Пьеса в одном действии
Катя – рассудительная, 26 лет.
Мама – молодая ещё женщина.
Настя – подруга Кати.
Людмила Павловна – подруга мамы.
Саша — симпатичный раздолбай под тридцать.
Женя — пацанка двадцати лет в медицинском халате.
Все персонажи сидят на сцене на стульях, как зрители. Все одеты нарядно и строго. Напротив артистов стоят две микрофонные стойки.
Катя и Настя
Катя: А это тот, который близнецы?
Настя: Да-да-да! И вот вообрази — сижу я, Катюш, в автозаке, а сама думаю, позвонить ему или нет… С одной стороны, надо звонить, потому то адвокат-то он хороший, а с другой стороны – неудобно как-то первой-то звонить, да? Ну и не стала.
Катя: А потом как было?
Настя: Да ничего не было пока.
Катя: Да не, с вами-то всеми что было?
Настя: Да ничего особенного, посидели в УВД шесть часов, ну и отпустили нас. Документы собрали, протокол составили, раздали… Да оно и понятно, было.
Катя: В смысле «понятно»?
Настя: Там без вариантов – точно сразу повяжут, и точно вечером отпустят. Сегодня же амнистия тем более и пресс-конференция эта, и всё… Нас отпустили – семи еще не было, я еще в театр успела потом.
Катя: Понятно. А чё ты ходишь туда вообще?
Настя: В театр?
Катя: На митинги.
Настя: …. А ты что делала сегодня?
Катя: Ничего.
Настя: Вот. Вот ты сидишь в четверг дома и ничего не делаешь, но это твой сознательный выбор. А они не хотят сидеть. Среди них есть девочки нашего возраста, им еще минимум два года под домашним арестом, ты за это время ребенка родить успеешь без особых усилий. Если захочешь.
Катя: я-то да…
Мама и Людмила.
Мама: Я её достаю – жарить собралась, крупная такая, знаешь, не щука прямо а карп. А у меня сковородка же есть чугунная здоровая, помнишь, которая от прежних хозяев досталась. И я кладу эту щуку прямо целиком туда, но она не влазит целиком – загибается с двух краев, не накроешь, ничего. И вот у неё с одной стороны хвост вверх торчит, а с другой голова. И вдруг щука мне эта говорит что-то, но я не понимаю, на каком-то языке романском, я точно не поняла, что странно, щука была российская.
Людмила: Пфффф. Так это снится тебе все что ли?
Мама: Ну так естественно, ты слушаешь меня или нет, я же спрашиваю, к чему снится щука?
Людмила: Не знаю, может ты телевизор много смотришь.
Мама: Да я уже восемь лет не смотрю телевизор вообще. У меня нет телевизора.
…
Людмила: Ты чего грустишь?
Мама: Знаешь, у меня какое-то предчувствие нехорошее, тревожное.
Людмила: Батюшки! А что конкретно? Главное чтоб никто не умер, чтоб все живы-здоровы.
Мама: Да типун тебе на язык! Я не знаю, два дня уже. Чувство такое – прямо на физическом уровне. Пустота какая-то прямо здесь — в туловище, не могу разгадать. Может быть что-то должно случиться… Это точно как-то связано с Катей.
Людмила: Господи, ну позвони ей, спроси как что.
Мама: Да разговаривала я с ней вчера, всё нормально вроде, вечером обещала зайти… Ты знаешь, мне иногда кажется, что Катя курит.
Людмила: Катюша?!? Да нет, вряд ли! … Да даже если и так, это неважно.
Мама: Что значит неважно?
Людмила: Это совсем-совсем неважно.
Катя и Настя
Настя: Слушай, а ты мне зачем это видео дебильное с ютуба прислала, отвечай?
Катя: Какое?
Настя: Что это за спиногрыз там девяносто седьмого года рождения какую-то пургу несет про свою жизнь и распорядок дня?
Катя: А мне кажется он смешной. А я хочу чтоб у этого видео было много просмотров. Ты же мне присылала петицию за освобождение узников шестого мая. Вот, тоже самое. У нас с тобой схожие жизненные цели.
Настя: Пфффф. А ты подписала петицию?
Катя: Подписала. Но подарка на новый год тебе не будет.
Настя: Посмотрим.
Катя: Посмотрим… Насть, и вообще, вы бы аккуратней как-то что ли.
Настя: Давай, ты меня только не лечи. У тебя принтер работает? Мне распечатать кое-что нужно.
Катя: Что?
Настя: Я у тебя в парадной листовки развешу.
Катя: Только через мой труп.
Катя выходит к микрофону. Говорит.
Катя:
Только через мой труп. Так же сказала моя мама, так она сказала: «Только через мой труп». Нюанс был в том, что никто её не спрашивал, более того никто совета её не просил. Меня это всегда поражает в людях, вот и маме я уже лет десять на подобные заявления отвечаю: «Мама, ребенку твоему 16 ( 20…, 26…), аборт делать поздно», а она всегда смеётся. Хотя вообще-то непринято у нас в семье шутить а таком тоне, но именно это фраза с детства свидетельствует о моем авторитете. И вот я впервые говорю маме «аборт делать поздно» в буквальном смысле. Без всяких метафор вообще.
Через труп — не через труп, это не обсуждается.
Я вообще маме об этом рассказала, потому что рожать решила – такое не скроешь. Если бы не стала рожать, не рассказала бы никогда. Ну вот. А мама говорит: «Рожать будешь только через мой труп».
И Саша поступил как настоящий мужчина – он сразу предложил мне денег на аборт, моментально без проволочек выложил из кошелка пять триста. Все что было — все отдал. Откуда только у него взялись тогда эти деньги? Счастливое совпадение.
И я взяла. Нет, аборт я делать не собиралась. Но пусть он думает, что я сделала. Раз он так хочет. Но к этому моменту я так чё-то была уже измучена переживаниями, что решила больше не переживать. Как-то мозг смобилизировался вкруг новой проблемы.
Надо было рожать.
Нет, аборт делать я не собиралась, слава богу, вообще, почему-то не стояла перед таким выбором. Это слава богу. Выбор ужасный, мучительный.
Я не знаю, это не для меня, не про меня. Нет, исключено.
Аборт это… Аборты делают разные другие люди. Хотя вообще-то, детей рожают тоже другие люди. Я до сих пор отношусь к своей беременности, как к какому-то длительному но конечному процессу – вот сейчас я переживаю какой-то важный особенный период, но вот я рожу через четыре месяца — и все закончится.
А это не вполне так. Скорее всего, как раз только всё и начнется.
Вообще, ничего интересного в этом нет. Нет ничего индивидуального. Я понимала, что я не одна. В том смысле, что в мире есть ещё какие-то беременные люди. И они тоже переживают, и готовы делиться этими переживаниями.
Мне казалось у нас должен быть какой-то клуб, какой-то профсоюз, сообщество вконтакте в конце концов — … ну как бы люди, которые через это прошли. И тогда до меня дошло, что через это проходят все женщины. Все! Большинство! Подавляющее большинство!
Это ужасно.
То есть что получается — я переживаю вот такое особенное состояние, а это даже никак меня не характеризует. Это вообще – нормально. Норма.
А ещё, в самой беременности как в процессе нет никакого драматического развития – все по плану.
Ко второму микрофону выходит Мама. Женщины улыбаются друг другу, говорят:
Катя: Мам, сядь.
Мама: Ты что беременна?
Катя: Да.
Мама: Только через мой труп.
Катя: Вот так. Родная мама.
Пауза.
Катя: Мам, сядь.
Мама: Ты что беременна?
Катя: Да.
Мама: Только через мой труп.
Катя: А через два дня я узнала, что она с подругами на эту тему уже поговорила. Случайно встретила Людмилу Павловну в «Перекрестке», она стала меня поддерживать и поучать. Я чуть не упала.
Пауза
Катя: Мам, сядь.
Мама: Ты что беременна?
Катя: Да.
Мама: Только через мой труп.
Катя: А я больше никому ведь не сказала, что беременна. Даже Насте. Я даже Насте не сказала. Да что Насте, тогда ещё и Саша не знал. А Людмила Павловна, которую я терпеть не могу с раннего детства, уже рассказывала мне про радости материнства. Убила бы в ту секунду и её и мать свою. Мам, сядь.
Мама: Ты что беременна?
Катя: Да.
Мама: Только через мой труп.
Мама садится, Катя возвращается к Насте.
Настя: Ой, Можно я прочитаю тебе свое новое стихотворение?
Катя: Нет, не надо, пожалуйста, не надо.
Настя: Ну почему???
Катя: ой, нет, не надо. Расскажи лучше, как съездила.
Настя: кофе сварить?
Катя: Можно чай? Любой.
Настя: Секс на пляже.
Катя: был?
Настя: что?
Катя: Секс на пляже был?
Настя: Ха. Я говорю, «секс на пляже» будешь? Персиковый ликер крутой остался. Чуть-чуть.
Катя: аааа.
(пауза)
Настя: (обиженно) А ты действительно думаешь что я могла бы с ним переспать?
Катя: А что такого? Ты бы не могла переспать с человеком по имени Заза Васартаев?
Настя: Ах вот так, да?
Катя: А зачем ты с ним в Турцию летала, интересно.
Настя: Не в Турцию, а почти в Сирию! Ну мы вообще-то работаем вместе.
Катя: Ну ясен пень. Не хочешь, не рассказывай. Тоже мне.
Настя: Нет, подожди.
Катя: Да ладно, забей, покажи ликер-то свой.
Настя: Не-не, подожди, ты что действительно думаешь что я с ним сплю?
Катя: Да неважно, блин. (Пьет из бутылки ликёр)
Настя: Ни хрена себе не важно!!? А ещё кто так думает?
Катя: Да это совершенно неважно, успокойся ты!
Настя: Не фига себе неважно, ты что!? Он же мой коллега и вообще!
Катя: Ой, кому это мешало когда.
Настя: Ну и он женат, если что.
Катя: Значит дело не в национальности.
Настя: Конечно нет.
Катя: То-то же.
Настя: Как у вас с Сашей-то?
Катя: Ничего. Не видела его сто лет.
Настя: Понятно. Ясно. Окей.
Катя: Честное слово.
Настя: Да, окей-окей.
Катя: Слушай, я кое-что хочу важное тебе сказать.
Настя: Не, не надо, не говори. Всё ясно, всё окей.
Катя: Да послушай, я кое-что хочу важное тебе сказать. Я беременна.
Настя: …Сколько?
Катя: Ну месяц есть, больше даже.
Настя: Саша знает уже?
Катя: Нет.
Настя: Мама знает
Катя: Да
Настя: Как она?
Катя: В шоке.
Настя: Сама че думаешь?
Катя: Я думаю, что политические заключенные в современной России – это позор и ужас, а факт их существования нарушает права человека утвержденных во всеобщей декларации прав человека организации объединенных наций. Тем не менее, я по-прежнему не вижу смысла в вашей диссидентской деятельности.
Настя: Ага, спасибо. С ребенком делать что думаешь?
Катя: Рожать.
Настя: Спасибо за интервью. Всего хорошего.
Настя уходит.
Громко играет музыка: (The Knife — Pass This on или тп) Всё веселые.
Женя подходит к микрофону:
Женя:
КУРЕНИЕ – Влияние курения на способность к зачатию ребенка ещё недостаточно изучено.
АЛКОГОЛЬ – Что касается доказанного влияния алкоголя на зачатие ребенка, то прямое повреждающее действие на зародыш может оказать только потребление алкоголя в больших количествах женщиной после зачатия.
НАРКОТИКИ: Наркотики крайне негативно влияют на состояние репродуктивной системы мужчины и женщины.
Женя уходит.
Катя вытаскивает к микрофону Сашу.
Катя: Слушай, я кое-что хочу важное тебе сказать.
Саша: Может не сейчас, давай потом поговорим, давай завтра?
Катя: Нет, сейчас самый подходящий момент. Я знаю, знаю, ты скажешь, что я живу в навязанных социумом нормах, может и так. В любом случае, я так больше не могу. Мне …
Саша: Подожди.
Катя: Слушай, я кое-что хочу важное тебе сказать.
Саша: Может не сейчас, давай потом поговорим, давай завтра?
Катя: Нет, сейчас самый подходящий момент. Я знаю, знаю, ты скажешь, что я живу в навязанных социумом нормах, может и так. В любом случае, я так больше не могу. Мне …
Саша: Ты что, беременна?
Катя: Да.
Саша: Только через мой труп. Шутка.
Смеются оба.
Катя: Слушай, я кое-что хочу важное тебе сказать.
Саша: Может не сейчас, давай потом поговорим, давай завтра?
Катя: Нет, сейчас самый подходящий момент. Я знаю, знаю, ты скажешь, что я живу в навязанных социумом нормах, может и так. В любом случае, я так больше не могу. Мне …
Саша: Подожди.
Катя: Нет, ты подожди, послушай. Саш, я беременна. Четыре недели уже.
Саша: Твою мать.
Музыка громче. Оба пританцовывают у микрофонов.
Людмила Павловна (встает и кричит с места): А вы думаете женщина родилась со знанием тайным??? Вы думаете нерожавшая женщина про беременность знает больше любого медика, потому что у неё инстинкт природный, потому что … нихрена!!!
Разные нюансы – зеленый чай, блядь, нельзя, оказывается — выясняется на пятом месяце. У меня наверное кислоты этой фолиевой вообще по нулям было в организме, когда я Ксюшку рожала, потом у что я пью-пью этот зеленый чай, пью-пью как слон. Я-то думаю, зеленый полезнее чем черный – ну!
Музыка становится громче, Катя и Саша садятся,
Настя тянет Сашу за руку к микрофонам, он нехотя подчиняется. (оба заметно пьяные, особенно Настя)
Настя: Слушай, я кое-что хочу важное тебе сказать.
Саша: Может не сейчас, давай потом поговорим, давай завтра?
Настя: Нет, сейчас самый подходящий момент. Я знаю, знаю, ты скажешь, что я живу в навязанных социумом нормах, может и так. В любом случае, я так больше не могу. Мне …
Саша: Подожди.
Настя: Нет, ты подожди, послушай. На самом деле я нуждаюсь в стабильности,
Саша: О, боже.
Настя: я женщина, в конце концов… но с тех пор как были приняты последние поправки к закону о некоммерческих организациях, моя организация автоматически получила статус иностранного агента, просто потому что мы частично финансировались Организацией Объединенных Наций. В июле госдума приняла такую идиотскую поправку.
Саша: Стоп, подожди. Что???
Настя: Идиотский закон, получается, если какой-то дядя Томпсон решит официально пожертвовать десять несчастных долларов в пользу моей почти благотворительной организации – мы автоматически становимся иностранными агентами. А я – правозащитник, но по большому счету, вся моя деятельность направлена на пользу российской федерации. На пользу нашему государству. Бред. А самое отвратительное, что этот закон не распространяется на иностранцев работающих в составе торгово-промышленной палаты. Естественно. Ты понимаешь, что это значит? Ты понимаешь, что это значит? Мы должны указывать свой статус в любых публикациях. В любых, во всех вообще! Иностранный агент. Я иностранный агент. Охереть.
Саша: Охереть.
Настя: Теперь понимаешь??? Мало того, что мне придется зарегистрироваться в министерстве юстиции… Да…ты не представляешь, как это снижает мой статус у соотечественников, о спонсорской поддержке соотечественников можно вообще забыть, да и хрен бы с ней, но это унизительно. Так ужасно унизительно. Ты вот думаешь зачем им это нужно? Чтобы нас контролировать? Да я, блин, в жизни не скрывала род своей деятельности и источники финансирования, да даже если бы хотела – это невозможно физически! Им это нужно для того чтоб унизить нас.
Саша: Господи…
Настя: Понимаешь? А теперь я иностранный агент, это же как враг народа. Или хуже. Враг народа в законе.
Уходят.
На заднем плане разговаривают Катя с Женей.
Женя: А он мне отвечает «Давай я тебе машину куплю, только не рожай». Квартиру мне снял в центре, недорогую, однокомнатную, но в центре, на гороховой. Это раньше Степу с кафедры не то что уволить могли – посадить.
А теперь-то чо, мне восемнадцать есть, уже почти девятнадцать. Проехали.
Я не знаю после аборта это или просто так – само по себе, я не разбираюсь, но в общем мне врач сказала, что это доброкачественная опухоль, и рассосется она только в том случае, если я рожать буду. Но затягивать нельзя. Матку удалять. Совсем.
Я Степе сказала, конечно, что буду рожать, и что мне вообще все равно что он думает по этому поводу. Он, в принципе, почти с пониманием отнесся к этому. Вот жена его, конечно, охренела.
А с другой стороны – что сделаешь, будто не знала она…
Пришла к врачам, они сказали, что я как минимум до 16-ого доношу. В тот день снег пошел. В июне снег. Я ещё в редакцию сходила, что-то там за деньгами и тп. Степа пришел. Я его покормила ужином. Ушел.
У меня живот заболел, звоню Степе, говорю «болит живот». Он мне говорит:
«У меня тоже болит. Напейся ношпы и спать ложись». Ну я и легла. Ну а когда воды отошли я стала в скорую звонить. Я одна была, пешком пять этажей спускалась, родила в машине, очень быстро. Я рожаю, они мне какие-то бумажку суют подписывать. Типа, детка, не по нашей воле ты здесь в машине-то рожаешь, не хотели мы этого, само так получилось, подпиши документы, что всякую ответственность с нас снимаешь». Меня тогда это вообще не парило. Это сейчас я думаю «пиздец, конечно, полный, так рожать». Родила легко на самом деле. Двойня. Мальчики. Максим и Миша. Максим поспокойнее, Миша поактивнее, покрупнее. Это чудо, конечно, чудо.
Катя: Так вот, Жень, понимаешь. Беременность – это не событие. Чудо, конечно. И мальчики у тебя классные. Но вообще — это не событие. Рождение двух новых людей – событие только для них. Это даже для тебя не событие, в принципе. Это обстоятельство. Обстоятельство, которое помешало тебе защитить диссертацию. Ну или там не знаю что. Да не в упущенных возможностях дело. Просто главное уяснить. Твой опыт не индивидуален.
Настя: Безусловное событие жизни это конечно смерть. Главное в жизни событие – смерть. Но это как-то очень интимно.
Катя: Зато индивидуально.
Настя: Смерть – это перипетия одного человека. Вот живет человек, живет, потом он умирает и с ним что-то происходит или не происходит дальше. Мы даже толком не знаем. Разве для нас это событие?
Людмила: Смерть это очень серьезно. Для меня всегда событие, когда кто-то умирает.
Настя: Смерть это очень серьезно. Для меня всегда событие когда кто-то не умирает.
Саша: Смерть это очень серьезно, я боюсь смерти.
Мама: Ой, смерть это такие пустяки, это такая условность. Условное наказание. Минимальная мера пресечения.
У Кати начинаются схватки, она хватается за живот.
К микрофону подходит Саша. Очень пьяный.
Саша: ну че, привет.
Катя: Саша??! Ты… уйди. Ты чо. Подожди. Я блядь рожаю.
Саша: Тссссссссссс. Кать, я понял очень важную вещь, очень принципиальную для меня и для моего духовного роста, понимаешь. Ты же очень умная женщина, ты должна меня выслушать именно сейчас, мне очень важно твое мнение.
Катя: ТЫ ДЕБИЛ?
Саша: Да. ( кивает) Прости меня за все. А потом…. Потом Наська проболталась, что у тебя девочка будет. У нас. И я подумал, блин это же вообще. Девочка. Пиздец.
Катя: Выйди отсюда.
Саша: Мне это тоже не….. Ты думаешь – это для тебя только стресс, ты думаешь это женская тема – родить ребенка. А у меня вообще ничего не происходит? Да, блин, зачали вместе. А потом типа всё. Тебе решать – оставлять — не оставлять. Почему-то ты…
Да если бы я мог, я бы родил за тебя. Но я же не могу – это твоя тема – рожать.
Катя: Саша, пожалуйста, мне больно.
Саша: Мне тоже больно, Кать. Ты должна пожалеть меня, кто меня пожалеет.
Катя: Иди отсюда, я сказала.
Саша: Я понял, что не прав. Что я дебил, я тогда проснулся и меня осенило. Я понял что я … и тогда я подумал «господи, она же меня любит по-настоящему, любит. Я уверен почти. Мне пацаны говорили, да я и сам вижу. Просто сам иногда не знаешь точно, но я уверен почти, ну так вот, я подумал тогда «Господи, спасибо! Я счастлив». Катя – самая чистая, самая удивительная девушка из всех. Из всех вообще. Кому как ни ей быть матерью моего ребенка, да это же вообще.
Я просто подумал, оно ведь никогда не наступит это время, когда ребенок будет в кассу. К этому невозможно подготовиться, всех денег не заработаешь.
Хорошая. В сравнении с тобой – женщины все … Ты если бы не любила меня, ты бы ребенка этого не оставила. Вот!
Катя: Какие, блядь, женщины? Я не хочу рожать. Где эндорфны эти долбанные, где. Я сдохну сейчас.
(Пытается встать.)
Саша: Да подожди ты, я сейчас приведу кого-нибудь.
Катя: Саша, пожалуйста, пожалуйста.
Женя кричит с места: шесть пальцев, все, рожаем. Это кто, это что такое. Главный что скажет. Не родильное отделение, а проходной двор какой-то.
Катя кричит.
Саша: Кать, и понимаешь что я тогда подумал: «Господи, спасибо! Я счастлив!» Впервые в жизни я так подумал, Кать.
Женя: Вы куда? Катетер! аккуратней!!! Что ж ты делаешь!??
Катя: ААААААААААААААААААААААААААА
Женя: ЛЕЖАТЬ!
Катя: АААААААААААААААА!
Саша: блядь, ты слушаешь меня вообще или как? Ты понимаешь как это важно? вот ты сейчас лежишь тут такая вся, ты бы себя видела! Ругаешься ещё, а я все равно люблю тебя. И ребенок этот мой.
Катя: АААААААААААААААААААЯЯЯЯЯЯЯ уйдиииииииииииииии да ебись оно конем , мне то за что аааа уйди, уйди, уйди. иди позови кого-нибудь , придурок. Как ты прошел вообще сюда?
Саша: Ну ты же трубку не берешь.
Катя: АААААААААААААААААААААААА
Саша: И потом медсестра кричит «Девочка!!! Девка родилась у вас!!! Поздравляю, папаша!!!». И я на руки ребенка беру и я чуть с ума не сошел – глаза у нее мои, я аж протрезвел. А она мне что-то говорит, но я не понимаю что, на каком-то как будто другом языке, но и не на английском, соответственно.
Настя: Блядь, это ты типа сон что ли пересказываешь?
Саша: Ну так да! К чему как вы думаете?
Настя: К тому что ты дебил.
Настя: Если никто не умрет – ничего не случится. Никакого события. Знаешь, как говорят «никто же не умер».
Катя: Если кто-то умрет, тоже ничего не случится. Совсем ничего.
Все молчат.
К микрофону выходит Людмила:
Людмила:
Валентина, сколько счастья! Валентина, сколько жути!
Сколько чары! Валентина, отчего же ты грустишь?
Это было на концерте в медицинском институте,
Ты сидела в вестибюле за продажею афиш.
Выскочив из ландолета, девушками окруженный,
Я стремился на эстраду, но, меня остановив,
Предложила мне программу, и, тобой завороженный,
На мгновенье задержался, созерцая твой извив.
Ты зашла ко мне в антракт (не зови его пробелом)
С тайной розой, с красной грезой, с бирюзовою грозой
Глаз восторженных и наглых. Ты была в простом и белом,
Говорила очень быстро и казалась стрекозой.
Этот день! С него — начало. Телефоны и открытки.
К начинаньям поэтессы я был очень милосерд,
И когда уже ты стала кандидаткой в фаворитки,
Ты меня сопровождала ежедневно на концерт.
А потом: Купе. Деревня. Много снега, леса. Святки.
Замороженные ночи и крещенская луна.
Домик. Нежно и уютно. Упоенье без оглядки.
Валентина безрассудна! Валентина влюблена!
Все прошло, как все проходит. И простились мы неловко:
Я «обманщик», ты сердита, т.е. просто трафарет.
Валентина, плутоглазка! остроумная чертовка!
Ты чаруйную поэму превратила в жалкий бред!
Все аплодируют.
Людмила: Это Северянин.
Катя: Спасибо, Людмила Павловна.
