Петрозаводский историк, писатель, театральный критик приготовил для наших читателей новую порцию баек.
О президентах
В 1990-е — начале 2000-х у меня среди знакомых оказалось несколько президентов. Одним их них был президент независимой Эстонии Леннарт Мери, с которым я познакомился на острове Кижи, когда он был еще известным советским журналистом.
Были другие президенты, от которых я получал визитные карточки. Перед расставанием с одним из них в Москве я глянул в его визитку и пошутил:
— Ну, это только в поезде читать.
— Вот вечером поедешь в Петрозаводск и почитаешь.
Сев в вагон, я достал визитку своего хорошего знакомого и прочитал: «Международный межакадемический Союз. Международный клуб «Академик». Миронов Георгий Ефимович. ПРЕЗИДЕНТ. Доктор исторических наук, профессор, академик МАИ, РАЕН, АРС, Нью-Йоркской академии наук и др. Член Союза художников, Союза писателей, Ассоциации искусствоведов, лауреат премий им. А. Чижевского, им. А. Фадеева, им. К. Симонова, Международного биографического центра в Кембридже, член Московского отделения Пен-клуба, атаман Московского казачьего войска и др».
Ищите узбека
В 1992 году я был в гостях у своего друга в Минске. Беларусь только стала независимой. Один мой знакомый работал в Министерстве культуры республики, и я решил его навестить. Придя в кабинет к Сергею, спросил у него, почему какая-то странно напряженная обстановка в коридорах и чиновники спрашивают друг друга: «У вас есть знакомые узбеки?»
Сергей расхохотался:
— У нас сейчас в документах предпочтение белорусскому. Вот кто-то и послал какое-то официальное письмо в Ташкент на белорусском. Оттуда пришел ответ – на узбекском.
В гостях у «западенцев»
В начале 1970-х годов я был по туристической путевке на Западной Украине. Львов меня восхитил своей архитектурно-природной ансамблевостью и чуточку (по тем временам) озадачил настроем львовян.
Я познакомился и подружился с молодой женщиной Ниной, которая занималась этнографией и историей Западной Украины. Мы разговаривали с ней на русском языке. Нина говорила на нем без всякого украинского акцента, но вот что меня удивило. Нина сказала, что когда она приезжает в Москву, она говорит только по-украински: «Пусть все видят, что я украинка. Это я с тобой говорю по-русски».
Нина познакомила меня со своим мужем, архитектором Костей, и они пригласили меня в их компанию. Главой и душой компании человек 15 был интеллигентнейший и обаятельнейший Слава Н., который первым делом меня спросил: «Розумию я чи ни украинскую мову». На что я ответил, что «тильки трошки розумию». Слава сказал, что тогда он будет говорить на украинском, а я на русском. Если что, то Нина поможет. Слава знал английский, немецкий, польский, естественно, украинский, но «русской мовы», действительно, ни слова «не розумил».
Он искренне недоумевал, почему в России фамилия Мандюк вызывает улыбку. Коктейлевый прием в гостях у Славы был в лучших западноевропейских традициях. А Костя с Ниной очень скоро переехали на ПМЖ в Канаду.
Папуля
«Здесь прежде висел портрет
Государя императора…да
Только гадили на него мухи,
Так я убрал его на чердак».
(Ярослав Гашек. «Похождения бравого солдата Швейка»)
В поездке по Западной Украине одна из моих попутчиц зашла в одну хату, чтобы попить. В красном углу она увидела пожелтевший портрет пожилого человека царственной внешности, но не похожего ни на одного известного ей святого. Выпив воды, она спросила хозяйку:
— Кто это?
— Это — папуля. Папуля.
И только выйдя из хаты, она, вспомнив Швейка, догадалась, что это портрет австро-венгерского императора Франца — Иосифа.
Рождество с «зелеными»
Приближался новый 1990 год. Мы были в Финляндии и ездили по стране с нашим «зеленым» другом, вегетарианцем Хейкки, православным карелом.
К Рождеству мы из Лапландии приехали в Хельсинки. Были на службе в Соборе св. Николая и в Успенском соборе. Очень хотелось есть. Но Хейкки просил подождать до вечернего праздничного банкета на вилле у его «зеленых» коллег.
Дождались. Стол сиял роскошеством блюд и экзотическими (для нас) напитками. Но выпив что-то исключительно вкусное и поковыряв вилкой пару блюд, я испытал чувство глубокого разочарования: крутейшее вегетарианство. Дай, думаю, выйду на кухню. Прихожу и вижу – пара «зеленых», озираясь по сторонам, режут огромную колбасину и едят. Вернулся к столу и говорю жене:
— Виола, быстро на кухню. Там «зеленые» колбасу жрут.
Приходим на кухню – ни «зеленых», ни колбасы…
Похвала
Приближался юбилей петрозаводского театра «Творческая мастерская». Я решил написать нечто юбилейное и поспешил на встречу с главным режиссером театра Иваном Петровичем Петровым. Особенно меня интересовал вильнюсский период творчества режиссера. После многих лет работы главным режиссером Петрозаводского театра русской драмы в 1970-е Петров работал главным режиссером Вильнюсского Русского театра. Иван Петрович увез с собой несколько любимых петрозаводчанами актеров, в том числе Елену Бычкову и Олега Белонучкина.
Вильнюсский театр приезжал на гастроли в Петрозаводск, и я посмотрел у них единственный спектакль «Черную комедию» П. Шеффера, где Елена Бычкова была столь обольстительна, что обком партии следующий спектакль запретил. Программки у меня не было, но я был уверен, что спектакль поставил И.П. Петров.
Вот я сижу с Иваном Петровичем и нахваливаю ему спектакль, а он, к моему удивлению, все мрачнеет и мрачнеет. Наконец говорит:
— Все это хорошо, то, что вы мне говорите, но этот спектакль поставил не я, а Рома Виктюк.
Изменение в судьбе
Моя знакомая Лариса преподавала в Ленинградском технологическом институте марксизм-ленинизм. После распада СССР какое-то время я ничего о ней не слышал, но в 1993 году на о. Кижи в группе туристов, с которыми я вел экскурсию, заметил улыбающуюся Ларису. Счастливая, самодостаточная женщина. После экскурсии я, естественно, спросил, как у нее теперь с марксизмом-ленинизмом. Лариса меня удивила:
— Знаешь, я сейчас известный в Питере предсказатель.
— Предсказывай.
— Пойдем где-нибудь сядем. Лучше, если у тебя в кабинете.
Пришли. Сели. Лариса долго смотрела мне в лицо, потом взяла мою ладонь, внимательно ее разглядывала и выдала ошеломляющий результат:
— Я вижу в самое ближайшее время полное изменение твоей настоящей жизни.
— Я не собираюсь ее менять. В чем же изменение?
— Этого я тебе не скажу.
Лариса уехала.
В этом же 1993 году мне приснилась, написана и была опубликована моя первая повесть «Отзвуки старых ярмарок». Я неожиданно для себя стал писать отзывы на театральные спектакли и публиковать их в газете «Лицей». В голове начали роиться какие-то рассказы и ложиться на бумагу. Причем многое из написанного пошло на радио, в том числе всероссийское. Я испытал ни с чем несравнимое чувство человека, дающего жизнь придуманным героям, часто начинающим жить сами по себе помимо автора. Кстати, до 53 лет я ничего подобного не писал и не предполагал, что когда-нибудь займусь этим.
Лет через семь веду экскурсию и вижу в группе улыбающуюся Ларису:
— Моя подруга работает начальником рейса. Приходит и говорит: «Едем на Кижи». Едем. Хочу увидеть одного человека. Вот и приехала. Как твои дела?
— Лариса, твой прогноз оправдался полностью.
После отхода теплохода экскурсоводы сказали мне:
— Борис Александрович, для Вас на верхней палубе танцевала какая-то женщина.
Здравствуй, мама…
Было это в студенческие годы, когда одно время я со своими однокомнатниками не вылезал из дешевого трехразрядного ресторана «Онего», благо был он рядом с общежитием. Сидим мы как-то: Витя, Леня, университетский поэт Юра Воробей (Воробьев) и я, пьем самый дешевый портвейн, закусываем винегретом и бутербродами с сыром. Витя отлучился в туалет.
В ресторан заходит женщина средних лет, озирается и садится прямо к нам на Витино место, наливает себе нашего портвейна, выпивает и говорит:
— Это нельзя пить.
Дама подзывает официантку и заказывает ей бутылку коньяка «КВ». А тут появляется и Витя:
— Здравствуй, мама.
Нам пришлось с отвращением выпить эту бутылку (конечно же, последнюю в нашей жизни) под эмоциональную лекцию о вреде алкоголя. Хорошая закуска, заказанная Марией Ивановной, в рот не лезла.
Все объяснилось просто. Комендант общежития, добрейшая Александра Васильевна написала нашим родителям, что мы, по ее мнению, злоупотребляем. Вот Мария Ивановна и приехала. Комендантша рассказала, где мы можем быть и точно описала наши внешности.
После трехдневного шока возобновилась привычная жизнь.
Подарок
В 1970-е годы член редколлегии журнала «Север» Геннадий Малышев как-то обмолвился, что очень любит «Тихий Дон» Михаила Шолохова, но все как-то не получается приобрести книгу. Коллеги это усекли и улучили момент. В день рождения Геннадий получил «Тихий Дон» на молдавском языке. Книга несколько лет лежала на прилавке букиниста.
Снотворное
Рассказывал наш друг Борис Павлович. Его старая приятельница как-то позвонила ему и в разговоре пожаловалась на бессонницу.
— А ты Чехова любишь? — спросил ее Борис Павлович
— Ненавижу. А муж любит.
— Есть у вас сборник рассказов Чехова?
— Даже собрание сочинений.
— Вот возьми его и найди рассказ «Спать хочется», прочитай и сразу уснешь.
Приятельница, наверное, так и сделала, потому что после этого разговора она несколько лет не разговаривала с Борисом Павловичем.
Кто читал рассказ, тот поймет почему. Кто не читал…
Ресторан «Москва»
Начало 1970-х. Тарту. Эстония. Я приехал на научную конференцию в музей этнографии Эстонской ССР. Приехал утром. Устроился в гостинице. Получил кое-какую информацию. Выхожу на улицу с намерением где-то перекусить, а может даже уже и пообедать. Навстречу пожилой эстонец. Я у него и спрашиваю:
— Скажите, пожалуйста, где можно поблизости пообедать?
Мужчина несколько секунд оценивающе смотрит на меня и с сильным акцентом говорит:
— Идите прямо-прямо. Через два квартала свернете налево, пройдете еще квартал три, еще раз свернете и придете туда, где специально для вас ресторан «Москва».
Я прекрасно пообедал в кафе метрах в 50-ти от гостиницы.
