Почти под занавес прошедшего года в Петрозаводске состоялся очередной, 19-й по счету, благотворительный концерт в пользу воссоздаваемого храма Святой Троицы в селе Кончезеро. Этому храму осенью 2016 года исполнилось ровно 150 лет.
Каждый благотворительный концерт по традиции начинается с видеоотчета о том, какие работы ведутся или уже закончены на объекте. Ремонт и реставрация кирпичных стен, устройство кровли, возведение колокольни и барабана над алтарем, увенчание их шатрами и главами с крестами, установка колоколов и иконостаса проходят перед глазами зрителей, являясь материализацией их благотворительности. Хроника воссоздания храма практически повторяет строительные отчеты о возведении Кончезерской церкви полтора века назад.
Начало
К середине XIX века, с расширением производства Кончезерского чугуноплавильного завода, построенного еще при Петре I, увеличилось и количество жителей Кончезера. Местная приходская церковь находилась в Марциальных водах, в восьми верстах от заводского селения, что было очень неудобно и далеко, почему «служащие в Кончезерском заводе чиновники и нижние чины возымели мысль устроить в заводе небольшую церковь». К началу 1860 года было собрано уже около двух тысяч рублей серебром.
Кончезерский завод с конца XVIII века был вспомогательным предприятием Александровского пушечного завода. Вполне естественно, что все нужды работников, проживающих в Кончезере, заботили руководство Олонецкого горного округа.
Горный начальник Николай Фелькнер 9 января 1860 года пишет главному архитектору Олонецких заводов Ивану Чебаевскому: «Имея в виду построить при Кончезерском заводе каменную Церковь для прихода 1667 душ обоего пола с престарелыми и детьми, предлагаю Вашему Высокоблагородию составить на устройство означенной церкви проект и представить его ко мне по возможности в непродолжительном времени». В состав прихода входили также все мелкие окрестные деревни.
Николай Александрович Фелькнер, разделяя благие намерения обывателей Кончезерского завода, со своей стороны добился разрешения строительства нового храма у епархиального начальства, а также обратился в Департамент горных и соляных дел за финансовой помощью, зная, что двух тысяч на возведение каменной церкви явно не хватит.
Параллельно сбором средств занялся уроженец деревни Кончезерской Михей Иванович Безпалов, санкт-петербургский купец .
Фелькнер в течение полутора лет настойчиво и неоднократно обращался в Департамент горных и соляных дел, направляя просьбы «об оказании со стороны казны пособия к устройству в Кончезерском заводе каменной церкви», пока, наконец, в декабре 1862 года не получил уведомление о том, что его ходатайства были представлены Его Императорскому Величеству, и «Государь Император Высочайше повелеть соизволил: в добавок к сумме, собранной прихожанами на означенный предмет, ассигновать семь тыс. руб. серебром».
Проект
Главный архитектор Олонецких заводов, подполковник Корпуса Горных офицеров Иван Прокопьевич Чебаевский (1810 — 1865) в 1862 году вышел в отставку. Неизвестно, успел ли он начать проектирование здания церкви для Кончезерского завода, но летом 1862-го проект был представлен за подписью заводского архитектора, исполняющего должность главного механика Олонецких заводов, Михаила Ивановича Маркова (1828 — 1878).
Кирпичная с железной крышей церковь была рассчитана «на 350 прихожан, рассчитывая на 1 кв. саж. по 12 человек, для чего ей даны следующие размеры: в длину, кроме алтаря и паперти, 7 ½ саж., в ширину – 5,6 саж.».
Если вспомнить, что 1 сажень равняется 2,13 метра, то существующая ныне в Кончезере церковь как раз соответствует предполагавшимся в проекте параметрам.
Самым интересным и неожиданным в проекте стало покрытие шатров над колокольней и алтарным барабаном, выполненное из… чугуна, материала, с которым Александровский завод имел дело, в том числе, и в применении его в строительстве зданий промышленного назначения. Из Пояснительной записки к проекту:
«Купола над алтарем и колокольней в видах экономии определено устроить из чугунных открытых резных откосов, связанных между собою железными болтами. …купола из деревянных стропил, обрешеченных, покрытых железом и окрашенных требуют постройки лесов для своего выведения, между тем, как при чугунных открытых откосах, последние с их перехватами будут служить основанием подмостков; независимо от сего чугунные тетивы редко будут требовать окраски, которая и первоначально обойдется недорого. Кроме того, чугунные купольные откосы могут быть приготовлены в заводе экономически – усердием литейщиков».
Собственно, ажурные металлоконструкции не разрушали принятую форму шатровых завершений и должны были выглядеть, особенно издалека, довольно традиционно.
Не удивило это рацпредложение ни архиепископа, ни Фелькнера, принимавшего непосредственное участие в проектировании храма. Для селения при Кончезерском чугунолитейном заводе использование металлоконструкций, вероятно, было вполне обоснованным. Воспротивились специалисты губернской Строительной и дорожной комиссии, которые должны были окончательно утвердить этот не совсем обычный проект. А потому вежливо ответили Фелькнеру: «препровожденные Вами проект и смету на постройку каменной церкви в с. Кончезере, как оказавшиеся составленными не по нормальным чертежам, и сметным исчислением более 10 тыс. р., комиссия представила на рассмотрение и утверждение в Департамент искусственных дел Главного Управления Путей сообщения и Публичных зданий».
То есть переправили в Петербург. Смета на постройку вышла за пределы 10 тысяч рублей, и по существовавшим тогда законам губернские Строительные комиссии не имели права рассматривать и утверждать такие проекты. Что касается «нормальных» чертежей, то это намек на альбом типовых церковных зданий, рекомендованный Святейшим Синодом, который имел широкое хождение в XIX веке, и из которого необходимо было черпать вдохновение архитекторам. Тем не менее, проектировщикам не возбранялось, при условии согласования с местным архипастырем и Строительной комиссией, разрабатывать для конкретной ситуации свой, авторский вариант, что и делалось довольно часто.
Предвидя долгую волокиту с проектом в коридорах Департамента искусственных дел, Николай Фелькнер обратился напрямую к главноуправляющему путями сообщений и публичных зданий, генералу Константину Чевкину, с которым уже когда-то обсуждал тему замены деревянных конструкций чугунными при строительстве церквей. «Не увлекаясь верованием в непогрешимость составленного проекта, имею честь покорнейше просить Ваше высокопревосходительство поручить пересмотреть его строителям-специалистам и исправить сделанные упущения».
Фелькнер был давно знаком с К.В. Чевкиным (1803 — 1875), занимавшим ранее должность куратора металлургической промышленности в России, поэтому общался с ним не строго официально, что чувствуется при чтении их переписки.
И действительно, проект Михаила Маркова не задержался в Петербурге, а вернулся в декабре того же 1862 года, почти одновременно с известием о частичном государственном финансировании строительства Кончезерского храма. Разумеется, проект был переделан! В чиновничьих креслах Департамента искусственных дел сидели дипломированные (говоря современным языком) архитекторы, занятые рассмотрением чужих проектов. Поговорка «Два архитектора – три мнения» справедлива для всех времен, и желание оторваться от бумаг, попроектировать, исправить работу, особенно каких-то провинциалов было понятным, но не всегда объективным по отношению к представлявшимся на рассмотрение проектам.
«Исправления» привели к новым ошибкам, которые Николай Фелькнер, окончивший горный кадетский корпус, сам спроектировавший немало заводских цехов, кузниц, мастерских и доменных печей, а также нередко выступавший в роли эксперта, без труда обнаружил.
Горный начальник не стал передавать Маркову новый, исправленный проект, а письменно изложил свои замечания, предваряя словами «поручаю Вам ввести некоторые добавления первоначально составленному проекту храма».
Среди добавлений самыми значительными были: устройство тамбура при главном входе в церковь «для сохранения храма от сырости», а также отказ от использования чугунных конструкций с заменой традиционными деревянными в связи с тем, что «в минувшую зиму в одной из заграничных церквей, построенных с открытыми чугунными куполами, в последних лопнули от мороза фермы». Далее: «На все эти дополнения должны быть составлены проекты и сметы и представлены мне на утверждение». Затем – о работах по строительству церкви – кого нанимать, как вести учет материалам и прочее, что Михаил Марков и так знал, будучи опытным строителем при Александровском заводе. И в конце: «К сему нужным считаю пояснить, что все работы по сооружению храма должны быть окончены в течение 3-х лет, то есть к концу 1866 года».
Строительство
Строительство храма началось летом 1863 года – был выложен каменный фундамент и возведен кирпичный цоколь. Николай Фелькнер попросил местного священника по случаю окончания кладки фундамента отслужить молебен с водоосвящением, что и было исполнено 7 июля 1863 года.
Частная история возведения храма в Кончезере раскрыла обширные связи и знакомства Николая Александровича Фелькнера, потомственного горного офицера, в профессиональной среде – своих бывших однокашников по горному кадетскому корпусу (Горный институт), а также специалистов металлургической промышленности.
Так, летом 1863 года Фелькнеру стало известно, что «караван с железом, принадлежащем гг. Демидовым, прибудет к Вознесенской пристани», и в письме просит «Управляющего конторою Нижнетагильских заводов отпустить кровельное железо по дороге в Санкт-Петербург, в Вознесенье, чтобы не переплачивать за доставку из Петербурга». Железо было заказано для строящейся в Кончезере церкви.
Ответное письмо управляющего невозможно не привести почти полностью.
«Из главной конторы Павла Павловича Демидова.
…сделано распоряжение об отпуске Вам с весеннего каравана на Вознесенской пристани 360 листов 14-фунтового кровельного глянцевого железа.
Принимая в соображение предмет, для которого делается Вами эта покупка, я назначаю цену самую умеренную, а именно по 2 р. 85 к. за пуд.
Прошу Вас, Николай Александрович, принять уверение
в совершенном моем к Вам уважении и душевной преданности.
Евграф Ададуров»
На производство кирпича для Кончезерской церкви был заключен контракт с крестьянами Каргопольского уезда Федором и Максимом Быковыми, причем, кроме обыкновенного прямоугольного кирпича, «должно быть вырезано клинчатого до 10 тыс. шт. и карнизного до 6 тыс. шт.». Здание не предполагалось оштукатуривать снаружи, поэтому требовался специальный кирпич для выкладывания на фасадах арочных проемов кирпичом специальной формы. Дополнительно было указано, что «все материалы и инструмент, а также дрова – заводские, подрядчиков только глина и работа». Это позволило снизить стоимость кирпича.
В июне 1864 года артель подрядчика Семена Седова в количестве 10 человек начала вести кладку стен здания церкви в Кончезере. За лето артелью Седова были выложены все стены под карниз и выведены своды над окнами, установлены закладные оконные и дверные рамы, положены чугунные подоконные плиты, а также устроен цоколь под тамбур.
В том же июне 1864-го Николай Фелькнер заключает контракт с молодыми петербургскими художниками Николаем Шустовым (1834 — 1868), Иваном Крамским (1837 — 1887), Богданом Венигом (1837 — 1872) и Фирсом Журавлевым (1836 — 1901) на написание маслом на холсте двенадцати образов для Кончезерской церкви.
В марте 1865 года был заключен контракт, в котором «Архитектор, Академик Императорской академии художеств Егор Иванов Винтергальтер дал подписку г. горному начальнику Олонецких заводов Генерал-майору Николаю Александровичу Фелькнеру в том, что он обязуется выполнить иконостас… из сухого дерева с позолотой из настоящего червленого золота», а также установить его летом 1866 года. За всю работу было предусмотрено уплатить 2500 рублей, из которых 500 вызвался заплатить петербургский купец, лесопромышленник и крупный благотворитель Василий Федулович Громов (1798 — 1869).
В августе 1865-го через Петрозаводскую телеграфическую контору горный начальник посылает в Петербург телеграмму следующего содержания: «Горный департамент капитану Полякову. Узнайте у Лера в Морском Артиллерийском управлении, что сделано Винтергальтером по сооружению Кончезерского иконостаса. Фелькнер». Николай Александрович тогда еще не знал, что в октябре сам будет по делам в Петербурге и сможет осмотреть и иконостас в мастерской Винтергальтера, и образа в артели художников у Шустова.
К окончанию строительного сезона 1865 года Кончезерская церковь была полностью закончена, включая устройство кровли. На следующий год оставались малярные и штукатурные работы.
В апреле 1866-го академик Винтергальтер докладывает Фелькнеру, что иконостас для церкви готов и может быть доставлен на место. Однако предупреждает, что, так как внутри церкви только еще начались штукатурные работы, лучше повременить с установкой до сентября. «В противоположном случае от сырости иконостас подвергается сильной порче, даже позолота почернеет. Пожертвовать этим было бы весьма жаль – работа иконостаса исполнена в лучшем виде и добросовестно».
Николай Фелькнер с признательностью отвечает: «Милостивый государь, Егор Иванович! …я берусь за перо, чтобы благодарить Вас за добрый совет относительно времени поставки иконостаса. На следующей неделе окончится оштукатурка, так как стены церкви простояли уже 2 лета, то надеюсь, что к августу штукатурка просохнет.
Хотелось бы освятить церковь 29 августа, так как в капитал, собранный для построения церкви, главный вкладчик царь; но если стены храма не просохнут, то, разумеется, лучше иконостас ставить попозже. Но перевезти его в Петрозаводск нужно в начале августа, так как в конце этого месяца бывают иногда непогоды, конечно иконостас нужно перевезти на пароходе». В конце августа исполнялось 10 лет со дня коронации Александра II, потому и упоминается в письме «главный вкладчик».
В начале лета 1866 года Фелькнер заказывает Алексею Пиккиеву, владельцу колокольного литейного завода в Олонце, шесть медных колоколов для храма в Кончезере. Они должны быть «следующим весом: в 36 пуд, 18 п., 9 п., 4 п., 2 п., 1 п. …С моей же стороны первое условие, чтобы колокола были хорошо отлиты без раковин и холодной спайки вследствие не соединившегося при литье металла, имели чистый, хорошо подобранный звук по известной музыкальной гамме». Первое условие Фелькнера выдает в нем опытного металлурга!
В августе академик Винтергальтер сообщает: иконостас, который «уложен в трюм в ящиках, отправляю 6-го августа с пароходом в Петрозаводск. Прошу Вас покорно оные ящики принять и отправить в оных дальше на место назначения; установить оные в сухое место и не раскупоривать без мастера, которого я по Вашему требованию тотчас отправляю к Вам».
Мастера прибыли в Петрозаводск 8 сентября, были встречены Фелькнером и отправлены в Кончезеро с письмом к управляющему Кончезерским заводом. «Милостивый государь Александр Петрович! Покорнейше прошу Вас прибывших из Санкт-Петербурга от Архитектора Винтергальтера двух мастеров допустить к раскупорке и установу иконостаса в церкви Кончезерского завода; об успехе их работ и по церкви вообще прошу уведомлять меня при каждом удобном случае. Н. Фелькнер»
13 сентября 1866 года из Санкт-Петербурга. Фелькнеру. «Милостивый государь Николай Александрович! С особенным, отрадным для меня чувством, я передал г. Винтергальтеру 500 руб., эту мою малую лепту, положенную на построение воздвигнутого энергическим содействием Вашего Превосходительства в селении Кончезерском храма. Приятно было бы мне помолиться в этом храме сколько за себя, столько и за добрых моих друзей, к числу которых, надеюсь, Вы дозволите мне причислить Вас, глубокопочитаемый Генерал, но не знаю, когда приведет мне Бог это осуществить. С истинным почитанием, имею честь быть Вашего превосходительства покорный слуга В. Громов»
После установки иконостаса Николай Александрович Фелькнер пишет епископу Олонецкому Аркадию: «Заложенная 5 июня 1863 года с Вашего благословения каменная церковь в Кончезерском заводском селении в настоящее время окончена постройкою включительно с иконостасом и снабжена всеми принадлежностями… и все необходимое может быть подготовлено к 26 дню текущего сентября». А также просит Аркадия лично освятить новый храм.
Спустя год после освящения церкви специальная комиссия, как и полагалось тогда, осмотрела здание и сделала заключение: «работы выполнены согласно строительному искусству правильно, прочно, трещин и осадок в своде и стенах, по истечении года после окончательной постройки, а также течи в крыше нигде не оказалось».
Церковь в Кончезере простояла почти полтора века крепко и прочно, несмотря на то что с середины 1980-х находилась почти без кровли – с тех самых пор, когда перестала функционировать как склад, лишившись своих барабана и колокольни еще ранее, после 1917 года.
Образованный в 2007 году Фонд «Попечители Храма Святой Троицы в селе Кончезеро» медленно, но верно, начиная с 2009 года, опираясь на благотворителей нового времени, восстанавливает здание.
Память
Николай Александрович Фелькнер (1817 – 1878) – металлург, горный офицер, начальник Олонецкого горного округа, член Горного совета и Горного научного комитета вышел в отставку в 1872 году. Умер в Санкт-Петербурге в 1878 году. Завещал похоронить себя в Петрозаводске, что и было исполнено. На его могиле, на лютеранском – «Немецком» – кладбище на Зареке был установлен памятник на средства мастеровых Александровского завода. Некролог в «Олонецких губернских ведомостях» едва уместился на двух газетных страницах.
Сейчас нет ни лютеранского кладбища, ни могил многих замечательных людей, живших и работавших когда-то в Петрозаводске. Пожалуй, возрожденная из руин Кончезерская церковь – теперь единственный памятник горному начальнику Николаю Фелькнеру. И прекрасный подарок потомков к его 200-летию, исполняющемуся в 2017 году.
В качестве постскриптума еще одна цитата – маленькая выдержка из отчета о строительстве. «На постройку церкви пожертвовано сумм
- по Высочайшему повелению – 7000 р.
- доброхотными жертвователями:
а) горным начальником 1465 р. 65 ¾ к.
б) собранных Санкт-Петербургским купцом Безпаловым 1183 р. 90 к.
в) разными лицами 1934 р. 50 ¾ к.
Всего: 11584 р. 5 ¾ к».
