Номинация «Мир»
Час «ч» еще не твой черед, изыди, червь.
Хор (поет, задавая ритм).
Зет вэ е зет,
вэ е зет дэ че.
Солист (поет).
Звездочет, звездочет, звездочет…
Звездочет. У Звездочета база данных на ершовцев хранилась в голове. Знать всех горожан в те годы немудрено, городок-то небольшой. Весь Ершов у меня вот здесь, в микроЭВМ, — говорил он! Не верите? Спросите про любого, кто, когда родился, точный адрес, номер паспорта? Пожалуйста. Наука знает много гитик! Герасимову Валерию Федоровичу, когда присвоили звание героя труда? Не помните? Пожалуйста: позапрошлой зимой, в декабре, за две недели до Нового года».
Звездочет в курсе всего, что происходит в городе, ведь он работает почтальоном. Кроме того, его мозги наполнены всяческой энциклопедической информацией, не имеющей практической пользы.
Но благодаря этому у Звездочета сложился авторитет мудреца и даже в некотором роде пророка. Он первым прочитывал местные и областные газеты и рассказывал свежие новости, выполняя функции радио.
Эй, Чук, выходи, корреспонденция тебе прибыла! – стучался Звездочет в окно и парковал велосипед у палисада.
Чук. Заспанный Чук пинком отбрасывал злобного дворового кобеля от калитки и выходил курить на завалинку.
Звездочет. Вы не знаете Чука? Того самого, ну… в общем, Звездочетов друг, алкаш. Наши-то по хоккею с мячом в финал прошли, слыхал?.
Чук. Вот те на! Кто б от них этого ждал?!
Звездочет. Я ж говорил, что все шансы есть, а вы спорили! У меня система, ее не обманешь!
Чук. Да, сколько лет уж не выходили… Покажи турнирную таблицу.
Звездочет. Вот смотри газету.
Чук. Ну-ка… Да, блин.
Звездочет. Ну, чего с тебя билеты спортлото, как забились.
Чук. Ладно, только ты уж не трепись, а то Зинка узнает, запилит. Чего там, в мире у нас?
Звездочет. И уже на велосипеде, прощаясь, Звездочет дает анонс самой интересной новости: «В журнале на второй странице смотри. Звезду нашли, все параметры как у нашего Солнца, на планетах около нее, говорят, возможна жизнь!».
Чук. Космос и спорт — две страсти Звездочета, безответные, благодаря детской инвалидности. Об этом знали все. Но вот зачем почтальону нужны билеты спортлото? Ответ на эту жгучую тайну таился только в голове Звездочета, державшейся на кривенькой от почтовой сумки шее. Ершовцам казалось, что взгляд его навсегда прикован к небесам, и даже при свете дня способен видеть звезды. Ведь у Звездочета не было общепринятых пороков: не был женат, не курил и не выпивал, напротив, вечерами он тренировал подростковую баскетбольную команду.
Звездочет. Но однажды, совершенно неожиданным образом, над этой звездной загадкой приподнялся занавес из мрака и мелькнул слепящий свет истины.
Чук. Истина открылась где-то в пятом часу утра, когда Звездочет переполошил своим ранним визитом всех домочадцев Чука и попросил его…
Звездочет. Срочно выйди на улицу.
Чук. Телеграмма что ль? – спросил, зевая, Чук и передернул плечами от утренней сырости.
Звездочет. Нет.
Чук. Что, помер кто?!
Звездочет. Да нет!
Чук. Так чего случилось-то?
Звездочет. Машину выиграл. В «Спортлото».
Чук. Да ну?!
Звездочет. Вот. Последний выпуск газеты. Смотри, номер победителя спортлото. И мой билетик. Сравни!
Чук. Ё! Ты чего?! «Волгу», что ль, выиграл?!
Звездочет. Дай закурить! Похоже на то… Я сам сначала не поверил, к тебе вот прибежал.
Чук. Деньгами возьмешь или машиной?
Звездочет. Я машину давно уж купить мечтал, копил все. Да знаешь, какие очереди за ними, не дождешься, несмотря на инвалидность.
Чук. У тебя права-то есть?
Звездочет. Лет десять уже… Заново тренироваться придется. — Друзья нервно курят в утреннем тумане. Звездочет уходит не прощаясь.
Чук. Чук идет в дом. На кухне, кутаясь в шаль, Зинка, жена Чука, разжигает печь.
Зинка. Чего приходил?
Чук. В «Спортлото» выиграл.
Зинка. Вот больной! Как всегда, трешник, поди, а всех взбулгачил!
Чук. Не, «Волгу» выиграл.
Зинка. Да ну тебя! Вы у нас два брехуна известных, что один… Звездочет, и дружок ему под стать! Что-нибудь ляпнете, я соседям передам, а меня на смех!
Чук. Да не ори, детей разбудишь! Я сам билет с газеткой видал, вроде точно, без ошибки.
Зинка. Так это… те билеты, что ты ему проспорил и своими руками отдал?! Ой! Мамочка, да что ж за идиот-то со мной живет?! Да за что ж мне наказание такое?!
Чук. Ну, ладно, кто знал, это дело случая.
Зинка. Вы поглядите на него! Рассуждает он: «дело случая»! Умняшка выискалась!
Чук. Да ты чего обзываешься?! Совсем того, что ль?
Зинка. Да уж не дурее тебя, придурка этакого! А если не нравится, вон бог, а вон порог! Чего стоишь? Иди, Звездочета догоняй! Пока далеко не уковылял.
Чук. Зачем ?!
Зинка. Требуй билет назад, скажи, ему другой дашь!
Чук. Так он не отдаст, я ему этот билет проспорил!
Зинка. Конечно, не отдаст, он ведь не такой придурок, как ты!
Чук. А зачем тогда идти?
Зинка. После этого говори, что он должен тебя в долю взять!
Чук. Не пойду я! Хочешь, вон сама иди! — Выигрыш Звездочета, казалось, пробудил весь городок и поверг в смуту.
Звездочет. Строились многочисленные догадки и домыслы о системе, по которой почтальон покупал лотерейные билеты.
Зинка. Базарные торговки тайком скупали лотерейки в большом количестве и засылали лазутчиков к Звездочету, чтоб выведать, какоя созвездие в небесном доме благоволит их счастью.
Звездочет. Но герой дня на провокации не реагировал, и ни в чем себе не изменяя, отказывался и от выпивки и от новоявленных доступных женских предложений. Спустя время позвали Звездочета в Москву забирать выигрыш.
Зинка. В попутчики он выбрал Чука – профессионального шофера и закадычного друга.
Чук. В столицу они добрались поездом, там хоть и не без проволочек, оформили все бумаги и после короткой культурной программы отбыли домой уже на призовой «Волге». — Всё, мороженое, сервелат и пиво во где! Смотреть больше не могу! Щей охота из кислой капусты, – выдал реплику Чук и закурил.
Звездочет. Да, это точно. – Звездочет сосредоточенно вел машину по трассе и был неразговорчив.
Чук. Они только что поменялись местами – пока ехали по Москве, машиной управлял Чук.
Звездочет. В машине не кури, только что же останавливались.
Чук. Ладно. – Чук жадно дернул пару тяг и выкинул в форточку почти целую сигарету. — Хорошо, что назад на машине, а то столько барахла назаказывали купить, на себе не уперли бы!
Звездочет. Ты все нашел, чего Зинка просила? А то будет тебе дома…
Чук. Да, все вроде. А! Даже если и нет — ничего, я привычный к штормам! Хорошо, что ты меня с собой позвал, хоть на Красную площадь поглядел. Красота. А то только по телеку и видал ее, босота.
Звездочет. Времени не было все осмотреть, там мест интересных столько – закачаешься!
Чук. А ты все про них знаешь, я прям как с личным экскурсоводом ходил! Чего ты со своей башкой в институт не пошел?! Большим человеком сейчас бы стал….
Звездочет. Я заболел, когда на экзамены ехать надо было, на почту пошел, думал, на годик…
Чук. А так здесь и остался…
Звездочет. Читать люблю, поэтому работа нравится.
Чук. Это точно! Как в запой уходишь! Я вот тоже, пока не дочитаю интересную книгу, ничем другим заниматься не могу. Или делаю, а сам хочу побыстрее все бросить, и с книгой прилечь на кушетку. В саду под деревом, с ведром яблок. А когда холодно – на кухне за столом. «Республику Шкид» так любил перечитывать. Сладкого чая сделаешь и с черным хлебом почерствей, вприкуску, всем этим зачитываешься. И вроде с тобой все эти приключения происходят.
Звездочет. Да. Путешествуешь, побеждаешь всех… в уме…
Чук. Жалеешь? Что не уехал?
Звездочет. Раньше жалел, а сейчас забылось все… Рыбалка, зато, охота у нас какие хорошие, а?!
Чук. Это точно. Я вот знаешь, раньше думал, почему гордыня или там, обжорство — смертный грех?
Звездочет. И чего?
Чук. Ну, вроде с ненавистью, ложью и прелюбодейством все ясно. А чревоугодие-то чего?! Ну, все же едят, чтоб не помереть. И гордятся – страной, детьми, ну мало ли чем еще…
Звездочет. Ну?
Чук. Вот те ну! Недавно где-то услышал. Эти пороки показывают подлую душу!
Звездочет. Загнул, прям философ Хома Брут! «Чур меня, чур меня, изыди!» Ну, спасибо, утешил!
Чук. Возвращение друзей домой праздновала вся улица, да еще и некоторые окрестные переулки. Сидели в палисаде перед почтальонским домом.
Зинка. Звездочет проставился знатно. Столы ломились от еды и от выпивки. Тут тебе все московские деликатесы на лицо: и сервелат, и икра, и конфеты.
Чук. Новую машину свою он выгнал со двора, чтоб не мешала ходить в дом, ну и чтоб видно было, что не фунт изюму обмываем!
Звездочет. «Волга» играла свежим хромом у моста на солнцепеке.
Зинка. Несмотря на то, что скоро осень, денек стоял погожий, и солнце нетрезвые головушки подогревало. Со Звездочетом случился солнечный удар, иначе объяснить происшедшее ершовцы не могут.
Звездочет. Против своего обыкновения, выпил он в тот раз крепко.
Чук. Да и как тут не выпить, по такому поводу и верблюд запьет! Пили сначала в совокупности за удачу, выигрыш и победу — неизвестно кого над кем, потом уже тосты помельче: «ни гвоздя, ни жезла», за зеленый свет и стального коня. Можно сказать, что на словах разобрали машину и обработали спиртом каждую крупную деталь и агрегатный узел.
Звездочет. Вот после этих возлияний коварное солнце и сделало свое подлое дело!
Зинка. Слово за слово, Звездочет начал выговаривать свои обиды, годами копившиеся у него за время алкогольного воздержания! А память у него была хорошая, дай бог каждому. Поэтому припомнил он почти каждому гостю.
Звездочет. Твоя собака меня покусала, ты денег до сих пор должен, а ты в девках гулять со мной отказывалась.
Чук. Звездочета не побили, нет. Он заснул на столе.
Зинка. За него, как всегда, Чук вступился. Сладить с Чуком в тот раз не смогли, бугай здоровый, но помяли крепко.
Чук. И уже в темноте, когда вдвоем с Чуком они вышли покурить на дорогу, Звездочета качнуло, и он почти упал.
Звездочет. Могли бы и наступить!
Чук. Да я здесь один, никого больше нет.
Звездочет. Как это нет?! Ко мне все пришли!
Чук. Ты всех послал: «Пшли вон, — говоришь, — нищеброды!»
Звездочет. Да чего ты врешь?! Ты врешь все! Меня все уважают и любят! Ты нарочно всех разогнал… Ты мне завидуешь просто! Что я умный, а ты шкаф здоровый, антресоль пустая! Дурак, колхозник! Алкаш! Думаешь, я побоялся тогда ехать поступать? У меня мать просто заболела! Артрит у нее после трудармии, и я вот такой уродился! Я бы поступил, если захотел! Ну и ты иди, мне никто не нужен! Теперь с такой машиной все бабы мои будут! Любая со мной пойдет! Это я раньше калека был, поговорить не с кем, а теперь на это никто не посмотрит!
Чук. И Чук ушел.
Звездочет. А после этого случая Звездочет спиртного совсем избегать стал, но страсть к лотерее у него стала навязчивой идеей.
Зинка. Если раньше он никогда сам билеты не покупал, только на спор выигрывал, то теперь отдавал все свои деньги в кассу «Спортлото» и даже сбережения туда вбухал. Машину надеялся выиграть.
Звездочет. Но, ему не везло, как говорится, молния дважды в одно место не бьет.
Зинка. «Волгу» он свою в ту ночь, как обмывали, разбил. С моста на ней упал. Наверно, утопиться хотел, да там мелко оказалось.
Звездочет. Кто его знает, может, во двор перегнать хотел просто.
Чук. А машина восстановлению не подлежит.
Звездочет. Хотите, я назову все крупнейшие видимые звезды? Их классификацию и физические данные?
Хор (поет, задавая ритм). Сгары,
Сгары,
Сгары.
Солист (поет).
Ерш с горы,
Ерш с горы.
Следователь. Ерш был инженером. Давно, в другом веке, тысячелетии и другой стране, что он строил или где работал, жэдэ станцию, что ли, не помнит уже никто. Да и само это место заросло травой, а население разворовало шпалы и рельсы. Милиция задержала, конечно, мужичка, который при помощи всего одной лошадиной силы и недюжинного упорства вывез на базар семьдесят одну шпалу. Но пути так и не восстановили.
После выхода на пенсию, Ерш приноровился дежурить пожарным сторожем в детском саду.
Нюрка. Эта работа нравилась по многим причинам – от детей доставались кисели и каша.
Следователь. И кроме того, он мог бывать на глазах у людей.
Нюрка. Утром он беседовал о погоде с дворничихой Натальей, а вечером обсуждал хвори с нянечкой Клавдией Васильевной.
Следователь. «Да, погодка сегодня… Обещают, что на всю неделю зарядит».
Нюрка. Какая разница! Никогда эти прогнозы не сбываются, – отвечала запыхавшаяся Наталья.
Следователь. Или например так: «Чего-то, Васильевна, давление у меня сегодня шпарит, все как в тумане, видно к перемене погоды».
Нюрка. Да у меня тоже кости весь день ломит, видать чего-то будет. Тут вот щи с компотом остались, похлебай.
Следователь. Но никакие метеоусловия не могли нарушить ритуал возвращения домой. Сперва Ерш обходил беседки детского сада в поисках бутылок, оставшихся после вечерок молодежи.
Нюрка. Опять гондоны раскидали! Ведь дети найдут, подумают, надувной шарик!
Следователь. «Хорошо, шприцы не валяются», — поддерживает беседу Ерш.
Нюрка. Хорошо тебе?! Спать меньше надо, ведь они тут курят, как паровозы, а тебе все до лампочки! Дрыхнет пожарный сторож-то наш! Нет, бы выйти их прогнать!
Следователь. Чтобы дальше не выслушивать тирады, Ерш удаляется…
Нюрка. …звеня пустыми бутылками в холщевой сумке. Еще там лежат кастрюли с припасами на двое суток, до дежурства в детском саду и чермет для сдачи в металлолом.
Следователь. Несмотря на раннее время суток, на улице и остановке много народа. Начинается торговля на базаре и пульсирует музыка из ларька с дисками. Но вот Ерш поднимается в гору, толпа редеет, шум стихает. Следующая остановка в его маршрутном листе – помойка около поселка «Поле чудес».
Нюрка. Здесь он нарыл когда-то пылесос и кофемолку, новые, но с незначительными дефектами. Да и еще много чего, не слишком нового, что может пригодиться в хозяйстве.
Следователь. В этот раз повезло по-крупному – Ерш еще через дорогу заметил у мусорных баков огромный телевизор.
Наталья. Даже дорогие машины, мелькавшие плотным потоком, не помешали его разглядеть. Как зомби, спешащий на зов колдуна, Ерш шагнул на дорожное полотно.
Ерш. Ничего не могло остановить это движение, потому что не слышал он — ни гула сигналов, ни скрипа тормозов, ни ругани водителей авто. Телевизор звал его.
Следователь. Первым делом Ерш осмотрел добычу. Кинескоп был абсолютно целый и даже не поцарапан.
Ерш. Надо его убрать подальше от людских глаз, за мусорные баки.
Следователь. Сказано – сделано! Ерш попытался приподнять ценную находку и понял, что это будет непросто. Тяжелый, обтекаемой формы груз выскальзывал из рук, а перетащить его волоком – поцарапается.
Нюрка. Поднапрягшись, крякая и багровея, добытчик перенес телек на пять метров в кусты. Затем, оглянулся и с облегчением пошел искать, чем еще можно поживиться в мусорных баках.
Ерш. День задался – бутылок и банок в баке было много, я набил полный рюкзак и надел его на плечи. Взял сумки и пошел за телеком. Но в кустах его не было.
Следователь. Ерш в задумчивости оглянулся, и понял, что ошибиться не мог – телек, его телек украли! Он даже догадался, кто это мог сделать, и, преисполнившись праведного гнева, бросился в погоню.
Ерш. Тропинка, петлявшая среди кустов, вывела запыхавшегося преследователя на замусоренный пустырь. Да, так и есть!
Следователь. Ерш сплюнул от возмущения.
Ерш. Это Нюрка-вражина украла телек! А теперь вприпрыжку, чуть ли не бегом тащит тележку с ним! Ну, погоди, дрянь такая!
Нюрка. И не переводя дыхания, он продолжил преследование. Лицо у Ерша стало цвета борща, потяжелевшие сумки резали руки!
Ерш. Но расстояние до жертвы уменьшилось. — Нюрка, зараза стой!
Нюрка. Женщина, заметив погоню, прибавила ходу.
Ерш. Вот чурка проклятая!
Нюрка. В висках у Ерша стучали молотки, воздуха стало мало. Да еще сырая земля прилипала к подошвам ботинок,
Ерш. Потому что захотел срезать и сошел с утоптанной тропинки.
Нюрка. Тихо матерясь сквозь отдышку, он брел вслед за своим удачливым конкурентом.
Следователь. Нюрка-чурка была то ли русской, то ли немкой по национальности.
Нюрка. Просто приехала из средней Азии, когда там началась война, и говорила с южным акцентом.
Следователь. Документы, прописка, дом, деньги, — все потеряла она по дороге в Россию. Возраст ее стал непонятен после жизни на улице.
Нюрка. Сегодня удача опять повернулась к Нюрке тыльной стороной.
Следователь. Колесо тележки сорвалось с оси, и двигаться ей стало гораздо тяжелее.
Нюрка. Но Нюрка, не сдавалась и продолжила тащить тележку с телевизором волоком.
Ерш. Что ж ты, гадина, чужие телеки крадешь?! – наконец услышала она совсем рядом густой низкий голос Ерша.
Нюрка. Бежать дальше в прежнем темпе сил не было, и Нюрка решила дать бой здесь. — С чего это он твой?!
Ерш. Я его первый нашел, а ты у меня из-за спины его сперла! Опять на моей территории шаришься! И вообще старших надо уважать!
Нюрка. Тебя уважать?! Сейчас прям! Держи карман шире, дядя!
Ерш. Ах ты курва! Снимай телек с тележки!
Нюрка. Чё-т ты разогнался, дорогой! Не по адресу обратился. С чего бы это я его снимать стала?
Ерш. Снимай! А то я тебе сейчас глаз выбью!
Нюрка. А второй?
Ерш. И второй тоже! Снимай!
Нюрка. А третий не сможешь!
Следователь. В ответ на последнюю реплику Ерш угрожающе замахнулся.
Нюрка. Тебе надо, ты и снимай, если ты курва!
Следователь. Связываться с Ершом было опасно, потому что он только на вид был седеньким трясущимся старичком. Прошлой весной, он пошел как-то вечером к своему дальнему гаражу и трое наркоманов попытались его ограбить. Двоих он чуть не насмерть избил скобой от гаражного замка, а третий убежал. Поэтому Нюрка не стала продолжать спор и молча, смотрела, как Ерш распутывает веревки на тележке.
Ерш. Вот япошки проклятые! Придумали тоже мне! Не телевизор, а яйцо, ухватить не за что!
Следователь. Ерш опять навьючил на себя всю свою кладь и пытался утащить еще и телек.
Нюрка. Бери-бери, теперь хоть одно у тебя будет!
Ерш. Чего?!
Нюрка. Хоть наполовину мужиком станешь! С женщиной связываешься!
Ерш. С кем?! С женщиной?! Где здесь женщина?!
Следователь. Так рано праздновать победу, тем боле наклоняться и поворачиваться к противнику спиной было весьма опрометчиво, за это Ерш и поплатился. Нюрка ударила его сзади ногой в промежность. Раздался дикий вопль, Ерш выронил телек и авоськи, висевшие на обеих руках.
Нюрка. Да пошел ты, импотент! У тебя вообще была женщина, или ты сразу геем родился?
Ерш. Вот гадина…
Следователь. Ерш поднялся с колен и с грозным видом пошел на Нюрку, та попятилась, сохраняя дистанцию. Поняв, что с рюкзаком за спиной ему не догнать Нюрку, Ерш передумал.
Ерш. Ну ладно!
Следователь. Он схватил тележку с веревками, которые Нюрка не успела поднять, стал опять привязывать телевизор.
Нюрка. Э, ты че делаешь, гад позучий?! Ты куда телегу катишь? Положил быстро на место! Отдай телегу, ты, мерин сивый! Не по Сеньке сани! Гляди, пупок развяжется! Все равно тебе всего не унести! Давай ты мне за аренду тележки бутылками своими поделишься?
Следователь. Но Ерш по-прежнему молча укладывал телевизор. Только показал вымазанную в глине дулю. На что Нюрка немедленно ответила, показав средний палец.
Нюрка. Ну, ты ваще беспредельщик!
Ерш. Это компенсация, за моральный и физический ущерб, который ты мне причинила.
Нюрка. А причем тут я?! Если ты урод моральный и физический, все претензии к Богу! Ну не было у тебя ни жены, ни детей, тоже я виновата? Или вообще все бабы?! Слушай, а может, просто я тебе нравлюсь, и ты за мной так ухаживаешь? Ну, не знаешь, как это бывает у нормальных людей, вот и ходишь повсюду за мной, крадешь тележки. Я поняла, да ты наверно извращенец просто! Я боюсь представить, как разыграется твоя фантазия с тележкой и веревками! Не, ну, хочешь, я тебя прямо здесь отъезжу?!
И Нюрка сразу же выполнила обещание – повисла на спине у Ерша. Тот покачнулся назад, но удержал равновесие, потому что Нюрка отпрыгнула от бывшего инженера.
Ерш. А за это я тебе еще и тележку не отдам!
Нюрка. Да подавись ты ей, козел вонючий! Я на тебя управу найду! Наркоманов на тебя натравлю!
Ерш. Ерш завьючил весь свой багаж и продолжил путь домой – на гору. Уклон стал круче, идти ему стало труднее из-за дополнительной тяжести. А спустя пару сотен метров сломалось второе колесо тележки.
Нюрка. Вот ты гад, последнее колесо доломал! – возмутилась Нюрка, шедшая следом.
Ерш. Заткнись ты! И телегу свою забери! — Ерш принялся отвязывать телек от телеги.
Нюрка. Спасибо за одолжение! Кому только она теперь сломанная нужна?! Может, поменяемся?! Ты мне телек, а я тебе телегу?!
Ерш. Отстань, говорю! – Ерш взял телек на руки, как ребенка и понес.
Нюрка. Вот ты мне только ответь на один вопрос – у тебя же есть уже телек дома, зачем тебе еще один? Солить?
Ерш. Не твое дело!
Нюрка. Или ты, как и я, хочешь его за бабки загнать?! Так куда тебе столько денег, всех не заработаешь! Ты ж родительскую квартиру продал, куда деньги дел? В долг под проценты раздаешь? Или в матрас зашил? Ты же старенький уже, тебе о другом думать надо. Вот ты помрешь или заболеешь, кто ухаживать будет? Стакан воды подать не кому. Брось телек. У тебя морда красная, как помидор, давление, наверняка поднялось. А если удар разобьет? Будешь лежать, как пень с глазами, а двинуться не сможешь. Тебя живьем твои кошаки жрать будут с голодухи. Лицо как пить дать сожрут, пока тебя хватятся.
Ерш. Да пошла ты!
Нюрка. А кому ты наследство свое оставишь? На кошек подписал? Хотя, что у тебя есть-то? Телек и тот с помойки. Дом? Место у тебя для дома не хорошее, адрес дурацкий – Воскресенское кладбище, дом два. Правда, что хорошо, соседи не шумные. Да кому он нужен дом твой?! Точнее половина, как ножом отрезанная, вторую половину разрушили, когда часовню строили, говорят. Какие мысли в голову пойдут, если жить в доме половину которого как ножом срезали?! Вообще, живешь-то ты зачем? Для кого тебе жить? Для себя?! Так ты живешь не в удовольствие, а так, в полсилы. Сам о себе позаботиться не можешь! Тебя все равно, что и нет! Все равно, что и не жил ты вовсе!
Ерш. Я не жил?!
Нюрка. Да! Что после тебя хорошего-то останется?
Ерш. Да я пол жэдэ станции спроектировал! У меня наград и грамот вон, полстены обклеено! Я ветеран труда, сорок лет на одном месте проработал!
Нюрка — Вот я смотрю, что ты сорок лет на одном месте бестолку просидел! Станцию-то всю уже на запчасти разобрали, один путь только и остался! Вот и выходит, что тебя все равно, что и нет!
Ерш. Заткнись!
Нюрка. Я-то уж подумывала грешным делом, тебе помочь придти сготовить или постирать чего, убраться там. А теперь, после твоих оскорблений – никогда! До тех пор пока не извинишься. Даже и не проси!
Ерш. Тебе самой-то не надоело трепаться? Ладно, забирай бутылки себе, только отстань от меня.
Нюрка. Не-ет, так легко не отделаешься! Я тебе все выскажу! Был у меня такой один молодчик. Каждое утро мимо часовни при кладбище шастал. А я ему: «Подайте Христа ради!» Никогда не давал, морду воротил, а один раз дает сразу тысячную бумажку и говорит: «Слушай, это тебе, только больше никогда ничего у меня не проси». Почему это, спрашиваю. И он такой: «Я хожу тут на работу, каждое утро. Тут идти мне ближе всего. Красиво и тихо. Но почему, я должен каждый раз подавать тебе?! А если не дам, так потом полдня о тебе думать?». «Не-ет, говорю. Откупиться хочешь? Мне собачьих подачек не надо!»
Ерш. Все, заткнись! И вали отсюда!
Нюрка. А чего мне валить, ты, что выкупил эту землю?! Где хочу там и хожу! Я может, посмотреть хочу, допрешь ты телек или у тебя кишка тонка?
Следователь. Последние сто метров до дома Ерш часто делал остановки и перекуры, но упрямо не бросал ни малейшей части своего груза. Прогнав от ворот настырную Нюрку, он заперся и бросил свою ношу прямо во дворе.
Ерш. Прошел в дом, не разуваясь, выпил сердечные таблетки. С каждым шагом в голове шумело все сильнее. Что было дальше, он не помнил.
Хор (поет, задавая ритм).
Дз, дз, дз.
Солист (поет). Лысый, лысый, лысый.
Хор. Дз, дз, дз.
Солист. Лысый шмель.
Лысый шмель. Облысел он рано, еще двадцати пяти не было. Впрочем, этот возраст как-то его миновал. Было ему восемнадцать, а потом, раз! – и то ли двадцать пять, то ли сорок пять, навскидку не поймешь.
Русичка. Как окончил пединститут, с тех пор внешне практически не менялся.
Витька. «Мужчина средних лет, без особых примет, рост средний, лысый», – так о нем написали бы в милицейской ориентировке, случись чего.
Русичка. Но с ним, слава богу, ничего не случалось.
Витька. Никто из взрослых, степенных людей его особо не замечал. Внешность незапоминающаяся…
Русичка. Отличный кандидат в разведчики или спецагенты.
Витька. Впрочем, шпионом он тоже не был.
Русичка. Эта непримечательная наружность сыграла роковую роль в его судьбе. На его долю выпало быть сельским учителем биологии в послевоенные годы.
Витька. Дети, у которых он вел урок, тоже словно не замечали его. Нет, они понимали, что он здесь в классе, слышали рассказ — непрестанный поток информации про…
Лысый шмель. …головогрудь членистоногих, фасеточное строение глаза, двухкамерное сердце и гемолимфу…
Витька. Постепенно, даже если внимательно вслушиваться, речь учителя распадалась на слоги, теряла смысл и превращалась в жужжание. Чтобы не заснуть на уроке, дети начинали заниматься своими делами – играть и разговаривать. Но биолог был настолько увлечен своей лекцией, что не замечал нарушителей дисциплины и продолжал рассказывать, как ни в чем, ни бывало.
Русичка. Так продолжалось, пока не произошел случай, сломавший этот сложившийся баланс сил. Дело было на первом уроке и начиналось все как обычно – каждый из школьников принес по полену для топки печи. Иначе их не пускали на занятия.
Витька. И каждый принялся за свое дело. Лысый шмель произносил свои монологи про мандибулы и хитин, а дети ловили мышей. На спор, кто больше.
Русичка. Нет, девчонки отличницы, конечно…
Витька. …досматривали сны с открытыми глазами.
Русичка. А пацаны на задних партах играли в карты и ловили мышей силками.
Витька. Драма произошла, когда в накале охотничьего азарта Витька Шикин особенно резко дернул леску с петлей, в которую сунулась мышь.
Русичка. Неизвестно почему этот многократный второгодник не стал пить свою привычную чекушку и спать на уроке, как он это делал обычно. Видимо, ему захотелось аристократических забав.
Витька. Злополучная мышь, описав крутую дугу, прилетела прямо в близорукое лицо Лысого Шмеля.
Русичка. Дело, может, и не приняло бы такого крутого оборота, если бы все происходящее не увидел Заяц.
Витька. Заяц — директор школы, бывший фронтовик Николай Иванович Зайцев. Виновники были наказаны по всей строгости. По законам военного времени.
Лысый шмель. Николай Иванович школьников не бил, упаси бог.
Витька. Он хватал за грудки и проводил такие разъяснительные беседы, что виновные раскаивались тут же…
Русичка. Особенно младшеклассники. Ученики боялись контуженого директора, даже Витька. Весь неправедный гнев их был обращен на …
Витька. Лысого шмеля!
Русичка. Тогда-то и возникло это прозвище, прилипшее к учителю на всю жизнь.
Витька. Куда бы ни пошел Лысый шмель, повсюду его преследовало жужжание. В магазине, кино или школьном туалете.
Русичка. Жужжание началось на уроках биологии, вскоре об этом узнали дети всего городка, и жужжание стало повсеместным. Длившееся годами, оно было способно свести с ума кого угодно – только не нашего страстного энтомолога-любителя.
Витька. Лысый шмель проживал перипетии жизни беспозвоночных чешуйчатокрылых. Страсти теплокровных млекопитающих ему были чужды.
Русичка. Русичка, работавшая в той же школе, долго и безуспешно ухаживала за Лысым шмелем. На день рождения и День Советской Армии его ожидал подарок – свитер, связанный своими руками или флакон одеколона. Лысый шмель продолжал ходить в своем неизменном пиджаке со стертыми локтями, а свитер сжирала моль. В результате, молодая интересная Русичка отступилась от него, забеременела и родила неизвестно от кого.
Витька. Но отчество сыну дала Николаевич, так что после было много сплетен и косых взглядов со стороны директорской жены.
Русичка. А любимым развлечением Витька Шикина стала всяческая травля Лысого шмеля. Он давно уже бросил учебу и работал грузчиком в продуктовом магазине.
Витька. Я этот клоповник вытравлю, – говорил Витька и забрасывал дымовушки в форточку дома Лысого шмеля, слушая как испуганные тараканы прятались под щелями обоев.
Русичка. Дымовушками называли самодельные дымовые шашки. Делали их из перламутра, который обдирали с Саратовских гармошек. Тогда еще работал завод, по их изготовлению, прозванный почему-то Дух мух. Сейчас этот музыкальный инструмент музейная редкость, раритет.
Витька. Однажды старый деревянный дом с облупившимися ставнями среди цветущей черемухи, загорелся от очередной Витькиной шутихи. Где находился Лысый шмель в этот момент, неизвестно. Потом соседи говорили, что он начал вытаскивать вещи на улицу, когда дом вовсю уже полыхал. Да и вытаскивал он не стоящие вещи, одежду или сбережения, а банки со всякими, прости господи, мандавошками.
Лысый шмель. Я в Ершове музей насекомых открою – инсектариум.
Русичка. Материала, золота этого, говорят он целый дом накопил, а вынести из огня успел только несколько засушенных тарантулов да бабочек.
Витька. Махаон, что ли, называется.
Лысый шмель. Махаон!
Русичка. Побежал потом Лысый шмель за новой партией своих сушеных друзей, да тут горящая кровля на него и обрушилась.
Лысый шмель. Витька Шикин потом, сидя на собственной кухне с друганами за распитием пивасика с таранькой, никогда тараканов не бил, а наоборот говорил…
Витька. Таракан, тварь нежная, миллион лет до появления людей жила, да глядишь, еще и нас переживет, а ты ее… тапком.
Лысый шмель. Никто не знал, что потом появится химкомбинат по переработке радиоактивных отходов, куда свезут всю дрянь из России и Европы, и тараканы исчезнут сами собой, а люди…
Витька. Что ж делать, будут жить…
Часть хора (поет, задавая ритм).
Дз, дз, дз.
Другая часть хора.
Зет вэ е зет,
вэ е зет дэ че.
Солист (поет). Блаженны.
Лысый, лысый!
Лысый! Шмель!
Блаженны!
Сгары, сгары, сгары.
Ерш с горы.
Звездочет! Звездочет. Звездочет.
Блаженны!
Занавес
