Думая о латышском композиторе Анне Вейсмане, вспоминаешь эпитеты «светлая» и «изящная». Такова её музыка, и такова она сама. Премьеры её произведений проходят ежегодно. Анна сотрудничает не только с известными музыкантами Латвии, но и всего мира. Её музыка звучала во многих странах, от Эстонии до США.
30 октября первый авторский концерт Анны Вейсмане состоялся и в России — в Петрозаводском музыкальном колледже имени К.Э. Раутио.
– Вы так хорошо знаете русский язык. Часто бываете в России?
– Три дня назад я говорила хуже (смеётся). Нет, я редко бываю в России. Последние 10 лет я почти не говорила по-русски. Я много читала на русском языке, когда училась в музыкальной академии. Тогда было много именно русских литературных материалов, таких, как учебник Холоповой и т.д. Я бывала только в Москве. Даже в Питере не была, в Петрозаводске я первый раз. Очень интересный город!
– Какие испытываете ощущения после концерта?
– (Улыбается) Я в восторге от профессионального уровня не только зрелых музыкантов, но и детей! Знаю, что в России очень сильная школа. Сразу видна культура на сцене. Видно, как учителя работают с детьми. Форма одежды, обязательно поклон… Возможно, выглядит строго, но это очень важно! Также видна работа над произведениями. Это нелегко – играть новую музыку! Нужно найти время подумать и выучить.
– 3 августа была премьера вашего сочинения Graudi («Зёрна»). Это музыкальный цикл для флейты, виолончели и фортепиано. Но интересно узнать, с чего начинался ваш творческий путь? Когда были первые пробы пера?
– Самые первые? Песни! У меня был сборник стихотворений латышского автора Ояра Вациетиса. Такая большая книга с рисунками. Я писала песни для голоса и фортепиано. Пела сама и учила своих друзей. Сейчас я работаю на радио, и недавно в архиве нашла записи исполнения этих песен 86-го года! Я была очень удивлена!
– Известно, что на Латвийском радио 3 Klasika вы продюсер звукозаписей. В чём специфика вашей работы? Как вы попали на радио?
– Раз в неделю на радио проводятся программы, в которых речь идёт о различных прошедших концертах. Сначала меня приглашали участвовать в этих программах, а затем пригласили на работу. В то время я преподавала в школе, но подумала и решила, что мне это интересно. Нужно было учиться полгода, сдавать экзамены. Это государственное радио, и латышский язык должен быть на высоком уровне.
Сейчас половина из того, что я делаю, – это программы. Раз в неделю я посвящаю их новой музыке. Потому что, как я уже говорила, играть новую музыку – это нелегко, и слушать её тоже нелегко.
Вторая половина – организация концертов в прямом эфире. В них участвуют в основном знаменитые исполнители, но иногда мы даём возможность молодым и талантливым исполнителям показать себя. Мне очень нравится выбирать музыку и составлять программы.
– Далеко не каждый композитор, в особенности современный, имеет профессиональное композиторское образование. За вашими плечами Латвийская музыкальная академия, магистратура, вы принимали участие в мастер-классах по композиции с Дэвидом Лангом, Паром Линдгреном, Джоном Вулричем, Класом Торстенссоном, Тапио Туомела, Яннисом Кириакидесом. Это поиск собственного стиля, поиск нового или же это желание постоянно совершенствоваться?
– Да, я считаю, что заниматься самосовершенствованием нужно всегда. Примерно 5 лет я не принимала участие в мастер-классах, так как нет времени, надо работать, сочинять, преподавать, но я учусь, очень много слушая музыку. Моя работа связана с прослушиванием множества записей. Также ежегодно я посещаю фестиваль, который проводится Международной ассоциацией современной музыки в разных странах. Там я слышу много новой и разной музыки.
– Вы являетесь обладательницей 3-й премии в конкурсе молодых композиторов Латвийского радио-хора. А как вы сами относитесь к композиторским конкурсам для молодых композиторов?
– Я сама провожу единственный в Латвии конкурс для юных композиторов. И мой ответ – да, нам это нужно, детям это нужно, но очень важно соблюдать… (задумчиво) спокойное отношение. И педагогам и родителям. Композиторские конкурсы – это не спорт. Да, есть моменты, на которые мы можем смотреть с профессиональной точки зрения, но есть вещи, которые показывают чувства и восприятие. Тут сложно выделить что-то лучшее.
– Хотелось бы подробнее остановиться на вашем творчестве. Интересно узнать, это сиюминутный ответ на увиденное вами или же замысел рождается постепенно, и музыка появляется через какое-то время?
– Второй вариант. Потому что ноты – это последнее. Я записываю ноты только тогда, когда ясны форма, идея, образ… Чаще всего я беру образы из литературы. Люблю читать, много читаю. И когда я записываю ноты, я не придерживаюсь чему-либо строго, а всегда ищу направления. Музыка сама что-то диктует, что-то другое, и я прислушиваюсь к этому.
– Среди ваших произведений есть симфоническая и камерная музыка, сочинения для аккордеона, флейты, скрипки, фортепиано, вокалистов, хора… Как приходит ощущение тембра? Вы заранее понимаете, что определённая мелодия будет исполнена, скажем, аккордеоном или же сначала приходят ноты, затем тембр?
– Тут нет вопросов, а есть «этот инструмент» и «эта идея». Конечно, есть произведения, которые можно переложить. Но в основном я использую типичные для определённых инструментов вещи… То, что свойственно именно виолончели или флейте. Иногда встречаются такие моменты, когда не каждый исполнитель может воплотить какую-то специальную технику.
– Но любое исполнение музыки не обходится без исполнительской интерпретации в большей или меньшей степени. Всегда ли вы согласны с исполнителями вашей музыки?
– Я стараюсь избегать этого. Был период, когда я использовала алеаторику как импровизацию в моей музыке. Я доверяла музыкантам, всё было хорошо. Но однажды исполнитель сыграл мою музыку так, что я совсем не узнала своё сочинение! (смеётся) И я просто стала всё записывать в ноты. Не всегда так было, но сейчас мне важны все детали: ноты, акценты, динамика, потому что я так слышу, где легато, где стаккато.
– Да, я заметила, что в ваших нотах указано едва ли не всё. Также как исполнителя меня заинтересовало использование нетипичных приёмов игры. В пьесе «Характеры» для аккордеона соло вы применили воздушный клапан, имитацию звучания guiro мехом. Как вы решили использовать эти приёмы?
– Дело в том, что у меня есть коллега-баянист, с которым мы играли современную музыку и много импровизировали. Вообще, мне очень нравится, что у меня много друзей-музыкантов. Всегда есть возможность попробовать музыку на инструментах. Конечно, я не смогу сыграть на духовых, но могу посмотреть позиции на струнных инструментах. Очень здорово, что коллеги в школе, где есть виолончель, контрабас; и мои друзья помогают мне.
– Делите ли вы своё творчество на какие-либо этапы? Менялся ли стиль написания?
– Я стараюсь не думать об этом, потому что есть более интересные вещи. Для меня важно писать что-то новое, не думая о том, что было в прошлом. Наверное, есть, но не могу сказать что-то определённое. Был период, когда я не писала музыку, а писала только какие-то маленькие песни для детей, но не что-то серьёзное…
– Вы участник различных образовательных программ для молодёжи, помогаете молодым композиторам, преподаёте. Связано ли это с тем, что на вашем творческом пути были какие-либо преграды, трудности и теперь вы хотите помочь последующему поколению?
– Трудности? Конечно, всё время есть какие-то творческие трудности. Был период, когда я ничего не писала. Просто ноль. Это было очень трудно. Я съедала себя изнутри. Работа была всегда, но с сочинительством случилась какая-то остановка, когда я окончила музыкальную академию. Не видела мотивации это делать. С юными авторами такое бывает (задумчиво)… Говоря о преподавании… Я рано начала учить детей, в 16 лет. Давала индивидуальные уроки пения, фортепиано, ансамбль. Я верю, что если у нас что-то есть, нам надо этим делиться.
Наша система немного старомодна, музыкальная литература заканчивается на композиторах XX века. Дети мало изучают XX век. Это трудно, это непонятно, сложно найти ноты… И на уроках мы много слушаем музыку. Я хочу показать ученикам, что музыкой может быть что угодно. Алеаторика, театр, импровизация, графическая нотация. Там скрыты такие интересные вещи! Они этого не знают. Это совсем другой мир!
Сначала я показываю что-то, что могло бы заинтересовать детей. Например, в американском минимализме, пост-минимализме есть элементы из поп-музыки. Детям это нравится, им это понятно. Неважно, останутся ли дети в музыкальной сфере, станут ли композиторами — они будут всесторонне развитыми людьми. Открытыми людьми. Это много значит. Кстати, музыка помогает и в математике.
– Кто ваш любимый композитор?
– Это такой сложный вопрос… Я буду называть имена, но это не значит, что мне нравятся все произведения у автора. Конечно же, это мой учитель Петерис Васкс. Потом… Стравинский! У него есть очень удивительные произведения! Магнус Линдберг – финский композитор. Одно время мне нравился американский минимализм. Дэвид Лэнг, например. Ещё Бенджамин Бриттен. Когда почитала биографию, страшно стало, но тоже нравится.
– Интересно узнать ваше мнение о русских композиторах…
– Мне очень нравился Прокофьев, когда я была маленькая. В его произведениях присутствует баланс эмоций, баланс грусти и радости… Что-то из Эдисона Денисова, тоже не всё. София Губайдулина – у неё очень глубокие произведения. У нас в Латвии сейчас стал популярным Дмитрий Курляндский. Он много раз к нам приезжал. Он экспериментатор, совсем по-другому думает. И, конечно же, Мусоргский! (восторженно)
– Хотелось бы узнать ваше мнение о ситуации с композицией в современном мире. Казалось бы, полная свобода творчества, можно смело экспериментировать, есть ли в этом свои минусы?
– Эксперименты – это всегда хорошо, но не всегда на сцене. Возможность экспериментировать даёт нам свободу, но существует фильтр. Мы должны понимать, что можем сказать, что будет интересно, что «моё», ведь практически всё уже было.
Очень важно понимать, что годится в контексте музыки. Например, эти эффекты для аккордеона, мне казалось, что характер позволяет использовать этот элемент. Говоря о композиции в современном мире… У каждого своя мотивация, как мне кажется. Я нашла для себя эту мотивацию, несмотря на то что какое-то время практически не писала. Сейчас много композиторов, много музыки, но я поняла, что и мне нужна моя музыка. Есть такие моменты, как сегодняшний концерт. Ты чувствуешь, что твоя музыка нужна, некий обратный процесс. И это даёт силы. Это истинная мотивация!
– Вам понравилось в Петрозаводске?
– Да, и я буду тут ещё три дня! Прошедший концерт – это очень интересно! Моя музыка исполнялась ранее в Москве, но я не присутствовала лично. Сейчас я испытываю огромное удовольствие от общения с музыкантами, смотрю на немного другое образование. У каждого исполнителя свой стиль – это тоже интересно. Присутствовало много людей. Я удивилась, ведь современная музыка – это, скорее, музыка для микстов, потому что её проще воспринимать в балансе с привычной классикой. Тогда новая музыка звучит свежо и интересно, опять же это из опыта работы.
Интервью вела Анна Осташова, студентка Петрозаводской государственной консерватории им. А.К. Глазунова
