«В Мотовилово у меня состоялась самая лучшая персональная выставка. Это было просто какое-то чудо!» Выставка «Мастер из Медвежьего
«Получив хорошую профессиональную подготовку, Лев Бурин выбрал самый трудный жанр изобразительного искусства – тематическую картину, при работе над которой необходимо умение писать и портрет, и пейзаж, и натюрморт. К тому же надо обладать композиционным мышлением… Как художник знаю, насколько трудно собрать картину «в целом». Бурину это удается благодаря большим колористическим способностям. Я уважаю его за упорство, работоспособность, преданность искусству. Находясь в провинции, практически в одиночестве…».
«Творческой судьбе Льва Бурина я сопереживал давно. С тех пор, как он появился в Карелии. У него не только редкое для художников наших краев академическое живописное образование, не только дар прирожденного колориста, но и замечательная способность претворения широкого мотива, щедро населенного людьми. Сопереживал еще и потому, что Лев Бурин – первый из художников-станковистов такого уровня уехал в районный город, организовал там детскую художественную школу… Художник ведет народную студию. Сегодня она по-своему самая интересная: только здесь работают над портретами, жанрами и композициями. Остается желать вполне ожидаемого: чтобы Лев Бурин полнее себя реализовал и как педагог, и как руководитель студии, и как мастер. Времени впереди еще очень много».
Чьи это суждения? Первое – художника Валентина Чекмасова, второе – искусствоведа Евгения Калинина. Опубликованы они были в первом в жизни Льва Бурина каталоге перед первой персональной выставкой к его 50-летию, когда о нем стала активно писать пресса.
Отчаянье и восторг
Лев Николаевич Бурин родился 6 апреля 1943 года в городе Богородск Нижегородской области, детские годы провел в селе Мотовилово, неподалеку от Арзамаса. Вспоминал: «Еще были живы гармошка и балалайка. По вечерам в разных концах деревни пели задорные частушки, плясали барыню, праздновали масленицу, ходили в церковь…». Обычный сельский мальчишка? Вроде да, но… «Как-то перебирая бумаги отца, я увидел его рисунок (отец – не художник, инженер-строитель): заяц, сидя на пеньке, играет на балалайке. Рисунок меня так ошеломил, что захотелось попробовать нарисовать самому, а потом появилась мечта учиться».
С двумя такими же юнцами после семилетки засобирались в художку.
«Поехали в Арзамас… На центральной площади на голубом щите сияли волшебные красные буквы: «Прием детей в детскую художественную школу». Эта школа и была той бывшей знаменитой Ступинской – основанной еще в 1802 году Александром Ступиным, учеником Перова, выпускником Академии художеств, уехавшим в родной Арзамас и открывшим там школу. Его арзамасские ученики соперничали с учащимися самой Академии художеств.
Арзамас был далеко от дома, пришлось снять угол у хозяйки, чтобы здесь оканчивать среднюю школу и учиться в детской художественной, а по воскресеньям ездить домой отъедаться. Детская художественная школа и ее замечательные преподаватели помогли сделать выбор – продолжить учебу в Ленинграде.
Пятнадцатилетний деревенский мальчишка в этом огромном городе – тут есть от чего прийти в отчаянье и восторг. Мне повезло на хороших людей. Четыре года учебы в художественно-графическом педагогическом училище у Г.И. Орловского и К.О. Застенского, великолепных преподавателей в нашем Демидовском училище, и сам Ленинград с его могучей культурой дали мне подлинное понятие об искусстве. А потом сбылась моя давнишняя мечта о Карелии…».
«Первый раз приехал в Медвежьегорск. Причем попал сюда случайно. На распределении (в училище. – В.С.) было два места в Карелию. Я захотел именно сюда, потому что в свое время начитался Пришвина. Предложили выбор: Кондопога или Медгора. Разыграли на спичках. Я вытянул Медгору…».
«Сколько лет прошло, а мне кажется, что я до сих пор купаюсь в том ощущении, которое на меня произвели здешние места. Это было чудо: рябинки, деревянные мосточки, вода… Проработал два года учителем рисования и черчения в средней школе. Отсюда, из Медгоры, меня забрали в армию. Служил три года под Ленинградом, в Осиновой Роще: рисовал, хотя числился химиком-разведчиком. После службы год был вольнослушателем в Академии художеств и в 1969 году поступил на живописный факультет Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина. Учился в мастерской народного художника СССР, профессора Юрия Михайловича Непринцева. В 1975 году защитил диплом – композицией «Вечер в поле», которой участвовал во Всесоюзной выставке дипломных работ студентов художественных вузов страны.
Институт дал мне не только крепкую школу. Творческая атмосфера среди студентов, практика копирования произведений искусства в Эрмитаже и Русском музее, летняя практика в Крыму, в Пушкинских горах, работа над дипломной темой; величественное здание Академии художеств с ее историей, именами великих художников, прекрасной библиотекой; богатейшие собрания музеев Ленинграда, знаменитые театры, консерватория, великолепные архитектурные ансамбли и дворцы города; общение с творениями великих – все это дало мне то, без чего я не мыслю себя как художник…
Я даже не знаю, зачем я после академии поехал в Медгору. Выпускники этого института, как правило, оседают в столичных городах, при Союзах художников. Но когда приехал сюда и мне предложили: оставайся, откроешь художественную школу – сразу согласился. И вроде не шибко горевал, что долго пришлось работать в полуподвальных и полуразрушенных помещениях и не поехал в Нарофоминск, где обещали и художественную школу, и мастерскую, и квартиру.
Вступил в творческое молодежное объединение Союза художников республики и с этого времени показываю свои работы на всех республиканских художественных выставках. В 1977 году участвовал во Всесоюзной выставке молодых художников в Москве двумя жанровыми картинами – «Путейцы» и «С Онежских островов», которые были приобретены Академией художеств СССР и отмечены добрыми отзывами зрителей. После участия в зональной выставке в Новгороде в 1983 году меня приняли в Союз художников СССР».
Воспоминания Льва Бурина цитируются по публикациям газет «Московский художник», «ТВР-Панорама» и каталогу-фотоальбому 1993 года
Мальки Бурина
Приехал в Медвежьегорск и осуществил давнюю мечту: открыл свою детскую художественную школу. Многие не верили в то, что это начинание ему удастся воплотить в жизнь. В то время ДХШ имелись только в Петрозаводске и в Кондопоге. Но Лев Бурин – человек упорный, самолюбивый в хорошем смысле этого слова: уж если взялся за что-то, то обязательно сделает. В очень скором времени медвежьегорская художка стала лучшей в нашей республике, о ней заговорили в Петрозаводске, Санкт-Петербурге, Москве.
Такой вот многозначительный факт: буклет об очередной (в начале девяностых!) республиканской художественной выставке детей и юношества «Мир семьи» был проиллюстрирован шестью работами разных жанров, среди них две медвежьегорские. Гордо-веселая многокрасочная работа «Мама, папа, я, Гоша и Стеша» тогда 12-летней Даши Митиной (педагог Л. Бурин) на лицевой стороне обложки и печально-серьезный офорт стипендиата программы «Юные дарования России» 16-летней Нины Лебедевой (педагог Г. Кочетов) на оборотной стороне буклета. Международная детская галерея в Москве и музей «Кижи» пополнились работами из ДХШ Медвежьегорска, а ее ученики были и участниками, и лауреатами и всесоюзных, и российских, не говоря уже о зональных выставках детского рисунка.
Вот воспоминания одного из тех, кто учился у Льва Бурина. Они так и подписаны: «Ученик Александр Исидоров» (кстати, он тоже стипендиат программы «Юные дарования России») и были опубликованы в медвежьегорской газете «Онежский медведь»: «Во кузнице молодые кузнецы…» Эта строка – из одной из самых любимых Львом Николаевичем русских народных песен воскресла в моей памяти совершенно не случайно. Когда-то ваш покорный слуга и автор этих строк был таким молодым кузнецом, юным художником, обучающимся в ДХШ. Так и вспоминается начало 90-х, робкое медвежьегорское лето, первые и еще прохладные лучики июньского солнышка… Синий старенький советский автобусик марки «Кубань», выделенный отделом культуры, наполненный битком и до отказа разновозрастной детворой: юными художниками и живописцам. Старая вертлявая купеческая дорога на Заонежье. Прекрасное отсутствие автомагнитолы в салоне. И звонкий, по-мальчишески задорный голос моего Учителя, запевающего главную строку: «Во ку… Во ку-знице…», а «молодые кузнецы» заливисто подхватывают. Прекрасное было время. Пейзажи, композиции и запомненные на всю оставшуюся жизнь самые первые рассветы девичьих и мальчишеских чувств. Первые попытки выразить свои эмоции не только посредством красок и карандаша, но и при помощи первичной мысли, а потом уже – листа, ритма и рифмы…». Автор этих строк стал еще и писать стихи.
– Когда наши выпускники, иногда до трех человек в год, поступали в школу имени Иогансона для особо одаренных детей, открытую при Академии художеств, там говорили про наших: «Эти ребята из Медвежьегорской школы». Почему? По работам видно! Когда в тот же Петрозаводский педагогический колледж, на его художественно-графическое отделение, подают документы, в колледже сразу определяют наших: «О, это от Бурина пришли!». Или, к примеру, привезу картины студийцев на республиканскую выставку, где наши мальки участвуют наряду с профессиональными художниками, скажут: «Бурин своих привез». Почерк учителя? Наверно. Я всегда стараюсь тянуть из ребят эмоции, чувства. И не исключено, что у выпускников других школ академический класс может быть повыше, чем у наших, зато у нас каждый – индивидуальность, и эмоции брызжут с каждого рисунка.
– В школе, кроме директора-создателя, было еще три преподавателя. Кто они?
– Все мои ученики! Геннадий Кочетов окончил Герценовский пединститут в Петербурге, работал в средней школе. Я пригласил его к себе, в художественную. Потом этот же институт окончила Мария, моя дочка. Она стала вести у нас историю искусств. В 2004 году на отлично защитил институтский диплом и пришел работать в школу Михаил, мой сын. Раньше на такое (родня) смотрели бы косо, а сейчас нормально. Даже говорят: «Здорово, что они пошли по твоим стопам». А то, что пошли – неудивительно. Они в школе с малых лет пропадали со мной. Мамы у нас давно нет, растил их один. Смотрю, что Маша больше склонна к искусствоведческой работе, а Миша, по-моему, очень талантливый художник, но, правда, пока тяжело заводится на работу. Его приняли в Союз художников. Всего за эти 35 лет, пока я руководил ДХШ, ее окончили более 200 человек. Где вы теперь, Алена Гром, Ксения Караваева, Алексей Гаврилов, Артем Леднев, Ирина Шлехт? Получив реальную, как сейчас выражается молодежь, профессию художника-оформителя, они разъехались по разным городам учиться, стали дизайнерами, архитекторами, модельерами, учителями ИЗО в школах.
Сейчас же… Как было написано об этом в «Лицее»: «Недавно чиновники от образования решили сэкономить, в итоге Бурин, не согласный с их политикой, в марте 2009 года был уволен, следом уволились преподаватели. Школа формально существует, но уникальной буринской больше нет».
Кроме создания ДХШ и многолетнего руководства, когда он воспитал и других педагогов этой школы, на художническом счету Льва Николаевича еще и создание в 1985 году студии самодеятельных художников «Мальки». Ныне она единственная в Карелии студия-объединение. Все прочие, создававшиеся примерно в то же время в разных городках и поселках, уже не существуют.
– Наверно, в Медвежьегорске живет очень много творческих личностей. У таких людей с годами накапливается какая-то неудовлетворенность собой, недовольство тем, что они не полностью реализовались в жизни. Собрались два-три человека: «Давайте вместе сходим на этюды!». А другие увидели чудаков, что бродят с этюдниками, тоже примкнули к ним. Накопились работы, пошли выставки. Да еще и очень удачные. В итоге появился еще больший интерес к творчеству. Многие студийцы со временем получили профессиональное образование. Среди них Светлана Галунова, Аркадий Штуба, Геннадий Кочетов, Людмила Циглевкина, Николай Бурлов. В 1990 году студии «Мальки» было присвоено звание народной!
Я в студии, можно сказать, на равных правах с другими. Мальков учить трудно. И невозможно. Да и не надо. Их необходимо только поправлять. Или останавливать. У некоторых, особенно поздно проснувшихся художников очень необычное видение мира. На первый взгляд, неправильное. Умеющие рисовать правильно стараются помочь товарищу. И все портят. Приходится иногда повышать голос: «Прекратите мешать другим работать». И знаете, двадцать лет для народной студии художников – это все-таки возраст. Таких долгожителей в нашей республике немного, а, может, и вовсе нет.
«Это было какое-то чудо!»
Для самого Бурина, думаю, главное в жизни – личное творчество, выплеск собственной души на бумагу, картон, ткань.
«Он выбрал самый трудный жанр изобразительного искусства – тематическую картину, и успешно работает в нем». «Одна из наиболее плодотворных линий творчества Льва Бурина – образы, навеянные воспоминаниями детства». «При работе над жанровой картиной сталкиваешься с огромной сложностью исполнения, стараясь достигнуть законченности работы, ясного прочтения авторской мысли. Моя мысль проста: все, что нас окружает – и поле, и река, и бабочки, и мы сами, люди – это единый мир, единый кусочек жизни. И, несмотря на целые эпохи, различные времена, события – это вечно. Об этом работы «Брусника», «Черемуха», «Печеная картошка», «Последний выпас», «На посту» и другие. Много впечатлений осталось от летних поездок по деревням Нижегородской области…»
Перечислю названия некоторых работ мастера: «Скорый. Станция Медвежья гора», «Онего стынет», Заонежье», «Кузаранжский дворик», «Лумбуши», «За Габсельгой», «Лососевый омут», «Дорога на Медвежьегорск», «Дивья гора», «Излучина реки Кумса», «Весна в Мотовилово», «Арзамас», «Село Вторусское», «Закаты над рекой Сережа», «Рож-Майдан». От последнего названия в связи с событиями у украинских братьев-славян сейчас вздрогнешь, но у автора это вид на одну из нижегородских церквушек. А вообще-то их на картинах мастера много: «Вол-Майданский дол» и, понятно, городские арзамасские, и, конечно, сельские северные.
Художник наносит на холсты, бумагу милые сердцу виды как медвежьегорских окрестностей, где прижился, так и своей малой отчины. Но не только. Лев Николаевич увлеченно знакомится с неприветливой природой Кольского Севера. Многие мурманчане знакомы с его творчеством. В начале нынешнего столетия в Мурманске проходила зональная художественная выставка. В ней участвовал и Лев Бурин. В 2013 году на зональной выставке в Сыктывкаре участвовал двумя работами «Автопортрет» , «21-й век». Так что Бурин, оказывается, не только волжско-онежский мастер!
– Именно в Мотовилово у меня состоялась самая лучшая персональная выставка. Это было просто какое-то чудо! Все селяне пришли, смотрят. А на картинах все узнаваемо: улицы, дома, люди. Одни смеются: «Ой, Дуся, Дуся, смотри, какая ты маленькая была!». У другого портрета плачут – человека уже нет в живых: «Славик, родненький…». Я им и картины, которые здесь, на севере, написаны, показал, чтобы знали, где я живу.
Как подтверждение названия буринских работ про земляков: «Няня Шура», «Портрет деда», «Баба Маша», «Баба Дуся», «Моя мама», «Няня Шура», «Марфа Михеевна», «Дядя Миша», «Дядя Коля», «Костя».
Лев Бурин: «Возможности карандаша тоже безграничны, и я с удовольствием им работаю. В рисунках «Ушел встречать Новый год», «Ночное окно» – мир моей мастерской. Листы с изображением старых иконных досок – облупившихся, изъеденных жучком, треснувших…»/
Его выставки прошли в Татарстане, Казахстане, Санкт-Петербурге, Москве, Финляндии и Германии. Четыре года назад у художника вышел (наконец!) настоящий альбом.
«В августе в селе Мотовилово состоится презентация альбома известного художника Л. Бурина. Немало работ этого красочного издания посвящено Арзамасскому краю. Живописц связывают с его малой родиной не только воспоминания, но и серьезное намерение открыть на базе Мотовиловской школы еще одну – для юных художников». («Самородок из глубинки», «Арзамасские новости», 8.07.2010)
– Ну и как, удалось открыть? Как же задумывалась система занятий, ведь вы-то сами там бываете, пусть иногда по полгода, но только весной-летом-осенью? А осенью-зимой-весной кто бы учил ребят в селе?
– Я бы учил их там, но хлопотно тамошним чиновникам благоустроить школу. Да и меня бы…
«– Вот рисунок «Гроза прошла»: дорога, изрытая дождями, раскисла, – рассказывает художник. – К соседу напротив не перейти – утонешь, увязнешь. Да что там: трактора увязали по самую крышу, а нам, мальчишкам, в радость шлепать босыми ногами по лужам под огромной, во все небо, цветной радугой. В рисунке «Старые амбары» амбары заросли лопухами. Сколько тайн хранят они! Там и детские игры, и первые поцелуи около них. «К вечеру» – это вечерние посиделки, когда наступает чудное мгновение: на сегодня дела сделаны, стадо пригнали. Дядя Миша заглушил свой трактор, присел на скамеечку с моей бабушкой Сашей, с Михеевой. Скоро выйдет моя мама покалякать. Кот Кузя уже ждет ее. А какие прекрасные воспоминания вызывает рисунок «В гости»! Среди белого мягкого пушистого снега белая лошадь в яблоках у белой церкви с голубыми куполами – вот как крестили мою Машутку. Вон ее носик торчит. В санях довольные, живые и здоровые мой дед Иван, крестная тетя Клава – едут в гости праздновать.
Деда художника, Ивана Ивановича, по сей день помнят по-доброму. Его негласно избрали старостой поселка: «умел легко, без назидания, убедить – и детей, и взрослых». Был уважаем сельчанами безмерно. Не случайно же одна из улиц в поселке Черемас названа улицей Ивана Бурина! А еще он за двенадцать километров по праздникам ходил из Черемас во Вторусскую церковь, пел там в церковном хоре…». («Самородок из глубинки», «Арзамасские новости»)
Последнее обстоятельство, видимо, тоже наложило свой след на душу мастера, ибо в начале 2000-х он с сыном работал на реставрации росписей деревенской церкви в селе Вторусское на Волге. И, кажется, изобрел свой жанр – картины-иконы ( серия «Старые доски»): вроде это на самом деле старая русская икона, а вроде и рука Л.Н. Бурина присутствует.
Картины мастера можно встретить в галереях современного искусства Санкт- Петербурга, Академии художеств (Москва), в Музее ИЗО РК, художественных галереях Олонца и Кондопоги, Медвежьегорском городском музее, в частных собраниях в России и за рубежом. В книге «Изобразительное искусство Российской Федерации. Северо-Запад», изданной в прошлом году Минкультом РФ, Российской академией художеств, Всероссийской творческой общественной организацией «Союз художников России», из числа республиканских мастеров представлены работы тринадцати, в том числе и четыре буринских: «Причастие» (1982), «Подсолнухи» (1990), «Последний выпас» (1984) и «Черемуха» (1997).
Мастер недоуменно горевал в разговоре со мной:
– Неужели нашим местным властям не нужны эти работы?
Речь шла о портретах медвежьегорских ветеранов Великой Отечественной: рядовой В.Я. Фетюлин, старший сержант А.Н. Бойко, Ф.А. Сафонов, М.Ф. Варвашевич. Бурин показал мне в своей мастерской портреты Василия Петровича Федорова, Тамары Николаевны Головановой.
– Последняя была медсестрой, еще жива. Многих уже нет…
21 марта в Музее изобразительных искусств Карелии открывается юбилейная персональная выставка «Мастер из Медвежьегорска» волжско-онежского (и не только!) мастера кисти и карандаша, интересного человека и педагога Льва Бурина, который явно не избалован вниманием петрозаводских музейщиков и критиков-искусствоведов. Целого этажа не хватило для его работ. Приходите, убедитесь сами.
Иллюстрации предоставлены Музеем изобразительных искусств РК
