Конкурс новой драматургии «Ремарка»

Первый рабочий день

Григорий Каковкин

 

Номинация «Мир»

 

 

 

 

Пьеса в двух действиях

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2014

 

 

 

 

 

 

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

Андрей             45-50 лет

Вика                 20 лет

Вересаева         45- 50 лет

 

Дубкова

Мальчик Коля

Романтическая дама

Толстуха

Заведующий – Проводник

Мерседесник

Бабушка

Дед

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Каковкин Григорий Владимирович – писатель, драматург, журналист, сценарист и режиссер документального кино. Печатался в журналах «Знамя», «Дружба народов», «Современная драматургия» и других, работал в «Известиях», «ЛГ», на ТВ, главный редактор ряда журналов. Роман «Мужчины и женщины существуют» был выдвинут журналами «Дружба народов и «Вестник Европы» на премию «НОС – новая словесность» и вошел в лонг-лист Национальной литературной премии «Большая книга» в 2012 году. В 2015 году должен выйти роман «Теория и практика расставаний. Знак скрепки».

Окончил философский факультет МГУ, член КиноСоюза. Родился и живет в Москве. Пьеса «Ветер нужен парусам» вошла в шорт – лист Международного конкурса драматургии для детей и юношества «Маленькая премьера» за 2011 год. Мобл. 8 916 685 28 56 grkmtdia@mail.ru

Действие первое.

 

Большой провинциальный и промышленный город на юге России: широкая спокойная река, каштаны, платаны, пирамидальные тополя, жирные цветочные клумбы. Огромные трубы коптят на всю округу. Все это можно увидеть на двух картинах в духе соцреализма, что висят в гостиничном номере отеля.

Интерьер номера –  смесь двух эпох: новой, и еще в чем-то советской. Два массивных кресла, журнальный столик. Рядом с картинами, на стене, правила пожарной безопасности и трансляционное радио. Дверь в туалет и ванную – все, как полагается.

Слышен звук поднимающегося лифта, поворот ключа. Он и она, входят в номер. Он в два раза старше ее.

 

А н д р е й. Заходи, не бойся.

В и к а. (с любопытством, осматривая номер) Я и не боюсь…

А н д р е й. Садись.

 

Вика подходит к окну, смотрит вниз.

 

В и к а. (как бы про себя) Точка для снайпера. Все видно… Вы отсюда меня вычислили?

 

Андрей подходит к окну и зашторивает его.

 

А н д р е й. Да. Смотрю ходишь туда сюда… Так лучше? Садись, не стесняйся…

В и к а. Я и не….(садится в кресло) Ну! Мягкое…

А н д р е й. Нравится?

В и к а. Ничего.

А н д р е й. Я рад… что тебе нравится… (через паузу) Вот так мы живем: журналисты в провинциальных городах.

В и к а. Хорошо. Хорошо живете. Картины… старые. Теперь тут все не так. (тыкает в какую-то точку картины) Вот этого нет.

А н д р е й. Я первый раз приезжал, когда все было, как на картинке.

В и к а. Наверное, когда меня еще на свете не было.

А н д р е й. Ну, я не такой старый…

В и к а. Ну, это… (бросает скользкую тему) Ни разу не жила в гостинице… (после паузы) Мне в одиннадцать надо быть дома.

А н д р е й. Будешь.

 

Андрей присаживается на валик кресла рядом с Викой, пытается ее обнять, она отстраняется и показывает ему на пустое кресло.

 

В и к а. (резко) Напротив! Мы так не договаривались.

А н д р е й. Хорошо. Никакого насилия. Захочешь…

В и к а. Мне просто захотелось поговорить с интересным человеком, поэтому я согласилась подняться к вам…

А н д р е й. …когда вот так, в лоб, тебя называют интересным человеком чувствуешь, будто ты в зоопарке. Но не посетитель, а этот, как его… в общем, зверь. Надпись прямо на тебе висит: «Интересный человек – гомо интересико. Водится на всей территории земного шара, но предпочитает гнездиться в столичных городах. Жрет все подряд, не гнушается падалью, размножается обычным способом, любит «это дело».

В и к а. Нет, вы действительно интересный… но не в моем вкусе.

А н д р е й. Ты мне «тыкай», «тыкай», а то расстояние между нами не сократится никогда. В Европе все друг другу «тыкают», а мы любого дурака по имени-отчеству… Потом удивляемся: они нами командуют. Скажи мне – «ты».

В и к а. Я не могу первому попавшемуся «тыкать».

А н д р е й. …особенно старому и интересному.

В и к а. Да. Особенно. А что!?

А н д р е й. Ничего. У нас есть испытанное средство для развязывания языков!

 

Он  достал из чемодана бутылку вина.

 

А н д р е й. Французское белое сухое…

 

Андрей ставит бутылку на журнальный столик, идет за стаканами в ванную.

В и к а. Кислятина.

А н д р е й. Граненые! Классика! От скульптора Веры Мухиной! Извини, французского коньяка не заготовил – каюсь.

 

Андрей разливает вино.

 

А н д р е й. Надеюсь, ты не будешь отказываться, не будешь говорить, что не пьешь, а я не буду вынужден тебя уговаривать и потом…

В и к а. (твердо) Я буду пить. Но все равно – это кислятина.

А н д р е й. Положи сахара. Меня тут жена снарядила…

В и к а. Не хочу. Я и так выпью.

А н д р е й. (разглядывая ее) Ты красивая… Даже очень… Выпьем… Глаза у тебя…

В и к а. Знаю. Все так говорят.

А н д р е й. …но грустные и печальные. (иронично) У тебя, наверное, случился несчастный роман. Безумная любовь, и ОН тебя бросил! И ты решила…

В и к а. (не замечая иронии) Ничего я не решила. Это я его бросила! Я! Это вам надо запомнить!

А н д р е й. Поэтому у тебя такие печальные глаза?

В и к а. Глаза, как глаза. У нас с ним был очень серьезный разговор, и я – все, больше с ним встречаюсь. Все! Точка.

А н д р е й. (иронично) Смотрю – все очень серьезно… Надеюсь, об этом ты ему не сказала? Все еще можно повернуть обратно. Знаешь, как в семейной жизни? Сегодня говоришь, что он – подлец, а завтра – от него дети.

В и к а. Сказала.

А н д р е й. Ну и что он?

В и к а. Ответил, что жениться все равно не сможет.

А н д р е й. И ты его бросила?

В и к а. У него двое детей.

А н д р е й. (смеясь) Вика, милая! Мужчина, у которого двое детей…

В и к а. Две девочки. Он их очень любит.

А н д р е й. Тем более!!! Мужчина, у которого двое детей, к тому же две девочки, и одна зарплата… Одна?

В и к а. Одна.

А н д р е й. … жениться не может по определению! Он не поддается никаким серьезным разговорам и поэтому его невозможно бросить.

В и к а. Но он не любит свою жену!

А н д р е й. Господи! Какая ты старомодная. А кто любит «свою жену»?! «Не любит свою жену» – разве это причина для развода? Замечательно, что ты его… И хорошо, что он не шизофреник и не обещал не тебе жениться. Он же не обещал?

В и к а. Нет. Не обещал.

А н д р е й. Вот видишь, тебе попался порядочный человек. Это ему обязательно зачтется. … Там!

В и к а. Он сказал, что сейчас жениться не может.

А н д р е й. Что значит «сейчас»?! Он никогда жениться не может! Я предлагаю выпить за твой роман и за его счастливое окончание и полную свободу, которой ты не знаешь, как воспользоваться… Ты не представляешь, как тебе повезло. Говорю тебе, как алиментщик со стажем!

В и к а. У вас тоже есть дети?

А н д р е й. Ты мне «тыкай». У меня тоже есть. Правда, один. Уже взрослый. И я его тоже очень люблю… как твой… Кстати, кто он по специальности?

В и к а. Программист. Но вообще физик.

А н д р е й. Программист! (удивленно) Физик? Разве теперь такие специальности еще есть? Теперь все менеджеры, брокеры, на худой конец экономисты, юристы… он – физик… А я лирик. Выпьем за физиков и лириков. (пьет) Как выясняется, они в чем-то схожи. Они любят «это дело».

В и к а. Но я была согласна на все, я хотела за него пойти…

А н д р е й. Не за него! Ты, наверно, просто хочешь замуж. Скажи – честно.

В и к а. (задумывается) Да. Хотела. … И хочу. Мне нужно. Я детей хочу. Мне одиноко. Бывает.

А н д р е й. Девочка! Милая! Одиночество – это прекрасно!!! Когда тебя окружит толпа знакомых, но чужих людей, чужих, по сути… Все они будут тебе родственниками, друзьями, женами, детьми, любовниками, знакомыми, сослуживцами, и каждый отрывает от тебя кусочек, маленький кусочек… для себя, ты поймешь – одиночество это здорово, это прекрасно! У одинокого человека душа другая, ему легко пишется, ему… Все добывается только в одиночестве. Пока ты можешь терпеть – терпи… не торопись.

В и к а. Вам легко говорить, а я с мамой живу…

А н д р е й. (продолжает уже о своем) Не завидуй подруге, которая быстро выскочила замуж, не завидуй! Все будет, муж, дети… и тебе все это еще так надоест.

 

Пауза.

 

А н д р е й. Если тебе надо замуж, я тебя быстро научу. Это просто. Если бы мне позвонили из издательства и предложили: напишите книжку о том, как надо выбрать мужа, например… Или охмурять…

В и к а. Что?

А н д р е й. Охмурять… Или книжку для мужчин, как надо выбирать жену, я бы написал. Только, на самом деле, это так скучно, что без хорошего аванса не взялся бы. Наливаю?

В и к а. Научите меня! Я уже больше терпеть не могу!

А н д р е й. Чему? Охмурять?

В и к а. Да.

А н д р е й. Это просто. Сначала надо выбрать себе объект. Вот, допустим, ты положила глаз … ну, скажем, на этого программиста. Надеюсь, теперь этот наш условный программист будет без детей, холостой. Хотя, если он женат, тоже можно. (раздумывает, а она ждет) Допустим, есть десять правил, хотя мне заказов от издательств еще не поступало, поэтому я не знаю, сколько их, может быть, двадцать. Будем считать, что я пишу у тебя на глазах эту книгу. Для тебя! (Вдруг опомнился). Хотя, надо сказать, что гораздо лучше, если бы мы легли с тобой в постель, чем писать эту книгу. Я тоже уже терпеть не могу…

 

Он подходит к Вике и пытается ее обнять.

 

В и к а. Мы так не договаривались! Вы сказали, что будем прост общаться. На место! Сказали: только если я захочу… без насилия и без этого…

А н д р е й. (мольбой) Вика!!!

В и к а. На место! Вы обещали, что приставать не будете, а мы будем разговаривать обо всем. Да?

А н д р е й. Да-а. Я жертва собственных слов. Сколько раз это было! Только ты мне «тыкай».

В и к а. Ты начал говорить, как мне выйти замуж…

А н д р е й. Не тебе конкретно, а вообще. Тебе бы я тоже мог дать несколько дельных советов, но я тебя не знаю, как следует. Нам еще предстоит, думаю, поближе,  как следует познакомиться…

 

Андрей подходит к Вике и снова пытается дотронуться до нее.

 

В и к а. Руки!

А н д р е й. Можно мне поцелуй в качестве аванса?

В и к а. Вы меня и так три раза поцеловали и лапали.

А н д р е й. Это я нелегально, подпольно, это я своровал, а мне хочется аванс – поцелуй от молодой трепетной особы.

В и к а. Это будет гонорар за всю вашу книгу – можете сюда.

 

Она повернулась так, чтобы он мог ее поцеловать.

 

А н д р е й. В щечку?

В и к а. А вам что надо!?

А н д р е й. (как бы стесняясь) Я хотел бы в губы.

В и к а. Все вы журналисты-писатели хапуги. Врете, а потом получаете деньги за это вранье.

А н д р е й. Вика! Что ты! Я не вру. Я уже совсем дошел до такого состояния, что никому никогда не вру и о себе готов все рассказать. Я человек, которому нечего скрывать. И не потому, что я такой смелый, просто жизнь такая:  врать в ней не для чего. Все и так… Врешь – значит, хочешь что-то скрыть, значит, есть какая-то тайна, что-то сокровенное, а у меня ничего сокровенного уже нет.

В и к а. И вы всем, все рассказываете!?

А н д р е й. Под настроение.

В и к а. И нечего скрывать?!

А н д р е й. Да, я могу рассказать все. Как разводился, как сходился, как женился, как изменял, я не знаю, что еще, собственно, людей интересует? … Если бы все поняли, что скрывать больше нечего и незачем, какая бы получилась жизнь! (задумывается на мгновение) Черт знает, какая бы вышла жизнь!!! То, что мы скрываем, вошло в привычку. … Мы даже не врем, чтобы выглядеть лучше… Рассказать все – остаться ни с чем…

 

Вика неожиданно подходит к Андрею.

 

В и к а. Целуйте сюда и садитесь напротив. Мне очень нравится смотреть на вас с расстояния.

 

Не дожидаясь, пока он сообразит, целует его сама. Снова садится в кресло.

 

А н д р е й. Вика!!!

В и к а. Так как выйти замуж?

А н д р е й. Тебя это интересует? Что ж в твоем возрасте… (встает) Мне так легче. С чего начать? С простого или со сложного?

В и к а. С простого.

А н д р е й. С простого… Что ж…

В и к а. Нет! Со сложного.

А н д р е й. Со сложного? Можно и со сложного, мне все равно. (не знает, с чего начать и что надо говорить) На самом деле, все это просто. Нет, то есть некоторые сложности есть… Но, понимаешь, я буду объяснять все несколько огрубляя, иначе тут нельзя. Само дело дурацкое…

 

Звонит телефон в номере. Андрей снимает трубку.

 

А н д р е й. Алло! Алло! Алло!

 

Бросили трубку. Андрей смотрит на часы, кладет трубку.

 

А н д р е й. Все ясно. Восемь. Начался сексуальный час. Если бы трубку взяла ты – тебя бы начали бы приглашать в номер. Это кто-то из мужиков по гостиничному справочнику набирает подряд, пока на женский голос не попадет.

В и к а. А вы на улице предпочитаете?

А н д р е й. На улице, конечно, лучше – свежий воздух.

В и к а. У вас, у журналистов, как у моряков – в каждом порту жена. Я знаю.

А н д р е й. Это упрощенный взгляд на моряков и журналистов.

В и к а. Вы же сказали, что не врете.

А н д р е й. Не вру, но ты же мне не веришь. Это твои проблемы. Ты любила вообще когда-нибудь?

В и к а. Много раз.

А н д р е й. Вот видишь, а просишь, чтобы я объяснил, как замуж выйти. Ты, наверно, сама мне можешь больше объяснить…

В и к а. (искренне и горько) Меня бросают…

А н д р е й. Ну, ты-то влюбляешься сильно?

В и к а. Игоря очень любила.

А н д р е й. Игорь – это вот этот программист-физик?

В и к а. Да. Он физтех закончил.

 

Молчание.

 

А н д р е й. А до Игоря?

В и к а. А до Игоря был один подлец. Я всегда попадаю на всяких таких… И потом еще… Сейчас есть один на «Мерседесе». Он хочет на мне жениться. Но я его не люблю.

А н д р е й. Этот, на «Мерседесе», он был у тебя в параллель с Игорем?

В и к а. (резко) Какое вам дело?! Да! Вместе с Игорем? Без Игоря! Но я его не любила! Игорь был в другом городе, он вообще не отсюда!

А н д р е й. А откуда?

В и к а. (резко) Откуда и вы, из Москвы.

 

Звонит телефон.

 

А н д р е й. Вот видишь, не гостиница, а вертеп. Люди, все-таки, хотят заснуть под боком с каким-нибудь теплым человечком противоположного пола. Что ни говори – это лучше.

 

Андрей снимает трубку.

 

А н д р е й. (в трубку) Здесь женщин нет.

 

Вешает трубку. Проверяет мобильный телефон – и выключает его.

 

А н д р е й. (про себя) Чтоб нам никто не мешал…

В и к а. (капризно) Ну!

А н д р е й. Вика, прости, но что значит «ну»?

В и к а. «Ну» значит, что я жду ваших советов.

А н д р е й. А-а?! Ну что ж, значит, со сложного.. Нет, ты извини, я начну все же с простого. Так мне легче. Ты учти, я никогда не думал об этом специально, это будет экспромт, в известном смысле…

В и к а. (грубо) Много предисловий.

А н д р е й. Ух ты какая!

В и к а. Какая?

А н д р е й. Кусачая. Вот ты, наверно, кусачая, знаешь, что путь мужчины лежит через его желудок. Это банальность. Всем известно. Но тебе-то надо еще до этого желудка дойти. Правильно я говорю? Надо, чтоб мужчина подпустил тебя к своему желудку. Потом, когда подпустит, это уже не важно, может быть, ты ему устроишь направленный язвенный взрыв. Или еще, какую пакость, но на этапе охмурения, на котором находишься ты, ты должна… Ты вообще-то любишь готовить?

В и к а. Печь люблю.

А н д р е й. Вот прекрасно – печь! Отлично. Учти, самый легкомысленный мужчина всегда прикидывает, даже, если и не собирается жениться, просто от этого никуда не уйти – годится ли эта женщина для семейной жизни или нет? И женщины, я уверен, так всегда смотрят. Даже на чужого мужа, и даже тогда, когда свой рядом. Ты понимаешь, о чем я говорю?

В и к а. Понимаю. Не дура!

А н д р е й. И вот ты сосредоточилась. Объект определен. Допустим, твой физик-лирик, хотя здесь эксперимент не чистый, потому как у него двое детей и он был уже женат. Здесь тоже есть свои правила и тут можно «взять его», но это уже сложнее и требует филигранной техники исполнения.

В и к а. Потом научите.

А н д р е й. «… у меня секретов нет, – слушайте детишки, – папы этого ответ помещаю в книжке». Тебе сколько лет? Я понимаю, у женщин не спрашивают, но… Соври…

В и к а. Двадцать… скажем…

А н д р е й. Это срок! Так вот, мы взяли неженатого молодого физика за жабры, или лирика, пролетария или бизнесмена – разницы нет. Главное себе сказать точно – «этого хочу, он точно будет моим мужем». Тебя он, может, не любить, это его личное дело. Главное, ты должна сама знать – «этого хочу». Четкая психологическая установка – «он мой». Произносишь: «он – мой», «он – мой» «он – мой». Потому, как распыляться тоже – нельзя. Никаких параллельных увлечений! В период охмурения ты должна показать ему, что натура у тебя такая: ты щедра, но экономна; ты можешь есть все, неприхотлива, но твоя странность, что ты терпеть не можешь, чтоб мужчина был голоден, или его плохо кормили; твоя женская натура не выносит не глаженых рубашек и не пришитых пуговиц, но при этом ты не любишь, когда мужчина занимается женским делом. Оставь на этот период всякие разговоры о равноправии! Оставь их для Госдумы, Совета Федерации. Неплохо показать в этот период, что ты любишь детей, но не увлекайся. Ты любишь детей не вообще, а от него. Потому что они могут быть на него похожи. Не больше! Это из простых правил. Теперь, как это надо реализовывать, исполнять. Будь естественной, не делай вид, что ты его безумно любишь, в конце концов, это подозрительно.

В и к а. (простодушно) Почему?

А н д р е й. Время такое, никто никого не любит, и ты, вдруг, одна выискалась. Любишь, обожаешь, а он думает, что у тебя корысть. Он думает, что ты хочешь отхапать у него его «Мерседес», или квартиру, или претендуешь на дедушкины «Жигули». …Не надо длительного обожания! И вздохов. Спокойно, с достоинством любишь. И выполняешь, как лекарство пьешь, мои предписания. Их будет достаточно на первый раз. Понятно?

В и к а. Понятно. Но почему никто никого не любит? У нас мэр полюбил студентку из пединститута. В газете писали, травился даже. Жена не отпускала.

А н д р е й. Ой, девочка! Конечно, в мире есть любовь, и страсть. Любовь до гроба тоже есть. И не только за рубежом, но и у нас есть этот товар, хотя мэр не имеет на это права, у него профессия такая, он воровать должен. Но это другая статья, к браку-то это не относится. … У меня, например, был роман… Полгода. Я бросил все, нигде не работал. Она тоже. Из постели — не вылезали. Тогда я понял, что настоящая любовь – это удел нищих. Мы все стремимся: к какой любви?… Так, чтоб на машине, лучше на «Мерседесе», на берегу моря, но это глупость! Нищие ничего не имеют, еда скудная, а единственная неотъемлемая радость – любовь. Лишь бы кусочек жилплощади, Можно подвал. Ты жила в подвале когда-нибудь?

В и к а. Нет.

А н д р е й. А я жил. Недолго, но жил. Я студентом снимал в подвале. Вернее, мы ставили в месяц две бутылки начальнику ЖЭКа и он отдавал нам подвал в старом доме, под снос. В этом была своя прелесть. Выпьем? (наливает вино в стаканы) Кто бы знал, что я на старости лет буду угощать такую девушку таким вином. Ну…

 

Вика останавливает его.

 

В и к а. Не надо. Лучше скажите тост. Мне нравится, когда люди вашего поколения произносят тосты. У нас ребята ничего не могут придумать. Просто так пьют, без тостов.

А н д р е й. «…вашего поколения»!? Ты мне тыкай, и мы будем одного поколения. Скажи мне несколько раз – ты, ты, ты.

В и к а. Ты! Ты! Ты! Рассказывай дальше про то, как надо выбирать мужа, а то я не все поняла.

А н д р е й. Конечно, не поняла! «Выбирать»? Я тебе про «выбирать» ничего не говорил. Этого в жизни вообще нет! Запомни! Мужа берут! Холодными голыми руками. Желательно, чистыми. И все. Выбирают президента! И то… ты знаешь, как это делается. Женщины вообразили, что перед ними толпа поклонников, но в жизни этого нет. Ты знаешь, что сейчас попа не могут найти, который до венчанья не жил бы с будущей попадьей…

В и к а. (удивленно) Да?! А им что, не положено?

А н д р е й. (усмехнулся) Конечно, не положено. … Но хочется!!! Ух! Хочется!!!

В и к а. Вы знаете…

А н д р е й. (поправляет) Ты знаешь…

В и к а. Я сегодня ходила, и весь день хотела встретиться и поговорить с умным человеком. Таким как ты. Ты говоришь, а мне все хочется запомнить. А я все не успеваю. Можно я буду записывать?

А н д р е й. Записывать?

В и к а. Ручку дай. (Андрей достает из кармана ручку) Знаешь. У нас все какие-то не такие, глупые…

А н д р е й. А этот, с двумя детьми?

В и к а. Нет, он был умный. Он просто в жизни ничего не понимал. Он меня однажды пригласил в свою компанию, там начались такие умные разговоры… Я ничего не понимала. В общем, там про какие-то дела… Там были врачи и эти программисты, они думали, как спасти человечество от… (засомневалась) Да, кажется, от какое-то такое слово. И сколько это будет стоить. В общем чего-то такое…

 

Снова зазвонил телефон.

 

А н д р е й. Хочешь взять?

В и к а. Не-а.

А н д р е й. (снимает и в трубку) Здесь никого нет. (иронично) Как я понял, тебе попались очень умные люди… и благородные…

Андрей налил себе вина и выпил залпом.

 

В и к а. А тост? Я же вас … тебя просила.

А н д р е й. Пожалуйста.

 

Андрей налил себе еще вина.

 

А н д р е й. Я пью за тебя! Ты хорошая, милая девочка. Тебе не везет в любви, но это… всем не везет в любви, всему человечеству не везет! … Если тебя это может утешить? Но тебе повезет. Даже не призываю тебя надеяться. Ты красивая,… смелая,… я рад, что тебя высмотрел в это окно. Теперь для меня этот город – это не ваш всемирно известный завод, коптящий на всю округу, а ты. Я хочу выпить за нашу с тобой любовь.

В и к а. (крутит пальцем у виска) Ты чего?

А н д р е й. (пьяно и решительно) Я намерен к тебе приставать.

В и к а. Э-э-э! Мы так не договаривались.

 

Андрей бросается к ней, пытается ее обнять, поцеловать. Вика сопротивляется и, наконец, отталкивает его.

 

В и к а. (решительно) Я уйду!

А н д р е й. Тебе же не хочется уходить.

В и к а. Не хочется. (он хочет взять ее и  повернуть к себе) Руки!!!

А н д р е й. Мыли.

В и к а. Кончай прикалывать!

А н д р е й. (азартно) Расстояние сокращается до минимума!!!

 

Опять идет борьба между ними. Вика вырывается, отбегает.

 

В и к а. (кричит) Напротив! Сядь, где сидел! Сядь! Я тебя прошу. Ничего этого не будет. (почти про себя) Старый, а туда же. …Ты же обещал, что если я не захочу, то ты ко мне не притронешься. Ты обещал?!

А н д р е й. А чего ты там ходила? (вздыхая) Обещал.

В и к а. Я не захотела!

А н д р е й. Но тебе пора бы уже захотеть!

В и к а. А я еще не захотела. Ты мне еще не все рассказал, ты хотел объяснить на примере…

А н д р е й. Хотел? Разве? Все очень просто… Боже мой! Жертва собственных слов! Мы могли бы там (показывает на кровать) продолжить…

В и к а. (жалея) Андрей, ты же умный, ну…

А н д р е й. А что умным, им что, не надо!? Вика, ты мне нравишься.

В и к а. Ты для меня старый. (про себя) Ты для моей мамы…. Все! Объясняй на примере!

А н д р е й. (с трудом) Вот у меня болтается пуговица. Кстати, из-за тебя. А мы с тобой говорили, что ты должна показать ЕМУ, что, если что, то ты была бы идеальной женой. Сделать это надо ненавязчиво. Как? Если бы ОН это был я, то тебе надо… Что?

В и к а. Что?

А н д р е й. Пришить пуговицу! Пришить пуговицу! Я тебя хочу!!!

В и к а. Я это знаю.

А н д р е й. Ну и что? Ты собираешься откликнуться на просьбу старого, уставшего человека?

 

Вика наливает вина в стакан и протягивает его Андрею.

 

В и к а. Или тебе воды? Выпей! А пуговицу я тебе пришивать не буду.

А н д р е й. Можешь не пришивать – жена пришьет. Только мне совсем не нужно, чтобы ты пришивала пуговицу. Пуговицу ты будешь пришивать ЕМУ, но не сразу.

В и к а. Как не сразу?

А н д р е й. … чтобы тебя не подозревали.

В и к а. В чем?

А н д р е й. (с долей раздражения) Пришивание пуговицы разбивается на три этапа. Первый. Ты видишь пуговицу и говоришь ему приблизительно так: «У тебя пуговка болтается, ты ее или оторви, или…» То есть констатация и не больше. Продолжаешь говорить, или что вы там делали. … Второй этап. Пуговица тебе надоела. Она как бы снова попалась тебе на глаза, и ты говоришь приблизительно такую фразу, с удивлением: «Что тебе мама не может пуговицу пришить». Если он женатый, то же самое – про жену. Этой фразой ты даешь понять, что это женское дело – следить за пуговицами, дырками всякими… Слышали бы меня сейчас мужики – повесили бы, ей Богу! Можно сказать, раскрываю все тайны! И третий этап. Ты играешь, будто терпеть не можешь вида непришитой пуговицы. Но не переигрывая. «Давай я тебе что ль пришью пуговку». Нельзя пришивать сразу – не оценит, или поймет, что навязываешься. И никогда нельзя говорить так: «Что ж ты пуговицу себе пришить не можешь». Поняла?

В и к а. (открыв рот) Ага-а.

А н д р е й. То же самое с едой и со всем остальным.

В и к а. Как с едой!?

А н д р е й. Так!

В и к а. Как!?

А н д р е й. Вспомни! Когда ты гуляла с этим умным, или с этим, ну … на «Мерседесе», или с кем еще… ты была с ними в ресторане, кафе?… Ты когда-нибудь спросила: «Любимый мой, а ты наелся»?

В и к а. Я не помню.

А н д р е й. А тут и помнить нечего! Почему дурнушки быстренько выскакивают замуж? На них никто внимания не обращал, а тут вот… сразу. А, ты, красавица, сидишь? Почему? Ты из кафе выходила и, возможно, говорила: «Я не наелась, здесь невкусно, обслуживание плохое»? А они говорили: «Ты наелся»? Не чувствуешь разницы? Нет? Подумай, ты сравнивала себя, свое удовлетворение от ужина и его. Дурнушек интересовал именно он. Сыт ли Он! Нажрался ли наш дорогой, любимый и единственный!? Испытывает ли он то самое чувство полного разжижения мозгов, добытое посредством набивания собственного желудка утятиной, медвежатиной, свининой и колбасой!?

В и к а. (в полном восторге) Слушай, ты гений!

А н д р е й. Да, милая моя, женитьба для мужчины на бессознательном уровне – это потеря и обретение матери! И ты, всем своим поведением, особенно в мелочах, должна показать, что это для твоего будущего супруга произойдет безболезненно, ему станет лучше. Как только он это поймет – он твой! Он будет стоять часами под окнами, и умолять тебя пойти с ним в ЗАГС! Ты будешь ему не только жена, ты будешь ему мать, мать его детей и его мать… Вот откуда соперничество между свекровью и невесткой! И, когда плохие отношения между ними – значит, мужчина не до конца сделал выбор. А выбор делается не так – «кто сильнее топнул ножкой». Человек выбирает, где лучше, а мужчина это делает, просто, всегда… А все эти мужчины, которые ездят к маме обедать? Они еще не выбрали. Потому что их жены не могут заменить им мать, и того дома, который они утратили. …Видишь, как я говорю, как диссертацию пишу!

В и к а. Ну, я любила Игоря, я заботилась о нем!

А н д р е й. Во-первых, «любила» мы сейчас не рассматриваем. Ты же хочешь выйти замуж? Может быть, у тебя так совпадет, что ты будешь любить своего будущего мужа, а может быть, нет. Я тебе говорю про общий случай.

В и к а. Давайте я вам все расскажу, а вы…

А н д р е й. Ты опять на «вы» перешла! Я говорю, как профессор с кафедры, и расстояние между нами не сокращается…

В и к а. (быстро) Ты, ты, ты, мне интересно! Вот тебе гонорар…

 

Вика подбегает к Андрею, целует его и возвращается на прежнее место.

 

А н д р е й. Это гонорар за простое или за сложное?

В и к а. А-а?! Это было простое? Ничего себе простое!

А н д р е й. Конечно. Мы рассуждали на уровне желудка, привычек, а есть еще и высокий полет! Мы все образованные люди и смотрим телевизор? Смотрим?

В и к а. Смотрим. Новости. Иногда.

А н д р е й. Вот молодец, дай я тебя поцелую, политически грамотную, морально устойчивую… Первый канал?

В и к а. Не помню.

 

Андрей по-отечески целует Вику, она не сопротивляется.

 

А н д р е й. Замечательно. И не смотри.

В и к а. Давай, гни дальше.

А н д р е й. Что значит «гни»? Автор может обидеться, забрать рукопись и отнести в другое издательство.

В и к а. Это наш автор. Мы его не отдадим.

А н д р е й. Автору это приятно слушать, он оставляет рукопись и просит еще аванс.

В и к а. Ты так любишь целоваться?

А н д р е й. Вообще говоря, не только.

В и к а. Это по тебе видно.

А н д р е й. Позволь дать тебе один практический совет. Это уже лично тебе. Ты все время немножко огрызаешься: «это по тебе видно», «гни»… Мне все равно, я необидчивый, и потом мы с тобой встретились как два незаинтересованных друг в друге человека. Я не твой начальник, ты не моя невеста, мы не знаем друг друга, но ты… как бы тебе сказать, еще не сняла школьную форму. В школе мальчик Петя дергал тебя за косичку, а ты ему: «Дурак ты, Иванов»! – и портфелем по голове. А он тебя любил, а ты его портфелем!

В и к а. Мы не носили портфелей…

А н  р е й. Ну, не важно!!! Но то была школа… Ты Игорю могла печь пирожки с изюмом, но если он чувствовал, что ты еще в «школьной форме», он никогда, даже если у него не было бы детей, не стал бы на тебе жениться. И тут мы плавно переходим. …Видишь, как плавно? Ко второй главе нашей монографии «Любовь или как найти мужа». Назовем ее так? «Теория праздников». Глава вторая.

 

Пауза. Андрей пытается сосредоточиться.

 

В и к а. (восторженно) Издательство обалдевает…

А н д р е й. Зачем Игорю на тебе жениться? Ну, условно, пусть не Игорю, пусть любому другому. Зачем? Раньше, когда женщина отдавалась после венчания, это как-то можно было объяснить, а теперь зачем? Ученые разных стран много спорят над этим вопросом! Оч-чень много. (быстро говорит) Спорят, спорят, спорят, спорят… Если, опять же, крестьянин женился, то ему нужна была хозяйка по дому, они вместе обрабатывали землю, она доила коров, он их пас. Капиталисты женились и выходили,… и продолжают выходить, замуж, понятно зачем – для объединения капитала. А зачем безлошадному крестьянину объединяться с безлошадной крестьянкой? Дома у них нет. Земля – колхозная, теперь стала ничья…

В и к а. Ты чего, серьезно?

А н д р е й. Конечно! А как же! Ответь, для чего? Почему ты хочешь замуж? Ну! Молчишь? Налицо парадокс. ( пауза)… Кажется, я мысль потерял. Подожди… (пауза)…О чем я говорил? …А к энному году число разводов должно превысить число браков… Последовательная сменяемость жен и мужей приведет в стране к полному развалу семьи, собственности и государства… Но мы, российские ученые, утверждаем, что этого не произойдет, мы оптимисты! И с оптимизмом смотрим… в пропасть! Браки, перестав совершаться на небесах в условиях загибающегося либерализма, будут заключаться все равно, несмотря на то, что это уже никому не нужно. (пауза)…Налицо парадокс! Если никто не знает зачем, тогда – зачем? (повторяет с иной интонацией) Если никто не знает зачем, тогда зачем?

В и к а. (дико кричит) Я ничего не понимаю! Я ничего не понимаю! Андрюша, говори проще. Что «зачем»!?

А н д р е й. Не понимаешь – задавай вопросы!

В и к а. У меня нет вопросов! Праздники, ученые, любовь в каком-то пространстве, собственность, государство, какие-то крестьяне без лошадей! Это обществознание какое-то! Я это не могу запомнить … у нас в школе…

А н д р е й. Стоп! Отбрасываем серьезные материи… Ты только ответь, зачем ты хочешь замуж?

В и к а. (пожимая плечами) Зачем? Зачем все хотят. … Надо. Хочется иметь… любимого человека, детей…

А н д р е й. Ну! Ну! Дальше… Прямее…

В и к а. … и потом мне надоело жить с матерью, она…

А н д р е й. Все! Не расшифровывай! Но какое это имеет отношение к Игорю?! Ты не хочешь жить со своими родителями, с матерью, она там тебя заедает, она там… а он-то здесь причем? Поэтому твоя задача сделать так, чтобы ему тоже захотелось на тебе жениться. Устрой ему праздник. Вот видишь, мы дошли уже до теории праздников. По-моему, все понятно!…(пауза)…Я не знаю, что тебе так нравилось в Игоре? Наверно, тебе было с ним интересно. Но что такое интересно? Он там болтал о том, как он с группой преданных ученых за миллиард долларов излечит человечество от лихорадки или я не знаю чего… Ты слушала. Он для тебя был непонятен, непредсказуем, он дарил тебе праздники. Это значит, что все происходило так, как ты и представить себе не могла: не-пред-ска-зу-емо! А ты? Если хочешь, чтобы он сделал тебе предложение, ты должна ему устраивать ответный праздник. Люди ждут неожиданностей, они мечтают, чтобы их вывели за рамки обычной логики жизни. Но, как женщины рассуждают: какой еще праздник!? Я ему отдалась, он со мной… что ему еще надо? Ноги шире… извини… Но если ты хочешь быть ему нужной, ты должна это ему устраивать…, вы должны обмениваться «праздниками». Почему все так любят Восьмое марта и Двадцать третье февраля? Женщины давно забыли про какую-то женскую солидарность, до армии вообще никому дела нет. А все любят! Это стихийно сложилась такая форма обмена праздниками между мужчинами и женщинами. Понятно?

В и к а. Давай дальше!

А н д р е й. А дальше излагать нечего. Устраивай праздники – он твой и все.

В и к а. Какие?

А н д р е й. Не знаю, какие! Придумывай!

 

Долгая напряженная пауза. Вика пытается что-то придумать.

 

В и к а. У меня не получается. Что придумывать? Что!? Ты скажи! Первое мая – ему? Мне никаких праздников никто не устраивал… Подарки дарить – у меня зарплата маленькая…

А н д р е й. Зарплата у нее маленькая!

В и к а. А что!? Это ты миллионы огребаешь… Я не знаю, что надо делать!… (пауза) … А на примере можно?

А н д р е й. Никогда. Если ты не понимаешь теории – какие примеры?

В и к а. Ну, а ты-то сам делал их?

А н д р е й. Делал.

В и к а. (ласково) Давай, не жадничай.

А н д р е й. Ну, это же праздники для женщин!

В и к а. Расскажи. Ну, я прошу. Андрюша…

А н д р е й. Я не знаю, я устал. Мы с тобой даже нормально не по…  По-моему, я уже ничего не хочу. В одноместном номере я тебе лекции читаю, как ты должна отдаваться мужикам…

В и к а. (поправляет) …охмурять.

А н д р е й. Запомнила!?

В и к а. Расскажи. Я ничего не поняла…

А н д р е й. Со временем поймешь.

 

Андрей играет в то, что потерял интерес к ней. Несколько разочарованный садится на кровать. Вика встает и проходится по номеру гостиницы, как по подиуму. Сняла кофточку.

 

В и к а. Жарко у вас…

Ан д р е й. Не заметил.

 

Вика слегка одергивает штору, встает у окна спиной к Андрею так, чтоб он мог разглядеть ее красивую фигуру.

 

В и к а. (не поворачиваясь) Объясни нормально, а то я пойду.

А н д р е й. Тебе же не хочется уходить.

В и к а. Не хочется.

 

Молчание – кто кого перемолчит.

 

А н д р е й. Хорошо. Давай придумаем вместе. Допустим, ты с кем-то гуляла по набережной, где мы с тобой встретились. Потом вы пошли к нему. Или к тебе. И все было. Потом он проводил тебя до двери. Отличный вечер? Да? Но праздника нет. С любой другой девушкой вечер был бы точно такой же.

В и к а. (удивленно) Почему? …С любой!?

А н д р е й. Допустим, другая, могла быть не такой красивой, но могла быть умнее… Или лучше одета. Или в постели, прости за грубость,… я же не знаю, какая ты там. Это надо проверить… Но, в общем, вечер получился бы такой же. Давай думать, где бы здесь мог быть праздник?

 

Оба думают.

 

В и к а. Бутылку что ль ему купить?

А н д р е й. У тебя же зарплата маленькая. …И потом жена-мать, пусть будущая, так бы не поступила. Пить вредно.

В и к а. (автоматически) И курить.

 

Оба думают.

 

А н д р е й. Вот тебе праздник. Он, значит, довел тебя до двери. Вы страстно поцеловались, но настало время, и дверь за тобой закрылась. Он вышел на воздух: прекрасно, звезды блещут, все, что он хотел – получил и внутренне поставил точку. А ты, спустя двадцать минут, выходишь из дома и едешь к нему домой. Он тебе уже открывает в трусах и в майке, сонный, а ты ему: «Иди, спи, я хотела тебя просто видеть, я волновалась». И не заходишь к нему. Целуешь и уходишь. И он уже засыпает не как довольный школьник, который сегодня уломал одноклассницу, а он думает – «во-от это лУбовь пришла!» А ты его потом просто возьмешь тепленького. Не чувство мужской гордости остается у него, а значительность вашей встречи…(пауза) …Поняла?

В и к а. Если бы я тебя встретила раньше!!!

 

Андрей подходит к гостиничному радиоприемнику и включает его. Идет музыкальная передача для автомобилистов.

 

Р а д и о. (характерные радийные голоса) С л у ш а т е л ь н и ц а (по телефону): «…наш папа он — очень замечательный, он даже клевый, наш папа, он шофер первого класса, Николай Иванович Запузырькин, у него сегодня день  рождения. Можно для него песню?» Д и к т о р ш а: Конечно, можно для шофёра и клевого папы. Почему вы назвали его клевым? Как вас зовут? С л у ш а т е л ь н и ц а: «Маша». Д и к т о р ш а: Так почему? С л у ш а т е л ь н и ц а: «Ну он просто клевый, по настоящему клевый, он… ну…» Д и к т о р ш а: Согласитесь, радиослушатели, о родителях так редко говорят «по-настоящему клевый».

 

А н д р е й: (как бы про себя) Какое у нее редкое умение находить взаимопонимание с идиотами…

 

С л у ш а т е л ь н и ц а: «Он очень веселый такой, любит прикалываться, и ездит без аварий» Д и к т о р ш а: «Ваша мама, Машенька, тоже так считает, что он прикольный?»  С л у ш а т е л ь н и ц а: «Она умерла». Д и к т о р ш а: «Простите. Ладно, Маша, какую песню мы хотим заказать в честь для рождения Николая Ивановича Запузырькина, шофёра и клевого папы? С л у ш а т е л ь н и ц а: «Чего-нибудь из Битлз». Д и к т о р: Для Маши и ее папы старый, неувядающий Битлз»!

 

Звучит музыка. Андрей добавляет в приемнике громкости.

 

А н д р е й. Танцуем!?

Ви к а. Давай.

 

Танцуют.

 

В и к а. (вдруг с жалостью) Тебя все обманывали?

 

Андрей не отвечает. Прижимает Вику к себе, она кладет голову ему на плечо, он целует.

 

В и к а. (вдруг) Я бы тебе отдалась… но ты не в моем вкусе.

А н д р е й. (скрывая обиду и продолжая прижимать к себе) Ты тоже не совсем в моем вкусе. Я люблю более понятливых.

В и к а. А я не люблю усатых мужчин, которые лезут целоваться.

А н д р е й. И все?

В и к а. И наглых не люблю.

А н д р е й. А каких же ты любишь?

В и к а. Не наглых и не усатых.

 

Вика отстраняет Андрея, подходит к радиоприемнику и выключает его.

 

А н д р е й. (азартно, страстно) Хорошо!!! Я приближаюсь к твоему идеалу! Надеюсь, других препятствий нет!

 

Андрей идет в ванную.

А н д р е й. (кричит из ванной) Ты представляешь, что такое сбрить усы! Ты представляешь! (выглянул из ванной, лицо в пене) Брею!!! Но ты будешь моя!

В и к а. А если ничего не будет?!

А н д р е й. (кричит из ванной) Я тебе дам не будет! (появляется без усов) Во! Ты знаешь, сколько лет было этим усам?!

В и к а. Сколько?!

А н д р е й. Они еще помнят мою первую учительницу!

В и к а. (смеется) Ну и морда у тебя!

А н д р е й. Ну как?! А!!

В и к а. Отлично! Ты стал молодой жеребец!

А н д р е й. Эти усы я посвящаю тебе! (подходит к радиоприемнику) Эх! Запузырькин! Чтоб душа развернулась! Крутани музычку!

 

Громко звучит музыка. Андрей и Вика начинают танцевать. Луч прожектора выхватывает танцующую пару. Они смотрят друг на друга. Это тот взгляд, с которого все начинается…

Андрей и Вика не замечают, как из-под кровати, из ванной, из шкафа, из окна выходят и вылезают мужчины и женщины: Д у б к о в а   и з   к л а с с а ,   М а л ь ч и к   К о л я ,   Т о л с т у х а ,   Ч е л о в е к   с   к е й с о м ,   М е р с е д е с н и к ,   П е р в а я   ж е н а ,   С о л д а т ,   Р о м а н т и ч е с к а я   д а м а.

Появившиеся фигуры, их может быть больше, рассматривают танцующих и друг друга, знакомятся, странно двигаясь, будто плывут в каком-то желе. Реалистическое течение действия обрывается. Музыка стихает. Андрея и Вику мужчины и женщины растаскивают в разные стороны. Мужчины утягивают к себе Вику, женщины – Андрея.  Они сопротивляются, что-то хотят сказать, но тени из прошлой жизни обступают их.

Действие происходит в разных частях сцены, иногда параллельно, иногда накладывается одно на другое.

 

Андрей видит Дубкову, взрослую женщину с большой грудью, одетую в школьную форму.

А н д р е й. (Дубковой) Ты?

Д у б к о в а   и з   к л а с с а. Я. Не сомневайся.

 

Дубкова и Андрей идут к пианино.

 

В и к а. (кричит своим мужчинам) Что приперлись!! Что? (к человеку с кейсом) Я тебя вообще видеть не могу!!! Убирайся! Я сказала, убирайся!

 

Вика подходит к робко стоящему Солдату, гладит его по стриженной голове. Вдруг замечает Мальчика Колю.

 

В и к а. А ты что приходишь, Коль? У нас же ничего не было. Ты же потом уехал из города… Несколько раз донес рюкзак до дому и все.

 

Мальчик Коля показывает Вике рюкзак, который наручником пристегнут к его руке.

 

В и к а. Мой…

 

Дубкова раскладывает ноты. Андрей становится за ее спиной. Она долго собирается и вот начинает играть.

 

А н д р е й. Я помню эту мелодию. …Это Чайковский.

Д у б к о в а. (со школьной интонацией) Дурак, это упражнение номер семь!

А н д р е й. (не обращая внимание на оскорбление) А, это упражнение номер семь…

В и к а. Коль, хочешь, я тебя поцелую?

 

Мальчик Коля крутит головой – нет.

 

В и к а. Но почему?

 

Мальчик Коля крутит головой.

 

Д у б к о в а. Ты женат, Вересаев?

А н д р е й. Ты же знаешь, что я женат, зачем спрашиваешь? Ты-то замужем?

Д у б к о в а. Была.

А н д р е й. У тебя дети?

Д у б к о в а. Двое.

А н д р е й. Да что же у вас у всех сегодня двое детей!

Д у б к о в а. У кого у всех?

А н д р е й. Да, тут…

 

Дубкова играет. Андрей заглядывает ей через спину.

 

А н д р е й. А что с мужем?

Д у б к о в а. Что с мужем, что с мужем… С ним вот что… (играет какую-то музыкальную фразу) А ты насмотрелся на мои груди? Вижу, еще нет. Я же знала, что специально приходил и просил, чтобы я играла. И становился за спину. Я знала, что платье у меня оттопыривается и ты подглядывал. Тебе было хорошо? Они нравились?

 

Андрей кивает.

 

Д у б к о в а. Красивые?

А н д р е й. Да. Маленькие…

Д у б к о в а. Хочешь, покажу?

А н д р е й. (испуганно) Нет-нет.

Д у б к о в а. Чего стесняешься? Сейчас уже…

 

Дубкова играет.

 

Д у б к о в а. А еще приходил твой друг. И тоже на это место становился. Это ты что ль ему подсказал?

А н д р е й. Нет. Ты и ему показывала?

Д у б к о в а. А он что хуже?

А н д р е й. Кто?

Д у б к о в а. Кобринский из «Б».

А н д р е й. Я знал, что ты хитрая девка, Дубкова. Мы с Кобринским за тобой следили. И письмо… ты помнишь? Ты его потеряла?

Д у б к о в а. Я знала, что ты станешь известным журналистом, писакой…

А н д р е й. Это было мое первое любовное письмо… Я, по-моему,…

Д у б к о в а. (перебивает) Как ты учишься?

А н д р е й. Что?

Д у б к о в а. Как ты учишься?!

А н д р е й. А-а, нормально. Только двойка по поведению.

Д у б к о в а. (вставая и хлопая крышкой пианино) А вести себя, Андрей Вересаев, надо лучше!

 

Дубкова направляется в другую часть сцены, подходит к Мальчику Коле. Берет его за руку.

 

Д у б к о в а. (к Вике) Извини, красотка, это мой кадр.

 

Дубкова уводит Мальчика Колю.

Вика подходит к Солдату и еще раз гладит его по голове.

 

В и к а. Как травка твои волосы, как травка… Я же не знала, что ты не вернешься. Зеленый мой человечек…

 

П е р в а я  ж е н а. (Андрею) Посмотри на меня! Посмотри! Сколько можно просить тебя, не читай газету за завтраком. Пойдет не в то горло.

А н д р е й. (вдруг) В какое горло!?

П е р в а я  ж е н а. Не в то! Не в то! Я не понятно говорю!? Смотри на меня! На меня смотри… ты ничего не замечаешь… у меня новая прическа… На меня смотри!!!

 

Вика подходит к Человеку с кейсом. Она нервничает, готова заплакать.

 

В и к а. (к Человеку с кейсом) Постой! Постой… Послушай, я… я

Ч е л о в е к  с  к е й с о м. Ну, рожай быстрей.

В и к а. (сквозь слезы) Я залетела. Понимаешь, я залетела.

Ч е л о в е к  с  к е й с о м. Я-то здесь при чем? Предохраняться надо.

В и к а. Я… я…

Ч е л о в е к  с  к е й с о м. Ладно. Вот деньги, сделаешь аборт. Мало будет, свои добавишь, ты же тоже участвовала…

В и к а. Как?!

Ч е л о в е к  с  к е й с о м. Так! Всегда что-то бывает в первый раз. Это ваши бабские дела. (обнимает Вику) Все будет ок! Пойдем, раз уж ты… Не будем терять время.

В и к а. Куда?

Ч е л о в е к  с  к е й с о м. Пойдем, пойдем. Ко мне, раз уж ты залетела что ж… Золотое время пропадать будет? Идем, пошли,…

 

Человек с кейсом отводит ее к кровати. Они садятся и прыгают на ней. Мерзко скрипит кровать.

 

Ч е л о в е к  с  к е й с о м. Все. Я кончил. Иди.

 

Вика встает, она закрывает лицо руками, идет вперед.

Вдруг раздается дикий пронзительный хохот: Толстуха повисла на шее у Андрея и смеется. Андрей пытается освободиться.

 

А н д р е й. Ну, что ты смеешься, дура! Ну, что ты смеешься! Ну, что ты ржешь, как конь, ну, что ты ржешь?! Ты совсем спятила? Ну, что ты смеешься?

Т о л с т у х а. (умирая от смеха) Я люблю тебя. Я люблю тебя.

 

К Вике подходит Мерседесник в обвисшем тренировочном костюме фирмы «Адидас», обнимает, гладит по спине, голове, утешает.

 

Т о л с т у х а. (смеется) Я люблю тебя.

А н д р е й. Что же в этом смешного, дура! Я тоже! Прекрати смеяться.

Т о л с т у х а. (вдруг перестает смеяться) Тоже?! Ты меня любишь? Любишь? Да?

А н д р е й. (перед угрозой нового приступа смеха) Да!

Т о л с т у х а. Я об этом уже маме сказала.

А н д р е й. (раздраженно) Напрасно ты торопишься.

Т о л с т у х а. У меня от мамы нет секретов. И я же тебе нравлюсь?

А н д р е й. Очень. Один мой приятель говорит, что идеал для мужчины, чтобы женщина к ночи толстела, ее как бы… (показывает) надували, но утром ее надо как-то сдуть до изящных размеров.

 

Толстуха заливается новым приступом смеха.

 

В и к а. Я проститутка? Да? Скажи. Да? Я знаю, ты думаешь, что я просто шлюха. Шлюха? Да?

М е р с е д е с н и к. Викуля, ну, что ты? Да брось ты, ну! А я что, вор? Ну не плачь, три к носу! Разве ты… шлюха, разве я вор? Ну, скажи, разве я вор?

В и к а. Нет. Ты хороший.

М е р с е д е с н и к. Нет, ты скажи, я вор или нет?

В и к а. Ты – не вор.

М е р с е д е с н и к. Успокойся, все забудется. …Кто этот хмырь?

В и к а. Не знаю. Он в какой-то партии работает.

М е р с е д е с н и к. Эти! Они привыкли все на халяву. Они даже водку за свой счет не пьют. Не боись, я тебе все сделаю, все будет отлично. У меня все гинекологи знакомые. Успокойся, поехали, съездим в бутик, поднимем тебе настроение, я какую-нибудь тряпку куплю…

В и к а. Не надо.

М е р с е д е с н и к. Да брось, ты, не стесняйся, я такой …

В и к а. Что было бы, если бы ты меня не подвез?…

М е р с е д е с н и к. У меня профессия такая – людям помогать. Богатые люди для того и существуют, чтобы людям помогать, мы самые добрые, если мы любим человека, он за нами, как за каменной стеной.

 

Андрей и Романтическая дама стоят на против друг друга и смотрят  в глаза.

 

А н д р е й. Я люблю тебя.

Пауза.

Р о м а н т и ч е с к а я  д а м а. До сих пор?

А н д р е й. До сих пор.

Пауза.

Р о м а н т и ч е с к а я  д а м а. Любишь?

А н д р е й. Да. Люблю.

Пауза.

Р о м а н т и ч е с к а я  д а м а. До сих пор?

А н д р е й. Да.

Р о м а н т и ч е с к а я  д а м а. Любишь?

А н д р е й. Очень.

Р о м а н т и ч е с к а я  д а м а. Точно любишь?

А н д р е й. Да.

Р о м а н т и ч е с к а я  д а м а. (вдруг) Ну так получай, получай, получай, получай… ты врешь… сволочь, врешь… получай…

 

Пощечины следуют одна за другой

 

В оркестровой обработке звучит упражнение номер семь.

Откуда-то сверху спускается лестница, на вершине которой стоит человек. Назовем его – Заведующий. Одет кое-как, на поясе – фартук, в руках тряпка, которой он вытирает руки. Похож – на мастерового.

Андрей и Вика под звуки упражнения номер семь медленно поднимаются по лестнице вверх. Все остальные остаются внизу и смотрят на них.

З а в е д у ю щ и й. (простодушно, делово) Ну что? Ну! вы хоть любите друг друга?… Что молчите?

А н д р е й. Я об этом не думал.

З а в е д у ю щ и й. (к Вике) А ты?

В и к а. Не знаю. Я же только во вторник с Игорем рассталась.

З а в е д у ю щ и й. М-да. Плохо. очень плохо. … Ну, а как же вы? Зачем я вам нужен-то?…

 

Оба, по очереди, пожимают плечами.

 

З а в е д у ю щ и й. Нет, вы ответьте… Надо же что-то объяснить.

А н д р е й. Разводиться во второй раз еще сложнее, чем первый.

З а в е д у ю щ и й. Ты даже не… (Заведующий машет рукой) Даже не думай! Едрена…

А н д р е й. К тому же я вижу, я же это вижу, что она не будет хорошей жен… Мы разные. …Очень.

З а в е д у ю щ и й. (к Вике) Ты!? Чего, ты?

В и к а. Он старше меня. Я бы уехала отсюда к нему в Москву и была бы ему хорошей жен… женщиной. Но он же меня не возьмет. … Это же ясно. … И он мне не нужен…

З а в е д у ю щ и й. Тогда зачем?

В и к а. Не знаю.

А н д р е й. Не знаю, может быть, сила привычки?

З а в е д у ю щ и й. (вздохнув) Ну что, дети мои, это ваше желание, вы хотите, чтобы я разрешил вам пользоваться эти словом… Поймите, мне не жалко. Если вам так хочется – пользуйтесь… Ох, но вы же столько раз… И вам хочется все равно сказать … «люблю»? М-да…

А н д р е й. (смотрит на Вику) Не знаю.

В и к а. (смотрит на Андрея) Не знаю.

З а в е д у ю щ и й. Что же вы ничего не знаете!? Что же вы ничего не знаете!? Потом будете жалеть? А? …Тогда говорите: ты мне нравишься, что ли?

 

Андрей и Вика смотрят друг на друга, поворачиваются и делают несколько шагов вниз по лестнице. Упражнение номер семь звучит почти как свадебный марш.

 

А н д р е й. Давай, соврем друг другу. Я тебе вру: я люб-лю тебя.

В и к а. И я тебе вру: я люб-лю тебя.

 

Они делают еще несколько шагов вниз по лестнице.

 

А н д р е й. (торжественно) Я тебе вру: я люблю тебя.

В и к а. (торжественно) Я тебе вру: я люблю тебя.

 

Еще несколько шагов вниз.

 

А н д р е й. Я тебе вру: я люблю тебя.

В и к а. И я тебе вру: я люблю тебя.

 

Еще несколько шагов вниз.

 

А н д р е й. Я … люблю тебя.

В и к а. Я … люблю тебя.

 

Они целуются и застывают.

Занавес.

 

 

 

Действие второе.

 

 

Гостиничный номер. Все на прежних местах, только все стало иным от того, что комната проросла деревьями с птицами на ветках, кустами. По середине стоит яблоня, сплошь покрытая спелыми яблоками.

Герои не замечают этих изменений и ведут себя как обычно. На креслах разбросана одежда Андрея и Вики. Раннее утро. Темно. В постели ворочается Андрей, затем, осторожно, чтоб не разбудить Вику встает, набрасывает на себя покрывало, садится в кресло и закуривает.

Но вот Вика повернулась – его рядом нет. Она привстала на локте и увидела его сидящим в кресле.

 

В и к а. (сонно) Вы чего?

А н д р е й. У тебя хорошее воспитание… Если я бы на тебе женился – ты так бы и обращалась ко мне на «вы»?!

В и к а. Первый раз вижу, чтобы на другой день сразу говорили о женитьбе. Ты решил жениться? Я тебе нравлюсь?

А н д р е й. Нет, это было неосторожное сравнение.

В и к а. (подыгрывая) Тогда для чего я тебе отдалась? …  (пауза) Я тебе нравлюсь, грубиян?

А н д р е й. Я давно решил, что женщина – это кожа. А у тебя прекрасная кожа.

 

Андрей подходит к ней, садится на край кровати.

 

В и к а. Говори, какая?

А н д р е й. Кожа?

В и к а. Мне никто не говорил, а тебе ничего не стоит.

А н д р е й. Это только кажется, что не стоит – стоит. Кожа у тебя замечательная.

 

Целует.

 

В и к а. Дальше.

А н д р е й. У тебя ровная, гладкая кожа, каждая клетка независима и неприступна. Они надулись и сидят такие самодовольные, юные… У тебя все клетки такие симпатяги?

В и к а. Ну, и комплименты у тебя…

А н д р е й. В Москве все перешли на комплименты на клеточном уровне. Твои клетки, они, наверное, любят молоко, сметану, йогурт? Любят?

В и к а. Обожают.

А н д р е й. Вот видишь, какой я проницательный! А мои клетки уже ничего не любят, они сидят такие кислые, им все равно, они, как горькие пьяницы, их ничем не проймешь. Они сейчас к твоим прижимаются, завидуют и, наверное, молодость вспоминают.

В и к а. (вдруг) У тебя, наверное, большая зарплата?

А н д р е й. Это вопрос…

В и к а. Нет, меня просто интересует, сколько получают такие болтуны, как ты?

А н д р е й. Нам не доплачивают.

В и к а. Почему-ууу.

 

Вика приподнимается с кровати, обнимает и целует Андрея. Он прижимает ее к себе…

Вдруг мощно и громко начинает звучать гимн России. Андрей не сразу понимает, откуда и почему, но, сообразив, подбегает к радиоприемнику и выключает его.

 

А н д р е й. Шесть часов. Этот гимн исполняют специально для меня, чтобы я не забывался… где живу.

В и к а. А где ты хочешь жить? В Америке?

А н д р е й. Почему в Америке?

В и к а. А где?

А н д р е й. В этой гостинице.

В и к а. И я.

 

Целуются.

 

В и к а. Есть хочется.

А н д р е й. Тоже. Но все еще закрыто.

 

Целуются. Вика заворачивается в простыню и подходит к окну. Смотрит.

 

В и к а. Троллейбусы пошли. Люди на работу поехали.

А н д р е й. Ночь кончилась – начинается утро.

 

Андрей заворачивается в простыню и тоже подходит к окну. Обнимаются. Вдвоем смотрят в окно.

 

В и к а. Это мой маршрут. Тройка!

А н д р е й. На нем на работу ездишь?

В и к а. Да. В школу ездила. Художественную.

А н д р е й. У-ууу! Художественную!

В и к а. Рисовала.

А н д р е й. Утро нарисуешь? Начинается утро. Рассвет. Российское утро…

В и к а. Почему? Утро – оно и есть утро, обыкновенное утро.

А н д р е й. У нас ничего обыкновенного нет. Утро, вечер, ночь – все российское, любовь, работа… Только кажется обыкновенное, как у всех. Мне вот, столько лет, «акмэ», так называли греки, период расцвета, когда наступает равновесие духовного и физического, а у меня все не наступает… Я – ты. Какое равновесие? И, по-моему,  ни у кого не наступает… Никакого равновесия…

В и к а. (перебивает) Андрей, от чего ты такой умный? …У тебя родители кто?

А н д р е й. Вика! Ужас! В тебе сидит грубый социологизм, характерный для всего населения. Я сам по себе! Я в деда: мой дед участник Гражданской войны, правда, такой участник… (вспоминает) …Ему было семнадцать с небольшим, когда они заняли какую-то станцию…А моя бабка, она всю жизнь была стройная, миловидная… знаешь, есть такие старухи, которых всегда поцеловать хочется… она всегда была такая чистенькая, опрятная старушенция, в молодости красивая и ни во что не верила, ни в красных, ни в белых. Так вот, заняли они какую-то станцию… А дед был красноармейцем, бабка рассказывала, она до 90 лет дожила, в кожанке, пулеметными лентами перепоясанный… (неожиданно) Тебе интересно? (Вика кивает)… За бабкой все ухаживали, ей тоже было лет шестнадцать, она на этой станции жила. Ее отца еще в первую мировую убило, в общем, свобода! Короче говоря, дед ухаживает – никакого успеха. Наконец, ему надоело, он взял маузер и на глазах бабки двух самых ретивых поклонников укокошил, Да! Застрелил! Чем бабке страшно понравился! И так и остался на этой станции. Все бросил, всю эту революцию…

В и к а. Ну, и дедушка у тебя… прикольный…

А н д р е й. (иронично) Прикольный и крутой. (пауза) Нет, он был человек очень добрый, слезливый, трудяга, просто революция – как большая пьянка, вместо вина – кровь…(пауза). А вообще-то на мне род Вересаевых кончается. Я чувствую, что я старый-престарый, ты со мной вот спала, а мне уже, быть может, семьдесят лет,… или сто семьдесят. Не веришь? А я с двенадцати лет старею. Даже помню тот день. …(пауза) Я всегда влипал в какие-то истории, в школе лез во все дырки, активный пионЭр был. За правду боролся! И мне, естественно, больше всех доставалось. Учителя говорили: Вересаев – заводила. Как что, я – заводила! А мать все время говорила: тебе же не дадут школу закончить, молчи — не лезь. Я как-то все это мимо ушей, а потом вдруг раз – и понял: не надо лезть. Я даже помню, как эта мысль прокралась ко мне в мозг… и я начал стареть. Помню, как на каком-то сборе пионерском я должен был выступить, надо было, я хотел всех там разнести, но я решил, приказал себе – молчать. Как было тяжело терпеть! Это я сейчас привык… Но выдержал. Мне было двенадцать лет. И потом я прочел, что, оказывается, с этого возраста начинается процесс старения. И зрение ухудшается, и кости, и клетки, там… А так он рассчитан на семьсот лет. (шутя, добавляет) Так что я не умный, я просто старый!

 

Молчание. Вика подходит к Андрею, обнимает его.

 

В и к а. Старый, но хороший.

А н д р е й. Видишь, теперь я о себе все рассказал.

 

Пауза.

 

В и к а. Слушай, ты, умный старик, почему так быстро два незнакомых человека могут стать очень близкими? Очень…

А н д р е й. …а прожив несколько лет вместе – очень далекими.

В и к а. (робко) А кто она?

А н д р е й. (бодро) Жена?

 

Андрей смотрит на часы, подходит к радиоприемнику и включает.

А н д р е й. … Слушай, сейчас время объявит, она — диктор.

 

Звучат последние аккорды какой-то музыки, затем повисает решительная тишина и… Вика бросается к приемнику… и выключает.

 

В и к а. Не хочу!.. Ты ее любишь?

А н д р е й (не понимая ситуации) Мы с ней прожили тысячу лет, она меня выручала…

В и к а. (резко) Ты скажи «да» или «нет»!

А н д р е й. Если бы я сказал тебе «да», я бы соврал, и «нет» – тоже. Я вообще не знаю, что это такое. Честно. Может, люблю, может быть, уже ненавижу.

В и к а. А я знаю. Я знаю, потому что никого никогда не любила до тебя. Ты это понял?! (выделяя каждое слово) Я … никого … никогда … не… любила.

А н д р е й. А как же Игорь?

В и к а. Не было никакого Игоря!!! Ты взял меня девочкой. Я никого никогда не любила. Ты взял меня девочкой! Ты понял?! Я спрашиваю, ты понял?!

А н д р е й. Вика, мне все равно…

В и к а. Тебе не все равно! (срывает с кровати простыню) Вот! Все видели?! У меня никогда никого не было!

 

Вика стоит, держа в руках абсолютно белую мятую простыню, она не плачет, нет истерики, это почти шутка, но не шутка.

 

В и к а. Ты видишь здесь кровь?! Видишь! Я спрашиваю, что ты здесь видишь, идиотский старик?!

А н д р е й. (покорно) Кровь.

 

Андрей подходит к Вике, простыня падает к ним под ноги.

Они долго стоят и смотрят друг на друга.

 

А н д р е й. Что делать, теперь – все, у нас наступает следующий день.

В и к а. Что?

А н д р е й. Ложимся так, а приходит потом…

Молчание.

 

В и к а. Я есть хочу. У тебя нет еще этой кислятины?

А н д р е й. Нет. Кончилась.

В и к а. Есть хочу.

 

Вика, а затем и Андрей стали одеваться.

 

В и к а. Застегни.

 

Андрей помогает ей застегнуть трудную застежку на спине.

Когда они уже были почти одеты, неожиданно требовательно постучали в дверь.

 

А н д р е й. (через дверь) Кто там? Я сплю.

Г о л о с. (через дверь) Откройте! Вы не заплатили за номер.

А н д р е й. Что за хамство! Я заплатил! (к Вике) Кто-то настучал, что ты здесь…

В и к а. А что нельзя?

А н д р е й. Денег хотят…

Г о л о с. (через дверь) Открывайте! Вам говорят!

А н д р е й. Как вы смеете будить! Вы знаете, кто я?!

Г о л о с. (через дверь) Знаю, знаю, открывайте!

А н д р е й. (к Вике) Ну, хамство! Зайди сюда, сейчас я ее с лестницы спущу.

 

Андрей прячет Вику в ванной комнате.

 

В и к а. Я их боюсь.

А н д р е й. Ничего

 

Андрей открывает дверь  — на пороге видит жену. Довольная своим розыгрышем, она входит в номер, вносит два чемодана и сумку с ноутбуком.

 

В е р е с а е в а. (про чемодан) Он пустой, для тебя. Ну, целуй! Целуй жену! А? Это тот праздник, о котором ты мечтал!? Да? Праздник!? (Андрей кивает и целует механически жену) Вчера на радио дежурю, делать нечего, решила тебе позвонить, мобильный отключен, дозвонилась в гостиницу: в каком номере? Звоню. Ты берешь трубку и орешь не своим голосом: «Здесь женщин нет». Ну, думаю, тебе совсем плохо. Отпросилась за свой счет, взяла билет и приехала. Ну, что ты стоишь?! Спал что ль?! Слушай, я сама от себя такого не ожидала – взяла и приехала! Хорошо билеты были.

А н д р е й. Да, хорошо…

 

Вересаева целует и обнимает мужа и неожиданно замечает, что он сбрил усы.

 

В е р е с а е в а. Что ты с собой сделал! Где твои усы! На кого ты похож! Вся редакция над тобой будет смеяться. Это поэтому ты орал в трубку, я слова не могла вставить? Ты посмотри на себя. (подводит Андрея к зеркалу) Ты посмотри на свою физиономию, у тебя какое-то выражение лица другое, не-е, я к этому привыкнуть не смогу! Ты хоть рад, что я приехала?!

А н д р е й. (механически) Конечно.

В е р е с а е в а. Просто какой-то гусь общипанный.

 

Андрей смотри в зеркало и приходит в себя. Подходит к ванной комнате и открывает дверь.

 

А н д р е й. А ей нравится.

В е р е с а е в а. А-а..

В и к а. Здравствуйте.

В е р е с а е в а. (как бы про себя) Об этом я не подумала…

А н д р е й. (представляет) Вика. Ну что мы стоим? (к жене) Садись. (к Вике) И ты садись.

 

Женщины смотрят друг на друга.

 

А н д р е й. Да сядьте, вы, наконец!

 

Вика и Вересаева садятся в кресла напротив друг друга.

 

В е р е с а е в а. Ты ее привез с собой из Москвы?

А н д р е й. Нет.

В е р е с а е в а. Понятно. Она абориген.

В и к а. Я местная, я здесь живу.

В е р е с а е в а. Прямо здесь?

 

Молчание.

 

А н д р е й. Ну, что, давайте о чем-нибудь поговорим.

В е р е с а е в а. Отдаю должное твоему вкусу. Она симпатичная.

В и к а. У тебя красивая жена. …Никогда не думала, что буду … с мужем диктора  «Радио Россия»…

А н д р е й. Беседа обещает быть интересной.

В е р е с а е в а. Зачем ты ерничаешь? Тебе не надоело?

А н д р е й. Надоело. Очень.

В е р е с а е в а. (к Вике) Зачем ты велела ему сбрить усы? Они тебе мешали, с усами уже нельзя?

А н д р е й. Это мой ей подарок.

В е р е с а е в а. Замечательный подарок! Мог бы цветы купить…

В и к а. Чем вам так дороги эти усы? Что они вам? Усы, усы, усы…

А н д р е й. Вика, это неправильно: она к ним привыкла…

 

Вересаева пытается встать и уйти, но муж останавливает ее.

 

В е р е с а е в а. Андрей! Зачем тебе все это нужно? Зачем?

А н д р е й. Не знаю! Жуткая тяга к изменам! Жуткая! Может, Сталин виноват?!

В и к а. Строй.

А н д р е й. Социализм.

В е р е с а е в а. Кончай ерничать! Объясни!

А н д р е й. Что? Что тебе объяснить? Говорят, изменить жене все равно, что Родине. Донос, воровство, предательство, измена… Дальше уже шпионаж. Что тебя, собственно, интересует?

 

Бутафоры начинают уносить со сцены деревья и все то, что составляло лес, сад.

 

В е р е с а е в а. Извини, я пошла.

А н д р е й. Сядь! Ничего не изменилось. Я тебя люблю. (Вика с ужасом смотрит на Андрея) И тебя люблю. разница только в том, что ей я это говорю уже пятнадцать лет, а тебе сказал только сейчас.

В и к а. Я тоже пойду.

А н д р е й. Сядь.

 

Бутафор собирается уносить яблоню с яблоками.

 

А н д р е й. (бутафору) Постой!

 

Андрей срывает два яблока с дерева и дает жене и Вике. Женщины сидят с яблоками в руках напротив друг друга и молчат.

 

А н д р е й. Да ешьте вы! Они натощак полезны. …Я схожу в буфет. Он тут двумя этажами ниже. Ты с дороги, а мы просто голодные.

 

Собирается уходить. Ищет кошелек в карманах.

 

А н д р е й. (в дверях) Я вас закрою? А то… Я быстро, а вы без рук только…

В е р е с а е в а. Иди же, ты, наконец!

 

Андрей уходит. Вересаева и Вика остаются одни. Долго молчат.

 

В е р е с а е в а. Ты кто?

В и к а. Я?

В е р е с а е в а. Ты.

В и к а. Он же сказал – Вика.

В е р е с а е в а. Это я поняла. Кто ты по профессии?

В и к а. Какая вам разница? Секретарь-машинистка.

В е р е с а е в а. Секретари, машинистки – люди этих профессий всегда преследовали писательские семьи, вы – наше проклятие.

В и к а. А он писатель?

В е р е с а е в а. Он неудачник.

В и к а. По нему не скажешь.

В е р е с а е в а. Неудачники иногда очень хорошо выглядят.

 

Пауза.

 

В и к а. Вы совсем не ревнуете?

В е р е с а е в а. К тебе?… Я всегда знала… пишущим людям, им надо, для впечатлений…

В и к а. …а то писать не о чем будет.

В е р е с а е в а. Да, действительно, не о чем будет писать. Сядут за стол, а… ничего не знают. Творческим людям надо…

В и к а. А вы творческая?

В е р е с а е в а. В этом смысл – нет.

В и к а. А я, значит, да?

В е р е с а е в а. Ты просто…

В и к а. (агрессивно) Говорите, «кто»?!

В е р е с а е в а. Сама знаешь.

В и к а. Между прочим, я учусь на вечернем.

В е р е с а е в а. Это хорошо.

В и к а. И еще. Он мне обещал жениться.

В е р е с а е в а. Для него это обычное дело. …Зачем он тебе нужен? Он же старше тебя в два раза! Даже больше. Ему скоро пятьдесят лет!

В и к а. А мне такие нравятся.

В е р е с а е в а. Что там может нравиться?

В и к а. (громко) Ну, и бросьте его, раз он вам не нужен! Бросьте!

В е р е с а е в а. А ты возьмешь?

В и к а. А я возьму.

 

Пауза.

 

В е р е с а е в а. (подбирая слова и сдерживая гнев) Понимаешь…я…я…уже…была замужем…до него. И он был…

В и к а. Я знаю.

В е р е с а е в а. Он треплет грязное белье перед всеми, ему все равно… я тоже это знаю. Я была замужем раз, теперь вот два и не хочу быть третий. Не хочу! Одна я жить не умею, не могу, а искать себе…  и потом все начинать снова… Сил-то нет. Так что я его не брошу – не жди. Поняла?

В и к а. Не поняла.

В е р е с а е в а. Мне все равно. Пусть он мне изменяет. Мне все равно – пользуйся. Но не жди, что…

В и к а. Я и так пользуюсь.

 

Пауза.

 

В е р е с а е в а. Ну, и как он там? (показывает на кровать) У него еще на тебя осталось…?

В и к а. (отчетливо) Он меня совершенно устраивает. А вас?

В е р е с а е в а. Пусть это тебя не беспокоит.

 

Вересаева встает с кресла и проходит по номеру, заглядывает за штору в окно, смотрит на часы.

 

В е р е с а е в а. (с интонацией диктора) Московское время девять часов сорок пять минут.

 

На этих словах поворачивается ключ в двери и входит Андрей.

 

А н д р е й. Голодным женщинам Востока!

 

Андрей вываливает принесенные продукты на стол.

 

А н д р е й. Скупил все, что было! Пироги с капустой были последние. Чего молчите? У вас должно быть много общего…

В е р е с а е в а. Мы на этом как раз и остановились.

А н д р е й. (не понимая) Надеюсь, ничего страшного не произошло…

В и к а. Нет. Просто твоя жена интересовалась, на что ты способен там.

 

Вика показывает на кровать.

 

А н д р е й. Ну и что ты сказала?

В е р е с а е в а. (вдруг) У тебя пуговица оторвалась.

А н д р е й. Где?

В е р е с а е в а. Вот, сними рубашку, я пришью.

А н д р е й. Черт с ней.

 

Вика с любопытством смотрит на Андрея.

 

В е р е с а е в а. Снимай немедленно! Нехорошо, когда мужчина ходит с непришитой пуговицей. …Еще с любовницей.

А н д р е й. (неловко) Да, ладно…

В е р е с а е в а. Что значит «ладно»!

В и к а. Иголки с ниткой все равно нет.

 

Вересаева достает из сумочки иголку и нитку, специально запасенные на дорогу.

 

В е р е с а е в а. Снимай, я кому сказала!

 

Андрей, поглядывая на Вику, покорно снимает рубашку. Вересаева умело начинает пришивать пуговицу. Вика и Андрей смотрят на нее.

 

В и к а. (вдруг) Жаль, что здесь нет плиты, я бы тебе испекла.

А н д р е й. С плитой ты бы взяла меня голыми руками. Ешь.

В и к а. Я голодная ужас!

А н д р е й. (жене) Ты извини нас, мы начнем…

 

Вересаева пришивает пуговицу. Андрей и Вика жадно набросились на еду. Вересаева посматривает на мужа и его любовницу, дошивает пуговицу, откусывает нитку и резко встает.

 

В е р е с а е в а. Вот что. Я приехала за тобой. Я договорилась, тебе дали в редакции две недели за свой счет, и мы должны ехать в деревню. Это то, о чем ты постоянно говоришь, сесть в тишине и спокойно писать. … Завтра поезд. Билеты я купила…

В и к а. Я пошла.

А н д р е й. Сиди.

В е р е с а е в а. Билеты я купила. В 7.30 утра, 77 поезд, вагон 7. Все просто, не запомнить нельзя: семь, семь, семь.

В и к а. Я пошла.

А н д р е й. Сиди.

В е р е с а е в а. И учти, Андрей, я ничего не хочу знать. Ничего. Для меня ничего не было, ничего. Заканчивай все это. Жду тебя на перроне. (к Вике) Пока, девочка.

 

Взяв легкую женскую сумочку, Вересаева уходит. Хлопает дверь. Андрей не пытается ее задержать.

 

В и к а. Она тебя любит. Я бы так не смогла.

А н д р е й. Это не любовь.

В и к а. А что?

А н д р е й. Что-то другое.

В и к а. А ты ее?

А н д р е й. Я к ней возвращаюсь.

В и к а. И как будет на этот раз? Вернешься к своей кукушке?

А н д р е й. Почему «кукушке»?

В и к а. Потому что (голосом диктора) «московское время десять часов тридцать минут».

 

Андрей, сидя в кресле, погрузился в глубокую задумчивость, но вдруг…

 

А н д р е й. Все! Здесь жить нельзя! В Париж, в Париж, в Париж! (к Вике) Дамы и господа, вы хотите в Париж?

В и к а. В Африку.

А н д р е й. Хорошо, в Африку через Париж! Дермуль де сталь, плезир де сортир! Кескесе? Пожалуйста!

 

Андрей выдвигает кровать на середину комнаты.

 

В и к а. (не понимая) Зачем?

 

Андрей запрыгивает на кровать.

 

А н д р е й. Этэншен плиз! Объявляется посадка на самолет до Парижа. Трап подан к подъезду! Этеншен, плиз! Мадам, вы летите в Париж?

В и к а. (принимая игру) Лечу, дорогой!

 

Вика запрыгивает на кровать.

 

А н д р е й. Нет, нет, мадам, таможенный досмотр! Может быть, вы хотите увезти наши военные секреты?

 

Андрей расстегивает Викину кофточку, ощупывает, оглаживает Вику.

 

А н д р е й. Так, здесь нет секретов…

В и к а. Дурак, щекотно!

А н д р е й. Как вы разговариваете с представителем таможенной службы!

В и к а. Щекотно.

А н д р е й. Щекотно или приятно?

В и к а. Щекотно.

А н д р е й. Это детектор лжи. Вы меня любите? А? Сознавайтесь! Ну!

В и к а. Нет! Я ничего не скажу!

А н д р е й. Нет, ты скажешь!

 

Андрей целует и обнимает Вику.

 

В и к а. Отстаньте! Самолет, самолет, мой самолет! Этэншен, плиз!

 

Андрей вдруг падает на колени перед Викой.

 

А н д р е й. Милая моя, дорогая, голубушка, не уезжай! Не уезжай! Не бросай Родину! Ты здесь окончила школу, правительство дало тебе все, образование, работу, не уезжай! У тебя было счастливое детство! Не бросай меня! Что тебе там, на Запад? Там одни … у них не та ориентация, они загнивают, они… нас не любят…

В и к а. Там доллары платят!

А н д р е й. (как на допросе) Ах, доллары! Значит, ты продаешься и покупаешься! Ответь мне!

В и к а. Я с гордостью отвечаю – да! Я продаюсь.

А н д р е й. И я хочу! Лети вместе!

 

Андрей гудит как самолет. Расставив руки в сторону, он «облетает» комнату.

 

В и к а. А как же Родина?

А н д р е й. Ну ее на хрен! Прощай, Родина! У-у-у-у! Лети. Хорошо летим.

В и к а. Хорошо.

 

Андрей, снова запрыгнув на кровать и взяв воображаемый микрофон, говорит за стюарда.

 

А н д р е й. Париж с давних пор вызывает трепет у тысяч и тысяч людей. Я бы даже сказал, у миллионов. Сегодня, когда транспортные средства перевернули наши представления о времени и пространстве, до Парижа отовсюду рукой подать. Что на протяжении веков притягивает в Париж? Почему именно здесь больше всего любят встречаться и изменять своим женам и мужьям? Я вам отвечу: красота и климат. Обо всем этом вы узнаете, когда приземлится наш самолет, вам расскажут об этом старинные камни Парижа…

В и к а. Жалко, что у нас ничего не осталось…

А н д р е й. Постой!

 

Андрей подбегает к чемоданам жены, раскрывает один, ищет.

 

В и к а. На самолет компании Эр Франс к вашим услугам могут быть предложены жратва и прохладительные напитки. (ищет) Могут быть предложены, а могут и нет. Нет! Предложены! Коньяк французский «Кюрвуазье»! На родине о нас позаботились… Простите…

В и к а. (гудит как самолет) У-у-у-у!

 

Андрей раскрывает и разливает коньяк в стаканы.

 

В и к а. Тост.

А н д р е й. Дамы и господа! Уважаемый летный состав! Я поднимаю этот граненый фужер за… все наше, за наши маленькие возможности оторваться и полететь, за наш самодельный летательный аппарат! (оба подпрыгивают на кровати) Прочность! Простота конструкции, мягкость посадки, наслаждение в течение всего полета – ни одна компания мира не может предложить вам это! Только у нас! Это последняя наша радость – наш летательный аппарат! За то, чтобы скрипеть и лететь!

В и к а. Скрипеть и лететь!

А н д р е й. За тебя!

В и к а. За тебя!

 

Выпивают.

В и к а. Как ты мне нравишься, старик!

А н д р е й. Ты тоже. Старуха!

В и к а. Давай еще.

 

Андрей разливает коньяк в стаканы.

 

В и к а. Летим?

А н д р е й. Летим.

 

Выпивают. Кровать начинает отрываться от земли. Работают двигатели. Кровать скрипит и раскачивается, как качели. Ветер, развеваются одежды… на белой простыне появляется заметное красное пятно.

 

А н д р е й. (орет) Этеншен плиз! Дамы и господа! Этеншен плиз! Отстегнуть привязные ремни! Отстегнуть.

 

Андрей расстегивает ремень на брюках, Вика раздевается, она поворачивается к нему спиной, и он расстегивает ей застежку…

 

В и к а. Как я люблю тебя…

А н д р е й. Я тоже…

В и к а. Ты самый… самый…

А н д р е й. Ты тоже…

В и к а. Ты…

А н д р е й. Я люблю тебя.

В и к а. Почему ты не даешь мне договорить?

А н д р е й. Говори.

 

Вика гладит его по голове, она хочет что-то сказать.

 

В и к а. (очень тихо) Мой. …Интересный мой.

 

Они ложатся. Любовная сцена. Звучит музыка. Кровать обступают Д у б к о в а   и з   к л а с с а ,   М а л ь ч и к   К о л я ,   Т о л с т у х а ,   Ч е л о в е к   с   к е й с о м ,   М е р с е д е с н и к ,   П е р в а я   ж е н а ,   С о л д а т ,   Р о м а н т и ч е с к а я   д а м а. Они смотрят на героев. Романтическая дама закрывает глаза Мальчику Коле, чтобы он не смотрел, а ему очень хочется. Человек с кейсом смотрит и мастурбирует. Мерседесник предельно напряжен, Солдат вытянулся по стойке смирно…

Вот – все. Андрей и Вика лежат спокойно рядом. Очень долго лежат, не произнося ни слова.

Фигуры из прошлого расходятся.

 

В и к а. (негромко, с большими паузами) О чем думаешь?… Ты испугался, когда она пришла?… Чего молчишь?

А н д р е й. (без иронии) Я всю жизнь мечтал, чтобы меня застукали…

В и к а. Кстати, действительно, а что ты делал на набережной, ты специально вышел искать… Если я с тобой не пошла, ты бы звонил по телефону, по номерам?… Я никогда не буду изменять…

А н д р е й. …а ты, что ты ходила под окнами?

В и к а. Я?

А н д р е й. Ты.

В и к а. Искала…

А н д р е й. Кого?

В и к а. (думает) Тебе нужна правда?

А н д р е й. Не знаю.

В и к а.  (вдруг) …А она молодец, я бы так не смогла.

А н д р е й. Что бы ты сделала на ее месте?

В и к а. Не знаю, глаза бы выцарапала…

А н д р е й. Кому?

В и к а. Тебе.

А н д р е й. Собственница.

 

Долгая пауза.

 

В и к а. Ты наелся?

А н д р е й. Да.

В и к а. А я нет. (вспоминает) И ты, наверно, нет, что для мужчины кусок курицы и пирог с капустой? Тем более, у тебя такие энергетические затраты…

А н д р е й. Со мной это не проходит.

В и к а. А что «проходит»?

А н д р е й. Ничего.

В и к а. Вот именно, ничего. Дай, я тебя поцелую.

 

Вика целует Андрея, но он отстраняется.

 

В и к а. Вчера ты этого хотел.

 

Вика встает с кровати, набрасывает на себя кофточку. Проходит по комнате.

 

В и к а. Холодно… Тебе через несколько часов надо уходить. Вокзал отсюда далеко.

А н д р е й. Я знаю.

 

Вика не находит себе места, проходит по комнате, бросает взгляд на его вещи.

 

В и к а. У тебя все пуговицы пришиты?

А н д р е й. Все! Я тебе сказал: прекрати.

В и к а. Просто терпеть не могу непришитой пуговицы!

А н д р е й. Это не смешно.

В и к а. Я и не собираюсь тебя смешить.

 

Вика берет в руки его рубашку.

 

В и к а. Действительно, все. …А я так люблю пришивать любимому мужчине пуговицы! Так люблю, а они все пришиты. Надеюсь, не ты их пришивал, это все-таки женское дело – пришивать пуговицы. Я просто не понимаю, как это некоторые сами пришивают… Ты не возражаешь, я так люблю пришивать…

 

Вика берет рубашку и начинает зубами откусывать пуговицу за пуговицей. Она с трудом сдерживает слезы.

 

А н д р е й. Вика! Ну, хочешь, я останусь…

 

Вика плачет, во рту у нее пуговицы, ее разрывают рыдания, она выплевывает пуговицы. Андрей подходит к ней, чтобы утешить, но Вика отстраняет его.

 

В и к а. (сквозь слезы) Я забыла, нет иголки с ниткой… они у нее, у нее… Я забыла… Прости…

А н д р е й. Вика, не надо…

 

Он обнял ее, целует, пытается успокоить.

 

В и к а. (сквозь слезы) Зачем ты все болтал и болтал, сказал бы, вот тебе деньги, пошли со мной…

А н д р е й. И ты бы пошла?

В и к а. Какие вы все… сволочи, какие сволочи!

А н д р е й. Все, все, успокойся… Садись сюда, садись…

 

Андрей усаживает ее в кресло.

 

А н д р е й. Выпей.

В и к а. Не хочу.

А н д р е й. Тебе надо.

 

Андрей всовывает ей в руки стакан с коньяком, наливает себе.

 

А н д р е й. За твое счастье.

В и к а. Давай без тостов…

Ан д р е й. (продолжает) …Оно у тебя будет, это ясно. Не может быть, чтобы такая, как ты, осталась одна. Зачем тебе торопиться, сейчас это…Такие на дороге не валяются…

В и к а. А где валяются? В канаве?

А н д р е й. Ты еще встретишь своего человека… А я зануда, болтун, все время в командировках…

В и к а. …и в каждом порту – жена.

А н д р е й. Да, и в каждом порту – жена. Ты мне нравишься, очень, но ты еще встретишь, не отчаивайся, встретишь…

В и к а. Где!? Здесь!? Возле отеля…

А н д р е й. Я тебе еще не рассказал, самое главное – теория знакомств. Это последняя глава… Вика, посмотри на меня!!!

 

Вика поднимает голову, смотрит на Андрея.

 

А н д р е й. Я не могу не поехать…

В и к а. Я тебя что, держу?

А н д р е й. Вика!

В и к а. Иди, сядь в кресло напротив.

А н д р е й. Вика!

В и к а. Иди, иди, я кому сказала. Ну!

 

Андрей встает и садится в кресло напротив, все почти так, как было в начале их знакомства.

 

А н д р е й. Что!?

В и к а. Скажи мне: пошла вон, шлюха.

А н д р е й. Вика! Я люблю тебя.

В и к а. Не ври. Скажи мне: пошла вон! Мне будет легче…

А н д р е й. Я люблю тебя, но что я могу сделать? Что!? Я не могу за один день все бросить, я просто не могу. Пойми! Так не бывает! Может, мне надо время, привыкнуть к мысли, собраться с силами – я не знаю, выдавить из себя по капле раба, я ничего не могу тебе сказать…

В и к а. «По капле раба» – что останется потом?

 

Долгая мучительная пауза. Андрей задумался. Вика подходит к нему, не говоря ни слова, гладит его волосы, нежно целует в голову.

 

В и к а. Ты, конечно, не мой. Я понимаю. Мои клетки с твоими, они – не могут. Кто свяжется с девкой, которую нашел возле гостиницы, думаешь, я не понимаю? Кто?

А н д р е й. Оставь мне свой номер телефона.

В и к а. У меня нет телефона.

А н д р е й. Совсем?

В и к а. Совсем, На нем кончились деньги. Я его выбросила. Он мне больше не нужен, кто мне будет звонить?

А н д р е й. Я ведь ничего о тебе не знаю, все говорил только о себе…

В и к а. Вот сейчас и узнаешь, сейчас мы с тобой и познакомимся. Меня зовут Вика, а тебя?

А н д р е й. Андрей.

В и к а. А по отчеству?

А н д р е й. Александрович.

В и к а. Очень приятно, Андрей Александрович… Очень приятно, Андрей Александрович, не хотите ли в постель?… Вот и познакомились. И вся твоя теория знакомств. (вдруг) Нет, давай сначала. Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю. Вот мы с тобой идем по улице. Вставай. Ну, давай, Андрюша, я хочу, ты уедешь, с кем я еще смогу подурачится, там уж точно будет одна постель…

А н д р е й. Я не хочу, не могу…

В и к а. Я тебя прошу, ну, давай! Ты может завтра будешь в Париже, а я уже  – никогда.

А н д р е й. Ви…

 

Вика кладет ладонь на губы, берет Андрея за руки и подымает.

 

В и к а. Где мы? На улице?

А н д р е й. Не знаю. Где хочешь. На улице, в кино…

В и к а. В кино. Хорошо. Я давно не была в кино. Сядем рядом, будто места наши рядом. Садись. Садись сюда.

 

Вика подвигает два кресла так, что они садятся к воображаемому экрану. Некоторое время молчат.

 

В и к а. Приставай!

А н д р е й. Вика!!! Я не хочу, я не умею.

В и к а. Это просто – я тебя научу. Давай свою руку… и так гладишь по коленке. Гладь. На меня не смотри, кино смотри.

 

Вика снимает его руку со своей коленки.

 

В и к а. Теперь давай снова. Клади, гладь.

 

Вика снова снимает руку с колени.

 

В и к а. И так раз пять. А потом можешь лезть под юбку.

А н д р е й. А спрашивать, как тебя зовут?

В и к а. А тебе надо?

 

Андрей пожимает плечами.

 

В и к а. И мне не надо. Вот и вся теория.

А н д р е й. (вдруг) Ты где работаешь?

В и к а. На заводе, секретарь-машинистка.

А н д р е й. Секретарь?

В и к а. Приказы печатаю на компьютере.

А н д р е й. А почему не на работе?

В и к а. Я в отпуске.

А н д р е й. Да!? Почему…?

В и к а. Уже вернулась, можно сказать. Игорь, он… в общем вернулась. Отдохнула. Теперь к отцу поеду…

А н д р е й. Куда?

В и к а. Ты это место не знаешь.

 

Пауза.

 

А н д р е й. Что я для тебя могу сделать?

В и к а. Вот и я думаю, что ты для меня можешь сделать?… Ни-че-го.

 

Андрея и Вику неожиданно ослепляет мощный луч прожектора. Остальное освещение гаснет. На них несется поезд, они прижимаются друг к другу, возникает шум реального вокзала: люди что-то кричат, гудки тепловозов, объявления о прибытии и отправлении заканчиваются: «Если вы потерялись на вокзале, встречайтесь на первой этаже и справочного бюро».

Вокзал.

Платформы. Таблички «Путь 1» «Путь 2» «Путь 3» «Путь 4». Сверху надо всем – часы. На одном из путей стоит поезд 77.

Пассажирами и работниками вокзала стали все те же фигуры. Романтическая дама с  Мальчиком Колей торопятся на поезд. Носильщик, им стал человек с кейсом, везет их вещи на тележке. Толстуха торгует мороженным. Заведующий работает проводником…

Андрей и Вика стоят посередине сцены.

 

Р о м а н т и ч е с к а я   д а м а. Ну, куда ты затерялся, мой мальчик, мы же опоздаем на поезд. (к носильщику) Извините. (к Мальчику Коле) Положи свой рюкзак к дяде на коляску.

 

Романтическая дама хочет взять у Мальчика Коли рюкзак, но он пристегнут наручником.

 

Р о м а н т и ч е с к а я   д а м а. Ну и шуточки у тебя.

Н о с и л ь щ и к. Наверное, хорошо учится.

Р о м а н т и ч е с к а я   д а м а. Не говорите.

 

Несколько раз мимо Андрея и Вики проходит Мерседесник.

 

М е р с е д е с н и к. Водка нужна?

А н д р е й. Нет.

М е р с е д е с н и к. Сигареты?

А н д р е й. Нет.

 

Посматривая на Мерседесника, мимо Андрея и Вики проходит полицейский.

Проводник поглядывает на часы. Стрела показывает, что осталось пять минут до отправления поезда.

 

А н д р е й. Будем прощаться?

П р о д а в е ц   г а з е т. (проходя) «Совершенно секретно» – в дорогу?

В и к а. Ну, и что?

А н д р е й. Это было… Знаешь…

В и к а. Знаю.

А н д р е й. Ты…

В и к а. Не надо, опоздаешь, иди.

 

Объявление по вокзалу: «Пассажирова поезда 77 просят занять свои места, а провожающих выйти из вагонов».

Вдруг появляются две новые фигуры: старик с орденскими планками и медалями на лацканах пиджака и старуха в платке, длинной юбке. Они подходят к Андрею.

 

А н д р е й. Бабуль, ты?

 

Андрей целует свою бабушку, затем – деда.

 

Б а б у ш к а. Внучок, помнишь, как я тебе рассказывала, как мы с дедом полюбились?

А н д р е й. Да. Помню.

Б а б у ш к а. На тебе маузер, сюда нажимай… нажимай (дает в руки маузер) всех, кто тебе любить мешает, кто на твоей дороге будет стоять – стреляй, стреляй без всякого, это не грех, не грех, грех – не любить.

А н д р е й. Не могу я, не могу…

 

Андрей подхватывает чемоданы и бежит к поезду, садится в вагон.

Вика вытерла слезы, подошла к продавщице мороженного, купила порцию, но не стала есть, выкинула. Достала из сумочки косметику, накрасилась, подвела брови, наложила краску на губы, отошла в сторону, облокотилась на ограждение, подрасстегнула кофточку.

Мимо проходит полицейский.

М и л и ц и о н е р. Что ты тут делаешь?

В и к а. Не видишь, собой торгую.

 

Полицейский осмотрел ее с ног до головы.

 

П о л и ц е й с к и й. Я спрашиваю, почему так рано? И ваши не здесь, а там…

 

В вагоне сидит Андрей, входит Проводник.

 

П р о в о д н и к. Вы с тринадцатого места?

А н д р е й. Да, тут еще женщина на четырнадцатом должна быть…

П р о в о д н и к. Она была уже, просила передать, что не поедет и что вы совершенно свободны…

А н д р е й. Как?!

П р о в о д н и к. Так, совершенно. Вот ее билет и после отправления возьмите белье?

Проводник пошел по вагону. Поезд тронулся. Андрей спрыгнул на платформу, в руках – билет.

Он вышел на вокзальную площадь. мимо него везет вещи носильщик, торгует мороженным продавщица – много народа, он не может сразу найти Вику, но вот он видит, что оно стоит разукрашенная…

Андрей подходит к Вике.

 

А н д р е й. (коверкая язык, как иностранец) Рабочий день?

В и к а. Первый.

А н д р е й. Сколько стоит ночь в России? (Вика не верит своим глазам) Сколько стоит день? Ночь? Еще день, еще ночь сколько стоит?

В и к а. (ей трудно говорить, она вот-вот заплачет) Вам я надо так надолго?

А н д р е й. Так надолго. Может быть, навсегда. Может это лубофь?

В и к а. (она тоже подхватывает игру в иностранцев и картавит)  Если навсегда, то бесплатно. У нас, в России, так.

 

 

К  О  Н  Е  Ц