В родной же Англии дирижер все чаще ощущает себя иностранцем.
За пультом симфонического оркестра на открытии абонемента «Русские вечера с Симфоническим оркестром» – британец Джонатан Брэтт, абсолютно соответствующий представлениям о настоящем английском джентльмене, которое издавна сложилось у нас.
Один из ведущих дирижеров Великобритании среднего поколения, он учился в Королевском колледже музыки в Лондоне (классы тромбона, альта и фортепиано), в Guildhall School of Music and Drama и Лондонском университете. Принимал участие в мастер-классах двух выдающихся российских дирижеров – Ильи Мусина и Юрия Симонова. В 1990 году дирижер возглавил основанный в том же году коллектив English Classical Players, который на сегодняшний день признается одним из лучших оркестров Великобритании.
С неподражаемым английским юмором Джонатан Брэтт рассказывает о классической музыке и The Beatles, о России и Англии и многом другом.
– Со своих четырнадцати лет я знал, что буду дирижером. Поступив в университет, я постепенно становился все более и более раздражительным – мне никто не предлагал дирижировать! Наконец мой педагог по фортепиано как-то спросил: «В чем твои проблемы? Почему ты такой несчастный?» Я признался, что хочу дирижировать, но мне не дают. «Какой у тебя опыт?» «Никакого…» «Тогда ты не сможешь!» Но он почему-то проникся сочувствием и сообщил, что планируется к исполнению Тройной концерт Бетховена, велел сходить к солистам и сказать, что я буду его дирижировать. Так я и сделал. До того я пару лет брал уроки дирижирования, но мне не доверяли и только после этого концерта мне стали что-то поручать.
– Вы стали первым дирижером Великобритании, который в декабре 2002 года был приглашен работать с Симфоническим оркестром Московской филармонии. Были ли у Вас какие-нибудь представления о нашей стране, до того, как приехали в Москву?
– Никаких! (смеется) Ну не совсем так: я никогда не дирижировал оркестром Московской филармонии, но слышал его на гастролях. Так что, лицо оркестра я знал, и сюрприза не было. Зато выезд на работу стал абсолютно новым опытом. Полностью новым для меня стала именно восточная идея существования филармонии как огромнейшей организации, весь подход к музыкальному делу. То, что ваши оркестры работают в огромных залах, там, где вечером будет концерт – это трудно представить на Западе. Там в основном репетиции идут в небольших помещениях, а в концертный зал, где акустика совершенно другая, музыканты выходят перед концертом. Получается, что только на генеральной репетиции и начинается настоящая работа. Идиотизм!
– Существуют ли черты русского менталитета, которые сразу бросаются в глаза, когда вы выходите к русским оркестрам?
– Главная черта, которая мне симпатична в русских музыкантах – они любят музыку. Это звучит так банально, так очевидно, но… Это очень важно для меня: чувство большой любви к музыке, не только ради денег, которые музыканты получают за работу.
Находясь в России, я чувствую: мы можем потратить время на то, чтобы действительно вместе исследовать музыку. У западных оркестров на это времени нет. И я не могу это объяснить… Сегодня, разговаривая с женой, я сказал, что люблю приезжать в такие города, как ваш, где можно себе позволить изысканное удовольствие – играть музыку для себя. Ведь репетиция не должна сводиться только к техническим моментам, в процессе должна чувствоваться музыка. Конечно, техника сделает концерт лучше, но такой и должна быть настоящая репетиция, а не «альты, вы не вместе», «вторая труба, слишком громко», «второй тромбон, вы спите»… Настоящая репетиция – создавать музыку вместе, в первый день одним путем, во второй день – другим… Тогда мы получим глубокое понимание музыки. Это и есть то, что русские музыканты делают с удовольствием.
– Как любой активно гастролирующий музыкант, вы повидали немало стран. В какой стране, кроме Великобритании, вы чувствуете себя как дома?
– Забавно, что вы задали такой вопрос. Каждый день я получаю электронные письма от одного английского журналиста. Он просит меня подготовить материал на тему отношения к культуре. Когда-то я написал статью об одном английском оркестре, который ликвидировали. Это катастрофа. Дело не в том, что оркестр был не очень хорошим, им плохо управляли в течение многих лет. Но всегда катастрофа, когда что-то потеряно.
Потом написал о Парвеле. Это маленький городок с разбитыми улицами, со зданиями, которые уже не столь красивы, как раньше, но там есть филармония, есть оркестр, есть концерты, есть рояль Steinway. А за филармонией неухоженный сад… В этом я увидел контраст с Англией, где сады прекрасны, а в залах – ничего. И это не вопрос денег, это вопрос приоритетов общества.
Что мне нравится в России: ваши приоритеты, чувство культуры, люди разного возраста на концертах. В Англии на концертах людей моложе 70 лет можно просто пересчитать по пальцам. Действительно так! Это нездоровый признак. Одна из вещей, которые я думаю о музыке: она для всех поколений. Какие сейчас могут быть совместные занятия у семьи? Еще пятьдесят лет назад снимались фильмы для всей семьи, сейчас же разделение: фильмы для подростков, фильмы для маленьких детей, которые скучны всем остальным, фильмы для взрослых. Нет ничего, что может объединять семью. А музыка может, она для всех!
Я не узнаю страну, в которой я вырос. Я все еще там живу, но не узнаю людей, не узнаю культуру – все чаще ощущаю себя в Англии иностранцем. Когда приезжаю в другие страны, а особенно в Россию, я там больше чувствую себя как дома. Это очень странная ситуация!
– В Петрозаводске есть немало поклонников программы симфонического оркестра из музыки культовой английской группы TheBeatles. Если бы вам предложили такой концерт, что бы вы сказали оркестру? И вообще, согласились бы на такой концерт?
– Это совершенно оригинальное предложение для меня! Но скажу так: оркестр – слуга общества. Наша задача – сохранять и развивать культурное наследие и одновременно идти в ногу со временем. Основная проблема – в балансе. Если что-то открывает границы, это может быть только на пользу. В любом случае у The Beatles хорошая музыка.
– Как же быть с джазом и танго в версиях для симфонического оркестра – столь признанными жанрами и при этом массовыми?
– Моя позиция такова: все, что делается, должно быть сделано хорошо. Это касается любых концертов, это жизненно важный принцип моей работы.
Вот вам пример: я до сих пор ни разу не дирижировал увертюрой «1812 год», потому что в Англии она всегда исполняется в так называемых pops concerts. Для меня поп-концерт – отвратительное слово. Музыка – это музыка, если она стоит того, чтобы ее играть, она точно стоит того, чтобы играть ее хорошо. Американцы практикуют деление на шедевры и попсу. А «1812 год» – это не шедевр, это поп. Идиотизм! Это же серьезная музыка! Многое из того, что считается популярной музыкой, на самом деле серьезно. Музыка Иоганна Штрауса, должным образом исполненная, восхищает. Да, это развлекательная музыка, но она требует высочайшего уровня исполнения.
Мы должны достучаться до сердец слушателей. Не думаю, что стал бы играть в концертах музыку Вареза, но если она вызывает интерес общества, это должно быть сделано и, конечно, достойно. Мы должны предоставить все, предложить как можно более широкий спектр музыки. The Beatles – так The Beatles. Что угодно. Являясь единственным оркестром в вашей республике, вы должны играть и Вивальди, и Баха, и The Beatles.
– Каков ваш идеальный концерт: программа, оркестр, солист?
– Это очень трудный вопрос. Существует так много красивой музыки… Если вы считаете себя профессионалом, то должны выкладываться всегда. Даже если вы играете то, что, возможно, нельзя назвать шедевром, в вашем исполнении оно должно быть гениально. Поэтому очень трудно выбрать из всего мирового наследия что-то одно. Наверное, в итоге я бы выбрал скрипичные концерты Брамса и Бетховена. Знаете, это не мог бы быть один концерт, потому что ведь еще есть «Кольцо нибелунга» Вагнера (смеется). Включайте в этот список и Брукнера, и русских композиторов, потому что я люблю русскую музыку.
– Кто мог бы стать солистом в выбранном вами скрипичном концерте?
– Мне очень нравится Венгеров. Мы играли вместе Бетховена, и я бы очень хотел сыграть с ним Брамса. В прошлом году я был на его мастер-классе. Когда он начал показывать небольшие отрывки из Брамса, я сразу сказал про себя «Хочу сыграть это с ним! Хочу!»
– У вас есть любимая шутка о дирижерах?
– Их так много… Знаете про небесный оркестр? Был один парень, который провел всю жизнь, очень усердно работая в оркестре. Он не был звездой, просто хорошей второй скрипкой. И вот умер и попал на небеса. Святой Петр говорит: «Ты годишься для того, чтобы сесть в небесный оркестр. Не все попадают туда, но ты играешь с такой заботой и любовью, что Его это устраивает». В небесном оркестре он опустился гораздо ниже вторых скрипок, но он не обиделся, потому что видел, что вместе с ним в оркестре играют Ойстрах, Иоахим и другие. Скрипач говорит своему партнеру: «Это, должно быть, самый фантастический оркестр! Что за люди! Что за невероятный звук! Но кто же дирижер?» «Это сам Бог». «Наверное, это уникальное чувство радости играть с ним!» «Ну не совсем. Он думает, что он Караян». Отличная шутка, очень ее люблю!
Фото Карельской госфилармонии
Полный вариант интервью на сайте Карельской госфилармонии
