{hsimage|Новая книга Л. Олыкайнена ||||} Не могу не поделиться радостным открытием: в мир пришел еще один интересный писатель.И что важно: многие в Карелии знают его имя. И знакомить не надо — это Леонид Олыкайнен, в недавнем прошлом радиожурналист, работал на Карельском радио.
Леонид, как многие люди с финскими корнями, в свое время с семьей эмигрировал в Финляндию, что оставшимися воспринималось по-разному. Мне, например, было очень жаль терять друзей… Вроде и недалеко, не за океан уезжают, а уже здесь их нет. Вот так запросто на улицах Петрозаводска не встретишь, не остановишься поболтать, как бывало.
И вдруг в начале лета вижу Леню на юбилее нашего общего Учителя. Он дарит присутствующим свою новую (уже вторую!), только что отпечатанную в Петрозаводске книгу. Вспоминаю, что первую ("Записки таксиста") я читала несколько лет назад что называется в списках — выведенную на бумагу из Интернета. В типографском исполнении еще не видела. А эта называется "Таксисты зонтики не покупают". Я прочитала ее уже по второму разу. И еще, видимо, буду читать, потому что, как очень образно и точно сказал писатель Роберт Винонен, представивший ее читателям прямо с обложки, "его герой…обладает как бы двойным зрением. Перед ним — новая страна, с которой он связан только предками, и в то же время, как дорога в зеркале заднего вида, бежит за ним родина географическая: Карелия, да и вся Россия. Ни та, ни другая не представляются идеалом. Однако ни без той, ни без этой жизнь непредставима."
{hsimage|Леонид Олыкайнен ||||} Для меня эта книга из разряда "остановиться, оглянуться"… Мой товарищ по юности, как бы ни хотел скрыться за придуманными образами и в первой повести "Таксисты зонтики не покупают", и во второй "Свой угол", — открывается, приподнимает завесу над прежде невидимой частью своей жизни. Мы — ровесники, пели одни песни, ходили на демонстрации под одними знаменами, верили одним идеалам, были успешными и оптимистичными… более или менее. Кому-то в жизни повезло больше, кому-то меньше. И вот мы (писатель с его героями и его читатели) сейчас живем по разные стороны Государственной границы. Наши судьбы сложились по-разному именно потому, что сейчас мы живем в разных государствах. Роль Судьбы у нас все еще в руках Государства, и в схватке с ней (с ним) побеждает тот, кто хорошо знает правила игры. Кто в выигрыше? Нашел ли мой товарищ и все другие люди с финскими фамилиями, уехавшие на свою историческую родину, — нашли ли они за границей то, что искали, счастливы ли они? Почему уехали? Между строчками ищу ответ на эти вопросы. И автор от него не уходит.
Вот жена героя повести "Свой угол", перетерпевшая все бытовые неудобства жизни в Советском Союзе, увидела по телевизору, как бомбят Грозный в начале чеченской войны, и это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Она заявила мужу: "Давай уедем! Я не хочу, чтобы наш сын попал в Чечню!" На что муж ответил: "Мы же не знаем языка, мы вообще не знаем, как там люди живут. Мы ничего не знаем про эту страну!" — "Мы знаем, что там люди живут. Этого достаточно…" В другой своей повести в авторском отступлении Леня признается:" Нет, я не жалею, что уехал. Этим переездом я решил одну очень важную для меня проблему: я перестал ждать милостей от Российского государства. Можно было решить эту проблему и не пересекая госграницу, но у меня не получилось… С финским государством проще в том смысле, что оно мне ничем не обязано и я от него ничего не жду…"
Ну да, мы сами кузнецы своего счастья… А финское государство все-таки больше заботится о своих гражданах, чем российское… И работа в такси — просто ради заработка — уже полюбилась… А мой вопрос остался: так кто в выигрыше?
Я перечитываю эту книгу в деревне, отстоящей от Великой Губы, что за Кижами, в Заонежье, на 20 километров. Великая Губа — это родина героя повести "Свой угол". Он с семьей жил в городе в однокомнатной квартире пятиэтажной "хрущевки" без лифта на пятом этаже (там по соседству, практически рядом, в таком же доме на пятом этаже, но в двушке, живет сейчас с семьей мой сын). Перспектив купить или получить от государства другое жилье не было. "Мой дом был там, где была моя жена, мой сын, но подсознательно, а иногда и сознательно, хотелось почувствовать себя обладателем чего-то своего: дома, огорода, забора. Где можно колоть дрова, копать картошку…Ничего этого я не умел и знал, что во мне просто жили воспоминания раннего детства".
Отрываю глаза от страницы — и вижу все то, о чем повествует автор в повести "Свой угол". Вот Онего плещется о берег, а вот и заросший крапивой домище, огромный, с упавшей крышей и выбитыми стеклами в окнах. Такие до сих пор есть не только в Великой Губе — по всему Заонежью… Герой повести приехал в гости к родственникам и узнал, что вот он — родительский дом, рядом. Живи! Отец не говорил о нем, понимая, что восстановить нет никаких сил… Молодая семья все же попробовала… Да, не получилось, на второй же год дом спалили туристы, остановившиеся здесь зимой на ночлег. Обычное дело, когда дом оставлен без присмотра. А в моей деревне даже за такими — брошенными — присматривают.
Неудобно ставить в пример себя, но у меня получилось. Тоже не обошлось без трудностей, но живу сейчас летом с семьей в деревне. И понимаю, что это — то место, которое можно назвать своим местом на земле. Ведь сколько себя помню — все время куда-нибудь торопилась: на уроки в школе и лекции в вузе, на собрания и заседания по работе, на какие-то встречи. Все время куда-то бежала, ехала, опаздывала, волновалась из-за этого, а стала приезжать сюда, в родную деревню, в дом, построенный из столетних бревен моими прадедами, к людям, знавшим семью мою в нескольких поколениях, и поняла — некуда торопиться. Вот мое место. Если такое же чувство хоть иногда посещает в их новых домах на чужбине наших бывших соотечественников — рада за них .
Параллели возникают практически с каждым эпизодом, о которых рассказывает автор. Вспоминается свое пережитое. Переоцениваются ценности. И вызревает главное ощущение от всей книги — там, в соседней стране, живет настоящий русский писатель. С финской фамилией — и русским менталитетом, с прекрасным русским языком. Наш человек! Написано так, что я сама себе поразилась, не отложив книгу при первом же встреченном в диалоге матерном слове. Так все жизненно и узнаваемо — и все-таки культурно! Так иронично подмечены наши слабости, вполне простительные, потому что они наши, что читая, невольно смеешься и вслух зачитываешь находящимся рядом понравившиеся места. И спасибо автору за некоторые не известные мне ранее заонежские поверья и обычаи: сын не должен отращивать бороду, пока отец у него жив, пригласить к столу гостя надо трижды, иначе сочтут тебя негостеприимным. Поспрашиваю бабушек, говорили ли так у нас, и передам в архив музея "Кижи", чья экспедиция недавно гостила и в моей деревне.
Наталья Архипова 