8 декабря в Санкт-Петербурге в театре «Особняк» состоится второй показ спектакля по пьесе петрозаводского автора Александра Фукса «Утиная неохота». Премьера поставленного режиссером Андреем Дежоновым спектакля состоялась 30 сентября и, как кажется, была весьма благожелательно встречена питерской публикой. О чем же этот спектакль и почему, собственно, «неохота»?
Странный праздник — Новый год. Почему-то тривиальная смена даты регулярно подвигает людей на несвойственные им действия. Например, встретить Новый год с бывшей девушкой. Действительно, что может быть естественней?
«Если вы ее позвали на Новый Год, значит, вы ее любите. А раз она приехала, значит, она любит вас. А раз вы любите друг друга, вы должны быть вместе».
Он пригласил, она приехала. Сейчас утку приготовим, и все как-то само наладится. Но все оказывается не так уж и просто.
Автор назвал свою пьесу комедией, и это, конечно же, она и есть. Но на бумаге и на сцене — комедия разная. В пьесе на первом плане — тонкие остроумные диалоги персонажей, в спектакле — потерянные герои и нелепость самой ситуации.
Нет, текст никуда не исчезает. Просто у пьесы есть одно любопытное свойство. Помните, раньше выпускали объемные открытки? Такие, где картинка зависела от того, под каким углом на нее посмотреть? Так вот пьеса — именно такая открытка.
В спектакле же даже образы главных героев на первый взгляд совершенно не совпадают с теми, какими они выведены у автора. Ну и что? Уже спустя несколько реплик становится понятно, что герои режиссера, в общем-то, тоже имеют право на существование.
Неуверенная в себе девочка Гусева в спектакле Дежонова оказывается эффектной блондинкой (Наталья Свешникова), но ее слова от этого совершенно не звучат наигранно.
«Я очень хочу семью. <…> Чтобы муж, собака, двое детей, круглый стол, и чтобы никто не спрашивал, с кем я трахаюсь. И путешествовать. Без них».
Нелепая Катя в спектакле оборачивается роскошной соблазнительницей (Александра Самохина). Но это, по большому счету, ничего не меняет. Внешность — лишь оболочка, не способная по-настоящему спрятать женскую боль и женскую слабость.
Уверенный в себе циничный Василий (Денис Кириллов) прочитан режиссером как своеобразный кухонный философ. Эдакий домовенок, живущий то ли по соседству, то ли в голове главного героя.
Ну и, наконец, сам герой, недотепа Зилов из пьесы на сцене в исполнении Александра Иванова внезапно превращается во вполне уверенного в себе мужчину (а во втором составе в исполнении Аркадия Шароградского, судя по репетициям, он и вовсе выглядит настоящим брутальным мачо), но это совершенно не мешает увидеть тонкость и ранимость его натуры. А его «клубок противоречий» запутан настолько, что внутренний монолог героя в какой-то момент распадается на его же диалог со своими собственными галлюцинациями. В пьесе галлюцинаций побольше, в спектакле — поменьше, но в любом случае очевидно, что у главного героя, как говорится, очень насыщенная головная жизнь.
Однако главная галлюцинация в истории — конечно же, невинно убиенная фермером Ашотом утка. Эдакий призрачный символ уютного праздника, когда праздновать добросовестно не получается, и все едоки чувствуют себя исключительно неуютно. Утка играет роль тех самых фальшивых елочных игрушек из старого анекдота: выглядят как настоящие, только радости от них никакой.
Утиная неохота. Ситуация, когда неохота ни готовить утку, ни есть ее, ни смотреть телевизор, ни общаться, ни прикладывать усилий ради того, чтобы быть вместе.
Дурацкая ситуация, в которую попадают герои, — смешная и грустная одновременно. Грустная оттого, что у этой задачи нет правильного решения. В проигрыше остаются все, кто хоть сколько-нибудь пытается разобраться в себе. Слишком много условий и условностей. Вопросов много, а ответов на них нет. Все, как в жизни. И что нам остается?
Остается только молча жевать фальшивую утку, смерть которой не стоит заключенного в ней вкуса. Впрочем, если утка кажется вам невкусной — возможно, вы просто не умеете ее готовить.
