Этот пианист захватывает слушательское внимание с первого же прикосновения к клавиатуре и держит в напряжении до последних звуков. Казалось бы, чем-чем, а пианистами – великими и просто талантливыми наша земля российская наделена столь щедро, что можно уже перестать удивляться. Но нет! Снова и снова мы утверждаемся в мудрости Пастернака: талант – единственная новость, которая всегда нова.
Прошедший 13 февраля в Карельской государственной филармонии сольный концерт пианиста из Татарстана, лауреата международных конкурсов Евгения Михайлова – не первая встреча с музыкантом. Но каждый раз открываются новые грани и возможности его дарования. Последний раз он участвовал в грандиозной скрябинской программе, в частности, в исполнении произведения космического характера – вокально-симфонической «Поэмы огня» («Прометей»).
Далеко не каждый пианист в состоянии исполнить партию солирующего фортепиано, написанную великим музыкантом-философом, мыслящим человека равным Богу. Но Михайлову несомненно близки эти идеи, неслучайно он победитель I Международного конкурса им. Скрябина в Нижнем Новгороде, а сочинения композитора составляют одну из главных ветвей его репертуара.
На сей раз он предложил программу почти неподъемную: «Трагическую сонату» Николая Метнера, Седьмую сонату и Шесть мимолетностей Сергея Прокофьева и Вариации на тему Паганини Иоганнеса Брамса. Передохнуть в этой музыкальной громаде можно было только на мимолетностях. Все остальное – титанический труд музыканта-мыслителя, не говоря уж о чисто физических затратах.
В его исполнительской манере импонирует многое. Во-первых, выбор произведений. Это, как правило, что-то содержательно значительное и редко звучащее. Во-вторых, в своих интерпретациях Михайлов демонстрирует редкостное владение формой, обнаруживающее зодческое начало в мышлении исполнителя. Конечно, композиция задана автором, но ее нужно передать аудитории, не упустив ничего важного. При этом он разворачивает движение образов во времени так, что в воображении возникает величественное здание целого и все особенности составляющих его разделов. Он открывает массу тончайших деталей, подчас неожиданных, но всегда оправданных и создающих неповторимый звуковой мир.
Михайлов владеет классически ясной артикуляцией, благодаря которой в музыкальной ткани слышно заложенное композитором богатство составляющих эту ткань линий. Все эти качества продемонстрировала звучавшая первой «Трагическая соната» Метнера. Написанная в 1920 году, она как эхо отразила сложные приметы времени с их трагичностью и надеждой. В трактовке Михайлова эта одночастная соната-поэма прозвучала не только трагично, но и оптимистично.
«Мимолетности» Прокофьева с их причудливым переплетением каприччиозной игривости, изысканности и углубленной лиричности то мягкой и ласковой, то сосредоточенно-мрачноватой, где каждая деталь проработана с ювелирной точностью, выполнили роль музыкального оазиса между двумя сонатами.
Седьмая соната Прокофьева в чем-то перекликается с содержанием метнеровской композиции. Она писалась на протяжении 1939–42 годов и не могла не отразить общих настроений времени. В тематизме I части, наполненной устрашающе-демонической скерцозностью, явно слышится и аналог бетховенской темы судьбы. Что это – провидение грядущего и предостережение? Возможно. Но замечательная прокофьевская лирика II части дает надежду, которая оправдывается Финалом. Его мощная аккордовая остинатность, родственная богатырским образам Бородина, неудержимый токкатный ритм приводят к торжеству идеи безусловной конечной победы. Все это блистательно продемонстрировал Михайлов.
Второе отделение концерта заполнил грандиозный цикл Вариаций на тему Паганини Брамса. Это произведение по праву может считаться энциклопедией брамсовского стиля, несмотря на использование композитором чужой темы. Внутренняя связь с предшественниками – важная отличительная черта эстетики Брамса, этого «классика среди романтиков». В музыке эта перекличка эпох слышна довольно явственно. Но при всем том индивидуально-брамсовское всегда пронизывает любое его творение. Эта индивидуальность и была подчеркнута в исполнении Михайлова.
Михайлов – музыкант редкого дарования, но не случайного. Он родился в семье потомственных музыкантов и, наверное, в его явлении генетический код взорвался столь ярким фейерверком.
