Рассказ
В Питере, во время учебы в университете, преподаватель философии честно вбивала нам мысли и учения древних мудрецов. Философичке больше всего нравилось учение Ницше о том, что нельзя жалеть человека ни при каких обстоятельствах.
Ницше отрицал сострадание. «Падающего подтолкни», — говорил он в своих учениях. Он воспевал суровое, жесткое воспитание, главной ценностью для него становилась воля к власти, практически тирания…
То, что эти высказывания претили всем догмам и канонам христианства и этот мудрец уже тогда выражал в своих высказываниях признаки неприкрытого расизма, преподавателю, видимо, было все равно. Глаза ее на занятиях прямо-таки сияли от ощущения превосходства этого учения над другими, но тут уж дело, как говорится, сугубо личное.
Поздно вечером мне позвонили из дома, и я узнал, что у меня умер отец. Схватив телефон, я пытался вызвонить железнодорожные вокзалы в поисках билета домой, но тщетно… Билетов на поезда на ближайшие дни не было, и я понял, что не смогу проводить в последний путь близкого человека.
Я долго стоял под холодным душем, пытаясь собрать свои хаотично мечущиеся мысли воедино. Из ступора меня вывел стук в дверь ванной. То тетя, у которой я жил на сессиях, обеспокоилась моим долгим отсутствием. Та длинная тяжелая ночь была наполнена запахом сердечных капель и нестерпимым желанием курить…
А утром… Утром был экзамен по философии. Я вытянул билет на любимую тему нашего преподавателя. Всего одна фраза, я с оценкой и свободен… Но я тупо смотрел перед собой и вспоминал нашу последнюю встречу с отцом: «Виталя, будешь в хозяйственном магазине, посмотри спиралей для плитки, cделаем из них поводков для самоловок» — в то время о готовых поводках в нашей деревне еще не слышали. В тот пасмурный осенний день я видел отца в последний раз.
Преподаватель не выдержала и спросила у меня: «Вам что, сложно сказать, что не надо жалеть человека, которому плохо?». Я посмотрел на нее и произнес тихо: «У меня вчера отец умер». И женщина, запнувшись на полуслове, произнесла: «Что же вы молчите, давайте зачетку и идите!» — «А как же учения великих?» — c грустной улыбкой спросил я, подвигая зачетку к себе так, чтобы до нее не дотянулась рука учителя.
«Ваше присутствие на экзамене и молчание по поводу случившегося — вот ваша оценка на сегодня», — забрав у меня зачетку и поставив зачет, ответила преподаватель.
Зайдя в ближайший от университета бар, я заказал себе двести граммов водки, выпил залпом и произнес вслух: «Такая вот философия, отец».
И одинокая капля-слеза беззвучно упала на дно стакана.
