«В жизни бывают чудеса, главное в них верить».
Спектакль «Исповедь хулигана» Театра кукол имени С. В. Образцова был вновь представлен в Петрозаводске 30 ноября.
Минуло почти пять лет с тех пор, как именно здесь 14 декабря 2002 года было положено начало его сценической судьбе. Живое существо, он изменился за это время. Собственно, он другой всякий раз. Но, как и прежде, не миновать кома в горле, когда звучат есенинские «Письмо к матери» и «Песнь о собаке». И благодарить актера за его жертвенный труд вновь возможно лишь стоя.
1 декабря в Выставочно-концертном зале Карельской филармонии создатель и исполнитель «Исповеди хулигана», заслуженный артист России Андрей Денников отвечал на вопросы зрителей. Разговор продолжался бы, наверное, намного дольше, если бы собеседники не торопились на представление спектакля «Кот Васька и его друзья», поставленного Денниковым для детей.
– Андрей Сергеевич, расскажите о вашей работе, планах.
– Сейчас я работаю над новым спектаклем «Жизнь собачья» по повести «До свидания, овраг!» Константина Сергиенко и пьесе «Собаки» Валерия Беляковича. Премьера состоится 23 декабря в Москве. Наконец собрав собственную очень хорошую труппу, я могу позволить себе выступать исключительно в качестве режиссера. Сценография в «Жизни собачьей» Георгия Белкина, куклы мои, а костюмы Анны Львовой, с которой я много сотрудничаю. Сегодня очень актуальна проблема бездомных людей, бездомных собак, проблема одиночества. И вот об одиночестве эта постановка. Она предназначена для семейного просмотра, но в первую очередь я хотел бы адресовать ее подросткам.
Что касается дальнейших планов, в марте следующего года должен быть представлен спектакль о великом Вацлаве Нижинском. В нем я выступлю не только как драматический артист, но и как танцовщик и хореограф. Планируется, что консультантом по дягилевским балетам станет Андрис Лиепа. Готовлю спектакль к своему тридцатилетию и, надеюсь, он выйдет в срок, а не через двадцать лет, когда ни рукой, ни ногой уже будет не пошевелить.
Есть намерение ставить и детские пьесы. Детей нужно воспитывать в духе добра, любви, гармонии. Именно поэтому мне нравится сказка «Кот Васька и его друзья» Владимира Лившица. Наряду с высоким качеством драматургии в ней потрясающий здоровый юмор. Не то что в дурманящих наших детей сериалах про телепузиков, симпсонов и Шрека. Все эти сериалы хорошо смотреть, когда сложилось определенное мировоззрение, когда человек в состоянии оценить, что такое хорошо, а что такое плохо. Тогда он сможет адекватно воспринять представленный там юмор, для детской психологии совершенно неприемлемый.
– Что для вас вообще детский театр?
– Я не делю театр на детский и взрослый, для меня существуют только понятия «театр» и «не театр». Да, детский спектакль обязательно должен нести воспитательную функцию. Скажем, кот Васька, который сначала думает только о собственной выгоде, в конечном итоге понимает, что важнее дружбы ничего нет. Или вот еще один момент. В пьесе Лившица дед Спиридон, лесник, идет на волка с двустволкой. Я заменил двустволку на метелку, ибо нельзя показывать агрессию на сцене, ведь зритель, выйдя из театра, пытается повторить поступки героев. В «Теремке» Самуила Маршака был такой эпизод: лиса убегает, а после маленькие зверюшки возвращаются с ее хвостом: «Задержалась у куста и осталась без хвоста». Сергей Образцов был против этого. Если дети увидят, что положительный герой отрывает хвост, пусть даже у злодейки, потом они попытаются это сделать с кошками и с собаками.
Однако такой же воспитательный момент должен присутствовать и в постановках для взрослых. Хосе, герой спектакля «Кармен! Моя Кармен!», становится разбойником, и нужно показать не то, что это здорово и романтично, а наоборот – что это очень плохо, поскольку человеческая душа, личность распадаются и катятся в бездну, в конечном итоге приходя к смерти. Путь Кармен – это путь не свободы, а порабощения себя страстями.
Иными словами, спектакли для любого возраста нужно выстраивать очень грамотно.
– Всецело ли подходит сцена Карельской филармонии для воплощения ваших замыслов?
– Конечно, хотелось бы выступать на профессиональной театральной площадке. От этого зависит качество спектакля. Сцена филармонии – исключительно концертная. По возможностям она не вполне соответствует театральным постановкам, даже «Исповеди хулигана», которая не так сложна в техническом отношении. По этой же причине мы не можем приехать в Петрозаводск с музыкальной фантазией на тему оперы «Риголетто» Джузеппе Верди. Спектакль потрясающе был принят на премьере во Франции, в Марселе, но в Москве оказался нужен не многим. Надеюсь, здесь он мог бы прозвучать очень остро и стать необходимым.
– Какие ещё спектакли вы желали бы показать карельской публике?
– «Странная миссис Сэвидж». В спектакле играет прима Театра сатиры, народная артистка СССР Вера Кузьминична Васильева. Играет блистательно. Многие считают, что роль Сэвидж – ее лучшая работа за последние десятилетия.
– Ощутили ли вы разницу в восприятии спектакля «Исповедь хулигана» московской и петрозаводской публикой?
– У меня было много сомнений по поводу «Исповеди хулигана»: нужна ли сегодня постановка о Есенине в таком виде? Моя бабушка считала, что если в спектакле действуют Ленин, Сталин, Троцкий, то меня закидают помидорами, а коммунисты придут и подожгут театр. Но каков в действительности будет отклик зрителей, еще предстояло узнать. И вот тогда Виктор Михайлович Горин, в то время художественный руководитель фестиваля в Костомукше, а ныне заместитель директора Карельской филармонии, пригласил нас в Петрозаводск.
Здесь состоялся предпремьерный показ «Исповеди…», и она была принята удивительно тепло, в зале не было ни одного свободного места. Это стало для меня потрясением. Я понял, что спектакль необходим. Потом, где бы мы ни играли его, всюду были аншлаги.
Я не чувствую, что прием публики в Петрозаводске иной, чем в Москве. Ведь очень многое зависит от меня самого. Если я что-то сделаю плохо, зритель не всколыхнется душой и сердцем и ответит мне вежливыми аплодисментами. Не дай Бог этого когда-нибудь дождаться! Если же я, как говорил актер Николай Мордвинов, выйду на сцену, обниму весь зал и буду вместе с ним плакать и смеяться, всё будет отлично.
Впрочем, стоит сказать, что петрозаводская публика в культурном отношении более чистая, более непосредственная. В Москве есть зрители подготовленные, которые ходят на все мои спектакли, двое из них даже приехали сейчас в Петрозаводск, и я очень благодарен таким людям. Однако время нынче циничное, люди озабочены необходимостью зарабатывать, подчас в очень жёстких условиях. Деньги – важная вещь, но, если человек ничего, кроме золотого тельца, не видит, в его сердце очень трудно пробиться. В Петрозаводске я не ощущаю подобных препятствий. И это ваша заслуга. Спасибо вам!
– Важна ли для вас поддержка публики?
– Конечно! Не случайно я постоянно читаю свой форум, на котором зрители делятся впечатлениями, спорят. Не верю артистам, которые говорят: «Главное – мое искусство, а как его принимают – неважно». Этого не может быть. Мы живем ради вас – тех, кто приходит на спектакли. Майя Плисецкая говорила, что чем больше у нее успех, тем больше возможности отдохнуть между танцами.
– Вы много раз играете в одном и том же спектакле. Не устаете ли вы от этого? Как вы добиваетесь того, что в ваших постановках неизменно появляется что-то новое?
– Я постоянно работаю над своими ролями. Не знаю, сколько сотен раз за свою жизнь я проговорил монолог Сальери, чтобы проверить все его нюансы. И так с каждой ролью. Новые открытия в образе происходят бесконечно. Я счастлив, что делаю своё дело не настолько плохо, чтобы зрителю было неприятно, но с самим собой я в большом конфликте и никогда не остаюсь до конца удовлетворен тем, что сделал в момент спектакля. Даже единственная неприятная деталь, которую, вероятно, только я и заметил, может выбить меня из колеи.
Для меня загадка, как некоторые певцы могут петь под фонограмму – всегда одинаково. Значит, они совершенно нечуткие в отношении творчества, потому что творчество – это исполнение песни всякий раз по-разному. У меня нет ни одной фонограммы для моих спектаклей, даже на всякий случай. Если не смогу спеть, как-нибудь прохриплю.
– Верите ли вы в чудеса?
– Да! В 1997 году я перевелся из Российского государственного гуманитарного университета с историко-филологического факультета в ГИТИС, и это было чудо, потому что переводом из вуза в вуз столь разных профилей не берут. Зачислили меня на бесплатное отделение, сразу на второй курс. А учителем стал тот человек, с которым связаны мои первые слёзы от режиссерского искусства, – Иоаким Шароев, ныне уже покойный. Мне было два года, когда проходила Олимпиада-80. Олимпийский мишка улетал в небеса под исполнение Львом Лещенко песни Александры Пахмутовой, а я плакал, и мама не могла меня успокоить, пока не купила такого же мишку. Поставил это действо мой будущий учитель.
С именем Иоакима Георгиевича связана и еще одна история. Однажды около ГИТИСа я увидел афишу спектакля «Голый король» Тихона Хренникова в постановке Шароева и подумал: «Как здорово было бы учиться в этом институте и сыграть самого Голого короля». Придя в ГИТИС, я уже через пять дней выступал в этой роли.
В жизни бывают чудеса, главное в них верить. В каждом из нас должен жить Маленький Принц.
Подготовил Виктор Шпиницкий
Фото Виктора Шпиницкого
