Попасть в мастерскую молодого художника удается нечасто. Нет, не потому, что молодые не открыты миру, просто мастерская для них — плод мечтаний. Наталье повезло: наконец-то она может создавать свои работы не у себя на кухне, на коленке, а в мастерской. У нее появилось рабочее место – просторное, светлое.
Наташа – лидер молодежной группы Союза художников Карелии, занимается видеоартом – направлением не таким уж популярным у нас. Живет активной и насыщенной жизнью. Только что провела как куратор выставку молодых художников «Мы». Не так давно вернулась из арт-резиденции в Норвегии, где работала полтора месяца.
Поднимаюсь на 6-й этаж. Вхожу в огромную просторную комнату. Белые обои. Высокие потолки. Посреди полупустой комнаты две светлые глыбы – уже знакомые мне скульптуры. Справа станок для графики. Повсюду книги: по искусству, популярного философа Мераба Мамардашвили, русских философов Алексея Лосева и Павла Флоренского, в углу грампластинки и проигрыватель. Длинный стол у окна. Ничего лишнего, порядок во всем. На белой стене ролики со свитками, на которых что-то изображено.
Наталья встречает меня с шуруповертом в руках: художник должен уметь если не все, то многое. И поясняет:
– Эти свитки – результат моего исследования на тему человеческой памяти, над которым я работала в Норвегии. На этих листах фиксировала те моменты, что происходили в моей жизни в резиденции. Во время работы я возвращалась к началу снова и снова, чтобы запечатлеть свои новые воспоминания поверх предыдущих, потому что память – явление не линейное и многослойное, это своего рода палимсест. Память я сравниваю с норвежским мальштремом – водоворотом, образующимся при столкновении волн, в котором впечатления как бы перемалываются. Память для меня – подвижная живая система.
Чтобы узнать и понять внешний мир, нужно углубиться в себя, считает Наталья. Тут она действует по тому же принципу, что и ее любимый писатель Марсель Пруст, создавший романы, в которых повествование – бесконечно тянущаяся ткань сознания.
…Мы пьем зеленый чай. За окном приятный морозный денек. Даже солнышко выглянуло к нашей радости. Если бы не серьезное увлечение science-art, можно было бы подумать, что эта утонченная девушка родом из прошлого века. Среди ее любимых пластинок на многие случаи жизни – Бах. Среди книг – «Волшебная гора» Томаса Манна. У нее нет магнитофона, телевизора. Предпочитает уединение, но не потому, что не любит хорошую компанию, а поскольку слишком много интересной работы.
Наташа не нарадуется, что может работать без оглядки. Прежде ей иногда приходилось отказываться от интересной идеи, просто потому, что негде было ею заниматься. Однажды она работала дома с растворителем, от запаха которого страдала и она сама, и домочадцы.
– Для меня получение мастерской – большое событие, – говорит Наталья. – Затратное дело, конечно, но без рабочего пространства невозможно полноценно работать.
Наташа показывает мне серию своих графических листов «Гранатовый сад», посвященную Гарсиа Лорке. Всего их 135, а получится видео всего в несколько секунд. Вся эта работа требует много времени и часто средств.
– Культура в нашей стране не приоритетна, – Наташа наливает зеленый чай по чашкам. – Поэтому художники сейчас выживают по-разному: преподаванием, дизайном, но у всего есть свои минусы. Самое неприятное для художника в дизайне – вырастить в своем подсознании чужеродный элемент – внутреннего зрителя, обывателя. «Тебя не поймут, спустись на землю», – говорили мне часто в фирме. Это было опасно – так можно было и вовсе потерять свою индивидуальность.
Скинуть ограничительную рамку в подсознании помогла ей Марина Перчихина, художник-концептуалист из Москвы, когда приезжала в Петрозаводск.
– Никто не дал мне столько, сколько за короткий срок дала Марина, – признается Наташа. – Каждый ее мэйл был значим для меня. Именно она научила меня не бояться в творчестве алогичности и ориентироваться только на ощущение своего внутреннего ритма. И это очень важно для художника.
– Как рождаются твои произведения?
– У меня всегда сначала возникает какой-то зрительный образ, часто он смутный и неясный. Мне очень нравится это состояние. Я бы сравнила его с появлением выходящей из пены Афродиты, когда видишь еще только ее очертания в пене, но не ее саму. Это субстанция, которая только-только начинает формироваться. А потом все у меня начинает крутиться вокруг этого образа: на него работает буквально всё: то, что вижу, читаю, слышу. Всё уплотняется, а потом вычищается.
– А когда ты понимаешь, что все готово?
– Меня вообще страшит такое состояние, о котором говорят: «Всё, вбит последний гвоздь!» Мне кажется, если ты можешь сказать, что работа целиком и полностью готова – это не очень-то и хорошо, это то же самое, если сказать, что этой работой всё уже сказано. Мне нравится, когда извне вносится диссонанс, и работа начинает проявлять новые грани. Я люблю мысленно возвращаться к старым своим произведениям. Иногда бывает и так, что сам до конца не понимаешь, о чем твоя работа. Осознание приходит позже.
– А как ты относишься к господину Павленскому, известному своей очередной шокирующей акцией и о котором сейчас не пишет только ленивый? Известно, что общество разделилось: одни считают его идеальным художником, другие вандалом.
– Он потрясающе умный художник, и конечно, он не вписывается в то, что большая часть общества понимает под этим словом, – то есть он не с кисточками и не с красками, но это не мешает ему минимальными средствами создавать очень внятные мощные образы. Пусть это неочевидно для обывателя, но кроме смыслового содержания все его акции обладают выразительными средствами именно визуального искусства. Это также серьезная работа с контекстами, с контекстом культуры прежде всего. И в них чувствуется русский колорит, очень русский – образ жертвы во всех акциях.
Мы смотрим видео, которое, кроме свитков, Наташа только что закончила делать. Каждый день в течение месяца ровно полчаса в день, будучи в арт-резиденции, она записывала свои бытовые движения в комнате.
– Как только я вернулась из Норвегии, мой компьютер все время работал, по сути, он жил своей, а я своей жизнью, – поясняет Наташа. — Ведь чтобы свести все 27 файлов в один получасовой, понадобилось ежедневная обработка по 20 часов в течение месяца.
На экране получилась некая движущаяся субстанция, биологическое бессознательно движущееся тело, масса художника в пространстве, как называет ее Наташа. Все процессы в жизни неизменно ускоряются. Это образ современного человека, который не успевает встроиться в лимит времени и начинает выдавать системные сбои, ошибки, глитчи и посреди суперсознательной жизни вдруг на несколько минут или полчаса впадает в бессознательное состояние. Это видео – одна из частей под названием «Северный дневник».
– Наташа, ты привезла из Норвегии новую работу, а что тебя впечатлило более всего?
– Самое большое впечатление на меня произвело пребывание на острове Альстен. Вдоль острова простирается огромных размеров горная цепь. Её называют Семь сестер. Там я осознала, что есть в мире места, в которых дела рук человеческих кажутся исключительно ничтожными. Природа там настолько мощна и самодостаточна, настолько превалирует над всем и вся, настолько поглощает и абсорбирует все вокруг, что культурный контекст там кажется просто излишним, а человек песчинкой. Я не использую в своем творчестве мимикрию, это все рано что быть зеркалом, я хочу диалога – поэтому проблема коммуникации – невозможность диалога с таким контекстом, для меня стояла очень остро. Иногда я ловила себя на мысли, что хочется выйти на берег с белым флагом. Но у меня там было много работы, и это спасало.
Фото Ирины Ларионовой
