Конкурс короткого рассказа «Сестра таланта»

Живем, хлеб жуем   

Сайт_Сестра_таланта_логотип

Людмила Муравьева пишет: «Родилась в Мурманской области в 1952 году, с 2000 года проживаю там же».

***

 

Лет пять мне, горожанке, пришлось выживать в самом что ни есть настоящем медвежьем углу Пензенской губернии. В эти незабываемые девяностые я научилась косить, ворочать вилами, доить корову, выращивать поросят. Но я не в обиде на свою судьбу. Удивительно, что острые до слез углы непривычного крестьянского быта сгладило время, а память оставила мне аромат цветущей сирени, кипельно-белые вишневые ветви, перезвон колокольчиков и запах свежескошенного разнотравья.

Как-то в июле, намахавшись косами досыта, решили передохнуть. Муж выдернул из рюкзака старенький пиджак, расстелил рядом с невысокой копной, достал воду, хлеб, сало и направился отбивать косы, потому как на верхосытку так и тянет вздремнуть. Вдруг слышим разговор, да такой ясный, вроде рядом беседуют. Прислушались, переглянулись и замерли.

– Клава, Клавка, ну будь ты бабой, ну горю, горю ведь!

Женщина молчала…

– Ну, уступи, чертовка, пожалей мужика!

– Ишь, как тя распирает, окаянный! Дай яму! А я просила, конек на бане сгил, сладь, Витек, ты послухал?

– Да сработаю растреклятый твой конек.

Мужик не унимался:

– Клав, Клав, ей богу, срання всю траву испластаю! Во те крест!

– Не божись, бесстыжий.

– Клавка, слышь, Клавка, силком возьму!

Женщина повысила голос, видать в сердцах:

– Я те возьму, я те возьму, срамотник!

– Вот до лесу дойдем, так сразу.

– Ишь, терпежу нет, озорник!

Глуховатый, но мощный бас то и дело перекрывался звонким женским голосом.

Наконец на скошенный луг выплыла и сама парочка.

– Бог в помощь! – поприветствовал нас цыганистого покроя невысокий мужичок.

– Здрасьте! –  приветливо пропела высокая блондинка со взбившимся на ухо ситцевым платком.

Поздоровалась и я, вспомнив, что это Витек Лепехин, работавший когда-то с мужем на мебельной фабрике. Его Клавдию видела впервые.

–  Хорошо поработали! В лесу, Володька, тоже твой покос?

–  А то! Скосить бы, да волушами на стерню вытащить, да не дал бы бог дождичка, не то все погниет к едреней фене.

Витек почесал затылок.

– Твоя правда, Вовка! Это только небесная канцелярия решает: помиловать мужика иль навалить на него сердечного по самое «не хочу».

– Вот собрались со своей по чернику. А кака к хренам черника, когда чайник закипает с похмелища. Они ить бабы хитрюги. Взяла перваку с собой, поднесла стаканчик для затравки. Да лучше бы и не подносила. Все горит, нутро просит – плесни чудок, а баба ни в какую!

– Выхватил бы заветную, да в бега, не уж бабу не одолеть, Витек!

Голос подала Клава:

– Ой, страсти! Я от него родимого не знаю как отбояриться. Пусть мотает, а я ему и к ужину поднесу и к ночи добавлю, и утром опохмелю.

Витек опустил крепкие плечи, горестно вздохнул.

– Эх, Вовка, друган, как тяжело из запоя выходить, по мне и пробки бы не нюхать, а не то пошло-покатило пятый денек гуляю, остановиться не могу.

– Эх, как хорошо было друг. Не ценили и мебельное в три смены работала, и лесозавод в три смены поохал. Вот те аванец, вот те получка. Все нафиг позакрывали, порастащили сами же у себя. Молодежь в Москву подалась, а нам до пенсии – полтора понедельника, а работы – сам видишь. Вот и доим родителей, да ягодку Клавка до станции носит, литрушка – 60 рублев. Все кака-никака копейка в дом.

Витек жадно затягивался.

– Вот, Вовка, настроеньице с похмелья — сам себе не рад. Рассопливился как глупой пацан, наши батяни по пять лет шинели не снимали и не плакали. А нынче хлеб веют, мякина в глаза летит, небось все устоится. Чо там, все пучком! Живем, хлеб жуем, бабы любят, вишь моя Клавка зубами за меня держится.

Клавка аж застонала:

— Ой тошно, что, бай, тошно! А пустой ты, Витька.

– Я? Да два пальца в рот, да как свисну, девки хороводом закружат!

– Пенек ты неошкуренный, да ты хоть в десять свистни, алкашей соберешь на хохряка стаканчик опрокинуть.

Витька с досады плюнул.

– Вот, лихостная баба, ни осрамиться, ни похвалиться!

Мужики, почти одновременно поплевав в кулаки, затушили сигарки.

– Ну бывай, друг.

– Бывай.

Не спеша поднялась Клавдия, за ней поплелся Витек. Муж долго смотрел вслед удаляющейся паре, потом вытащил из тощей пачки еще одну сигарету.

– Вов, а косы отбивать?

– Да погоди ты, налуза.

Потом прищурил голубые, ставшие еще ярче на загоревшем лице глаза, затянулся.

– Не обижайся, что-то я отяжелел, а может расстроился, не пойму сам. Так, семь копен есть, с лесу три наберем. Все, шабаш, перекусим и домой.

Грабли, косы, отбой, бруски спрятали, взяли вилы, опустевший рюкзачок и налегке зашагали к дому. Солнце поднималось все выше и выше. Внизу на речке плескалась и визжала ребятня.

– А что, Милька, слабо скупнуться?

– Да я без купальника.

– Ну и шут с ним!

Плюхаясь в воде, смывая пот, травяную шелуху и усталость, вдруг вспомнилось, ведь уже июль, а мы первый раз окунулись в речке.

В искрящихся брызгах барахтались ребятишки, лениво позевывая, погонял пуховые облака ветерок, трясла зелеными монетками, будто танцевала ольха, и шумно вздыхал у воды чей-то теленок.

Лето, долгожданное лето. Оно не суетилось и никуда не спешило, отдавая всему живому свет, тепло и радость.

Все рассказы здесь