Об Арктическом саммите искусств в Рованиеми
Саммит стал для меня не только экзистенциальным переживанием, но и этапом в познании себя как северного человека.
Вроде бы я человек к белым ночам привычный, а не спала. Полночь – и спички в глазах, и только всякие мысли в голову лезут. Потом я узнала, что бессонницей мучились и многие другие люди, несмотря на то что все мы одинаково принадлежим подвиду человека северного, – и это факт малообъяснимый. Хотя – тысяча километров от дома, перелет на высоте 12 километров от земли, а это так высоко, что, кажется, даже намечается шароообразная форма там, далеко внизу…
Бессонница случилась в Рованиеми, финской Лапландии, где 3-5 июня состоялся второй Арктический саммит искусств, или Саммит арктических искусств, в общем, Arctic arts summit. А предыдущий саммит состоялся в Норвегии в 2017 году и показал себя как мероприятие чрезвычайно полезное.
Самое начало лето. Полярный круг, холод пробивается даже сквозь жару, внезапно нахлынувшую с юга. Здесь всё – каждый камешек и каждая травинка – несет в себе оттенок синего. Звуки приглушены. Люди тихи и застенчивы, даже темнокожие выходцы с Востока ведут себя очень скромно. На Севере нельзя шуметь – здесь пустота многократно усиливает все звуки… Впрочем, возможно, это мое впечатление навеяно знаковой системой, которая называется «воображаемый Север» и которую все мы усвоили с раннего детства: Север – это не место, а пространство, полупустая территория, не требующая заполнения, область неизведанного, край холода, льда, чистоты природы и помыслов. Так думают обычные европейцы, тогда как представление Севера извне и собственно северная культура инуитов, саамов, инну, кри, скандинавов мало пересекаются. Ведь Северного полюса человек достиг всего сто лет назад, а представлял его в течение тысячелетий. Об этом говорили на саммите.
Открыл его Тимо Йокела, профессор Лапландского университета, председатель Арктического саммита искусств, а дальше слово предоставлялось равно министрам культуры северных стран и обычным художникам, впрочем, демократия царила не только на трибуне. Проживание, питание, транспорт, банкеты – всё одинаково для всех, и неважно, как ты одет, откуда приехал и какая у тебя должность. Вот так к тебе за обедом подсаживается за стол любезный молодой человек, а потом оказывается, что это министр культуры Швеции или какая-нибудь тетенька подходит и спрашивает: «Ты где такой костюмчик купила?», а это чиновница из минкультуры Норвегии.
Кстати, по причине прохладной погоды в первый день я ходила в спортивном костюме, но оказалась там самой нарядной… Там, на Западе, который для нас, как ни крути, все равно остается Западом, в бытовой демократии нет ничего особенного, и если б кто-нибудь вдруг решил организовать для министров отдельный банкет, наверняка приехала бы полиция и саммит бы закрыли к едрене фене. Потому что это культурный саммит, а в культуре на первом месте стоит все-таки художник со своими потребностями. Так есть – в Швеции, Норвегии, Финляндии, Исландии, Гренландии, Канаде.
Саммит проходил на факультете дизайна Лапландского университета, и помещения этого самого факультета были оформлены работами самих студентов, да и вообще арктический дизайн создается для жизни и вписывается в эту жизнь повсюду. Вот так сидишь на дизайнерском стуле и с грустью вспоминаешь петрозаводских дизайнеров, которых у нас много, причем очень высокого уровня. Но их работы увидишь разве что на выставках. Ну где, скажите на милость, замечательные воздушные шары покойного Анатолия Титова? Они украшают московские рестораны или еще какие заведения в России и ее окрестностях. А наш город украшают фигуры политических вождей и магазинные вывески. Дизайн в культуре для Петрозаводска – это что-то капсульное и самодостаточное… Впрочем, вернемся в Рованиеми.
Собственно, идея саммита в этом и заключалась: организовать прямое полезное общение художников и политиков на полярной территории, когда бы в разговоре участвовали представители тех народов, которые тысячелетиями жили на Севере и хотят, чтобы их услышали. До недавнего времени опыт коренных обитателей Севера как-то не принимался в расчет. Напротив, им постоянно внушали, как именно следует жить, и так предполагалось, что и религия у них неправильная, и детей воспитывают они неправильно и т.д. При этом природные и человеческие богатства Севера эксплуатировались южными державами и Север как таковой осмысливался югоцентричной культурой, да и сейчас железные дороги везут на Юг полезные ископаемые и древесину, характеристики Север получает извне, при этом голоса местного населения игнорируются.
А то, что в данный момент происходит в России, вообще полная имперская дикость, и другого определения просто не подобрать. Я имею в виду превращение Поморья в московскую помойку, и при этом гражданскую войну местное население ведет партизанскими силами и средствами, а русские писатели, которые, как кинг конги, бьют себя в грудь, публично признаваясь в любви к русскому северу и своих северных корнях, молчат в тряпочку. Почему? Потому что на этом нельзя сорвать бабла, литпремий и т.д. Зато можно здорово получить по ушам, лишиться «общенародной» любви и чиновничьей опеки. Вот такой у нас получается диалог художников с властью.
Впрочем, обращаться с письмами в высшие инстанции в России действительно бесполезно. Твое письмо спустят по властной вертикали вниз, как воду в унитазе, и на выходе ты поймешь, что и ты, и твоя записка это самое и есть. Проверено практикой. Так что нам остается только партизанская война как метод защиты своей малой родины. Ведь именно этому нас учили с самого пионерского детства, да и сейчас целенаправленно внушают идею патриотизма.
Напомню еще, что поворот северных рек на Юг в свое время предотвратили именно писатели, но тогда их слово еще что-то да значило. И ведь эта идея поворота до сих пор жива и время от времени всплывает на поверхность.
Как художник (в широком смысле) может повлиять на политику? Это одна из главный идей саммита.
Вот я как писатель привыкла обращать внимание на небольшие жизненные детали. В Рованиеми у стойки с полотенцами висит записка следующего содержания, что уважаемые гости, просим вас развешивать мокрые полотенца в развернутом виде, а не бросать кучкой на пол, и природа будет вам благодарна. Потому что полотенца лучше сохраняются, увеличивается срок эксплуатации, да и стирального порошка требуется меньше, то есть северный регион даже на бытовом уровне рассматривается как территория первозданной чистоты, иначе даже и быть не может…
Я сразу вспомнила станцию Шиес с этой московской помойкой. А еще – Кинерму, которую местные жители привели в порядок собственными силами, а теперь она вдруг понравилась Михалкову, и он хочет в ее окрестностях снимать картину большого пожара. Безопасно это или нет – еще вопрос, но если местные жители не хотят, чтобы рядом с ними что-либо жгли, оставьте их наконец в покое! Снимайте в другом месте, благо, этого самого места у нас много. Однако голос местного населения – комариный писк для обнаглевших московских кинематографистов, а мы сами туземцы, на которых можно не обращать внимания.
Так случилось, что незадолго до саммита я побывала в Лахденпохья. Городок как раз готовился к празднованию 9 мая. Два года назад примерно в это же время я посетила известную Гору Филина, которая представляет собой вырубленный в скале оборудованный бункер, который финны благоустроили с оборонной целью. Тогда он представлял собой полуприродный объект с небольшой экспозиций внутри, и я так мечтательно прикинула, что в этом бункере хорошо бы поставить театральную композицию «В пещере горного короля» под музыку Грига…
Однако какой там Григ! За два года бункер превратился в объект военно-патриотического воспитания с колючей проволокой, пушками и танками по периметру, устрашающими табличками «Мины» и деревянными скульптурами, особенно меня впечатлила одна, на которой дети с гранатами идут на танки. Говорят, работы известных белорусских скульпторов.
Мужики, да вы что! Предположим, вас уже по возрасту и состоянию здоровья в армию не возьмут, так зачем вы детей кладете под танки? Как вам не стыдно? Мне очень захотелось встать и заслонить этих детей собой. Потому что дети рождаются не для войны и не для того, чтобы идти на танки. А для того, чтобы жить на своей земле, любить и украшать ее. Патриотизму не нужно учить намеренно. Как не нужно учить любить своих родителей, это естественное чувство. Но если дети растут в городе, который выглядит так, как будто его только что бомбили с воздуха, а именно так выглядит бывший гарнизон Лахденпохья, какой там патриотизм? И сколько еще поколений должно лечь в землю, чтобы в нашей северной республике наконец проросли ростки современного дизайна вместо милитаристских скульптур?
В Лапландии тоже была война, причем немцы при отступлении сожгли ее практически дотла. Однако Лапландия отстроилась, в центре Рованиеми стоит лаконичный памятник, но больше о войне никто не думает. Люди хотят и умеют жить мирно. А мы не умеем. Поэтому пусть меня больше никогда не пустят в Лахденпохья, но я как писатель выскажу свое мнение. А оно такое, что милитаристы взяли и испортили Гору Филина, в которой уже никогда не прозвучит Григ. И для меня это личная трагедия.
Вообще, стандартные дома, которые у нас в Карелии сейчас активно строят, на европейском Севере уже сносят. Теперь там строят дома по новой технологии, жилище способно выдерживать без ущерба предельно низкие температуры, обогреваются такие дома даже не теплыми полами, а теплыми окнами. При таком строительстве учитываются и гуманитарные аспекты Севера – большие расстояния, порождающее одиночество, отсутствие развитой инфраструктуры, строятся и целые дизайнерские гостиницы, ведь изначально дизайн подразумевает функциональность объекта, а не только красивый внешний вид. Эх, да что говорить! Вряд ли мы на Русском Севере когда-нибудь до этого доживем. Мы отстали на двести лет, и пока Ахиллес поспешает вслед черепахи, черепаха уползает от него все дальше и дальше.
На саммите я узнала новое слово – циркумполярный, то есть кругополярный, что все равно не совсем понятно. Циркумполярность предполагает рассмотрение северного региона как единого целого, совокупности различных государства наций, культур, историй и отношений. Единый полярный континент, в котором нет различий между языками и культурами, все они одинаково ценны. Язык международного общения – английский, без него там вообще делать нечего.
А еще на Севере сильна власть женщины, матери. Вспомним Похъелу, которой управляет Лоухи. Вовсе не злая колдунья, а сильная женщина, у которой варвары из Карьялы убили мужа (конкретно Лемминкяйнен убил), вдобавок загубили двух дочерей, да еще и в завершение похитили Сампо. Вы бы как себя вели на месте Лоухи?
Впрочем, каждый из этих моментов достоин отдельного разговора.
Ну и в заключение веселый момент. Холл гостиницы Santa Claus Hotell украшает картина «Отдых оленеводов». На первый взгляд работа вполне в жанре соцреализма, у нас раньше таких много висело в ДК и обкомах. Но если приглядеться – в левом углу оленевод нагло пристает к девушке, а чуть подальше компания явно соображает на троих. Какой уж тут соцреализм! Предельно честное изображение оленеводческих будней. Когда я сидела в холле в ожидании автобуса, к этой картине пристроились двое мулатов-срочников, которые отправлялись на службу в финскую армию, случайно вписались в композицию. Жаль, пока я настраивала камеру, они сорвались с места – и такой испортили кадр!
P.S. Особая благодарность университету города Рованиеми за приглашение на саммит, который стал для меня не только экзистенциальным переживанием, но и этапом в познании себя как северного человека.
Фото Яны Жемойтелите
