В мастерской художника
Ирина Ларионова продолжает знакомство с мастерскими художников. На этот раз она побывала в гостях у известного скульптора Людвига Давидяна.
Обычно после каждой такой встречи лечу на крыльях, чтобы как можно скорее изложить свежие впечатления, как правило, эмоции захлестывают. На этот раз сама себе удивлялась: хотелось оттянуть время и не потому, что герой подвел. Наоборот, скульптора Людвига Давидяна знают в Карелии все, а если кто и не знает, то уж точно знаком с его работами, более сорока с лишним лет украшающими Петрозаводск.
Давидян вместе с друзьями Эдуардом Акуловым, Эрнестом Вознесенским и Эдуардом Андреевым создал мемориал, посвященный Неизвестному солдату. И это далеко не все. Есть еще памятники маршалу Жукову, олимпийскому чемпиону Терентьеву, монументальные работы на улицах города, станковые портреты и мемориальные доски – Роберту Рождественскому, Филиппу Фортунатову. Одна из них, посвященная Виктору Каликину, недавно была установлена на доме в центре Петрозаводска, где жил замечательный певец.
…Людвиг Карапетович – птичка ранняя, встречает меня в девять утра в своем дворе, приветливый, энергичный, но несуетливый, степенный человек, с легкой грустинкой в глазах. Выходит поздороваться улыбающаяся жена художника Анна и незаметно ускользает.
Двор огорожен забором, за которым художник за много лет неустанной работы создал свой особый мир, выкупив в конечном счете землю и бывшую котельную, выделенную ему когда-то администрацией Петрозаводска. Раньше всем скульпторам городские власти предлагали приспособить котельные в черте города под мастерские. Художники радовались и этому, творили. Казалось, вот придут новые времена, и заживем по-другому.
Макет скульптуры для памятника жертвам, расстрелянным в Красном Бору
Профессиональных скульпторов, приехавших в Петрозаводск после учебы в Ленинграде, была целая плеяда. Какие имена! Лео и Геннадий Ланкинены, Эдуард Акулов, Владимир Афанасьев, Михаил Коппалев, Ченка Шуквани. Теперь в Союзе художников Карелии нет ни одного молодого скульптора, не считая тоже уже не юношу Александра Акулова, члена Творческого союза художников.
– Почему так? – спрашиваю мастера.
– Потому что скульптура вещь в наше время дорогостоящая. И раньше это было недешево, но теперь и совсем не под силу прокормиться. Разве что за счет частных заказов, чаще всего это постаменты для усопших, как та фигура из чугуна, что мы видели во дворе.
На специальном вертящемся небольшом круглом столике вижу макет.
– Вот, посмотрите, макет будущего памятника в Коле, – Людвиг Карапетович поворачивает его, чтобы можно было разглядеть со всех сторон. – Мы разрабатываем его совместно с моим учеником, уже известным скульптором Александром Кимом. Это скромный заказ. Конкурс, ведь вы понимаете, стоит немалых денег. А организация, как правило, не может потратить более ста тысяч рублей. Вы, может, подумаете, что я человек меркантильный. Но что такое сто тысяч рублей? Три тысячи евро? Моя внучка, работая в Германии лаборанткой, получает такие деньги в месяц. А ведь создать скульптуру стоит немалых денег: сюда входят стоимость металла, оплата за электричество и рабочим на заводе…
– Что символизирует эта фигура?
– Северное сияние, исходящее из айсберга. Планируется, что будет подсветка снизу, и металл будет переливаться подобно северному сиянию.
На верху айсберга крошечный Умка, который в полную величину сидит прямо посреди мастерской.
– Сейчас удивительное время. У скульпторов столько возможностей теперь с появлением новых материалов, технологий, инструментов! На компьютере можно мгновенно выстроить изображение в трехмерном пространстве. Вот представьте себе, сколько раньше надо было использовать глины, чтобы создать форму, а теперь есть легкие материалы типа пенопластирона. Уже и формовка не нужна, неси в цех да отливай.
– Какой своей работой вы более всего дорожите?
– Конечно, это первое мое литье. Скульптура «Юность», она стоит сейчас в парке. Я уже много раз говорил, что она все-таки не на месте. Хотелось бы переместить ее в нишу около Музея изобразительных искусств. Кстати, у меня была идея оформить задний дворик музея, в том числе станковыми портретами. Думаю, это было бы интересно.
– Ваша последняя работа – скульптурная композиция, посвященная композитору Александру Глазунову?
– Да, мы ее делали опять же совместно с моим другом и учеником Александром Кимом. Видите ли, я немолодой человек, мне 78 лет. Такую большую физическую работу уже трудно осилить.
– По-моему, замечательная была идея создать памятник лыжнику Федору Терентьеву, первому карельскому олимпийскому чемпиону. А какая работа далась вам непросто?
– Трудно дался портрет маршала Жукова. Это было время, когда Союз рушился, и на душе было ужасно неспокойно. Я работ тридцать уничтожил, прежде чем нашел то, что мне нужно. И вообще этот обвал страны так подкосил меня… Я перестал чувствовать свою нужность. Если не будет определенной культурной политики в государстве, то художник-скульптор, может, и выживет, но расти творчески ему будет сложно. Станковые вещи сейчас вообще никому не нужны.
Материал скульптору не поддавался не потому, что рука его не чувствовала, а потому что дух художника пребывал в смятении, переживал он за свою страну. Давидян немало поездил по миру, конечно, побывал в музее своего любимого Огюста Родена. Взрослые дочери уже давно вполне счастливо живут в Германии, зовут его к себе. Но он уезжать не хочет, слишком многое связано с Петрозаводском.
Уходила от скульптора Давидяна в грустном настроении, с оощущением обиды за нашу такую могучую страну, в которой талантов не счесть и где нет разумной политики в отношении этих талантов и культуры вообще. Вот почему так не хотелось браться за перо, то есть садиться за компьютер. Почему-то перед глазами все время стояла изысканная мастерская с интерьером в стиле хай-тек французского скульптора Жана-Пьера Дюссаяна в Ла-Рошели, у которого мне довелось когда-то побывать в гостях. Его скульптура Дамы есть на набережной Петрозаводска.
Фото Ирины Ларионовой
