23 марта отмечает юбилей Марина Зленко, заведующая постановочной частью Театра кукол Карелии. В общей сложности она отдала театру 40 лет жизни.
17-летней девчонкой, сразу после школы, она поступила в бутафорский цех Музыкального-драматического театра, поскольку с детства ее увлекали только три занятия: рисование, куклы и книги.
А началось всё с семьи, как это обычно бывает. Родители Марины – инженеры, работали в институте «Карелпроект», где был очень сплоченный и дружный коллектив. Все праздники встречали вместе, устраивали вечера с театральными номерами, представлениями в собственноручно изготовленных костюмах. Мама шила, вязала и замечательно рисовала. Марине все было интересно, особенно инструменты в мастерской деда-столяра. Длинноногие плоскогубцы, например, напоминали папу, да и всякий предмет преображался для девочки в новый образ. Марина любила мастерить и в группе продленного дня. Если домашние задания были выполнены быстро, учительница позволяла что-нибудь мастерить. Нет, актрисой она себя не представляла. Ей больше нравилось наблюдать за жизнью кукол на сцене. Марина с восхищением вспоминает хорошо запомнившийся ей поход в кукольный театр в детстве:
— Это был спектакль с куклами знаменитой Христины Скалдиной «Новая земля». Король из этой сказки находится в музее московского театра имени Сергея Образцова. Куклы и декорации из этого спектакля – одно из самых ярких впечатлений детства. И навсегда осталось в памяти расписанные стены фойе театра: девочка с косичками и лягушка с короной на голове.
Осознание, что возможна работа в театре, пришло позже. Самой захватывающей была возможность придумать и сделать куклу своими руками.
— Создать куклу не так-то просто, полагаю. Сколько нужно фантазии, воображения! Актер ведь — продолжение куклы. Правильно я понимаю?
— Но придумывая образ, от актера тоже отталкиваешься, — рассказывает Марина, осуществившая около 30-ти собственных постановок в театре кукол. — Раньше мы почти всегда знали, кто будет занят в спектакле, кто будет играть того или иного персонажа. Иногда образ создаваемой куклы неожиданно начинал напоминать самого актера или кого-то знакомого. Леший, которого я делала для спектакля «Ну, Морковкин, берегись!», почему-то стал похож на нашего конструктора кукол.
Есть немало технических моментов, связанных с конкретным актером. Раньше было много ширмовых спектаклей, для которых изготавливались тростевые куклы со специальной машинкой-гапитом. Это такое устройство, которое помогает оживить куклу: поднять, опустить, наклонить, повернуть голову , заставить двигаться глаза, уши, если это животное, например. Такие куклы бывают во многом сложнее планшетных, которые сейчас используются чаще. Создатель куклы должен, например, помнить о размере руки конкретного актера, который будет с ней работать.
— Что из прошлых постановок запомнилось?
— Запомнились мои первые спектакли: «От крыльца Семена до царского трона» по мотивам северных сказок – мы ставили его с режиссером Юрием Андреевым — и «Солнечный лучик», поставленный актером Владимиром Петровым.
Я пришла в театр с опытом бутафора, но без специального образования и благодарна тогдашнему директору театра Людмиле Григорьевне Бондаренко, которая доверила мне уже как художнику постановку спектакля «Гусенок». Капитально отремонтированный, он жив и по сей день, только теперь называется «Непослушный Дорофей». У меня уже была практика бутафора, полученная в Музыкально-драматическом театре.
В то время в цехе театра бутафором работал Иосиф Владимирович Копецкий, я считаю его моим учителем. Вспоминаю о нем всегда с благодарностью. Он мог изготовить буквально всё: от изящного колечка до роскошной гарды для шпаги. Он, например, придумал машинку, которая позволяла буквально в одно движение закрутить трубки для нескольких свечей сразу, а не вручную гнуть жесть. ( В те времена мало что можно было для спектакля купить готовым, а в декорации оперетт частенько нужны были для антуража «богатые» люстры с кучей «горящих» свечей). Иосиф Владимирович сделал приспособление для токарного станка, с помощью которого изготавливали ветки деревьев для сцены. Я там научилась и чеканке, и работе на токарном станке, и многому из того, что до сих пор выручает меня в моей профессии.
Азам работы художника-постановщика училась по макетам и эскизам Виктора Анатольевича Скорика, в то время главного художника театра драмы. Он приносил нам в цех книги о театре, художниках, советовал, где можно найти материалы по специальности.
— У вас в подчинении художественные мастерские театра, пошивочный, столярный и монтировочный цеха, осветители и звукорежиссёры. Завпост — ответственная, сложная и требующая специальных знаний работа. Сколько всего людей занято?
— В мастерских это конструктор кукол, столяр, два бутафора-декоратора, художник-бутафор, художник-модельер. Нам везет на людей – они мастера на все руки. В последнее время театр становится все более драматическим, поэтому требуются костюмы живого плана. Одному это не под силу. Например, для спектакля «Сирано де Бержерак, нужно было сшить 32 элемента, вещи сложные, включая пальто. Поэтому за швейную машинку садятся и бутафоры. В наших мастерских очень много работы, а штат небольшой. В театре сильные профессиональные технари — два звукорежиссера, два осветителя и трое замечательных ребят в монтировочном цехе.
Работы много, времени на все не хватает. Прихватываю выходные. Когда надо быть на работе, я здесь. Моя работа начинается задолго до техсовета и приемки спектакля в работу. Я рассчитываю смету затрат, делаю чертежи конструкций и организовываю сам процесс их изготовления: что-то отдаю в сварку, что-то – в столярку, проговариваю со сценографом и режиссером что и как с бутафорией, куклами и костюмами, нахожу и закупаю материалы для костюмов, кукол, декораций, координирую работу цехов между собой.
— Расскажите подробнее на примере спектакля «Сирано де Бержерак», как вы создавали эту невероятную декорацию?
— Самое сложное было найти тех, кто смог бы осуществить расчет и изготовление всей конструкции. У нас в городе создание ее оказалось нереальным. Пришлось обратиться в питерские мастерские. Это же огромное трехэтажное сооружение, 5х5х6 метров, из металла и зеркального пластика. Конечно, мы сами бы ее не осилили, все это осуществлялось в рамках гранта. Эту замечательную работу выполнил художник-технолог Александр Клеветенко со своей бригадой.
Идея режиссера Александра Янушкевича и художника-постановщика Татьяны Нерсисян казалась невероятной, по выражению режиссера, «бомбической». Я с трепетом ждала, когда ее привезут и как мы сможем ее установить на нашей сцене, что тоже было непросто. Как артистам удается в костюмах, со шпагами и щитами пробираться в недрах этой конструкции – просто удивительно! Они это обыгрывают так, что не замечаешь, насколько сложно выполнять все эти трюки.
— Что было любопытного в нашумевшем спектакле «Сад», номинанте «Золотой маски»?
— Там была та же команда – режиссер-постановщик Александр Янушкевич и художник Татьяна Нерсисян. И тоже было много работы. Наши колосники в 5.60 метров высотой не позволяют убрать декорацию наверх, как это можно сделать, например, в музыкальном театре, где колосники выше в два раза. Поэтому создателям спектакля пришлось перестраивать действие, чтобы придумать, как в нужный момент убрать дома. Но более сложное и интересное в спектакле – маски, заменившие актерам лица.
— В «Золотой рыбке» что было трудного?
— Там вроде все просто, но на самом деле не так уж и просто. Чтобы собрать и закрепить 8 пачек укрывной пленки – море, которое мы каждый раз склеиваем и застилаем новое, бутафорам требуется минимум пять часов работы. Кстати, у артистов, которые во время спектакля не видны зрителю, тех, кто делают волны на море, очень нелегкая работа. Чтобы море дышало как нужно, приходится в течение всего спектакля ползать под ним на коленках, полулежа между вентиляторами и прожекторами.
— Вы всю жизнь работаете в театре. Что поменялось, на ваш взгляд, в подготовке и создании спектаклей?
— Сейчас мы ставим всё больше спектаклей, в которых все меньше кукол. С грустью замечаю, что нет спектаклей за ширмой с тростевыми куклами. Что-то мы от этого теряем… Мы отнимаем у детей сказку. Когда выходит актриса, даже самая обаятельная, и выносит куклу под мышкой, это один разговор. Совсем другое дело, когда ребенок наблюдает живых персонажей-кукол и искренне удивлен, и только потом идет знакомиться за ширму с артистом. Надеюсь, что театр вернется и к таким спектаклям. Это сложнее, более затратно по времени, но это для детей своего рода чудо.
— Вы не жалеете, что жизнь ваша пошла по театральному руслу? Что вы любите, кроме театра?
— Нет, конечно! Я делала попытки уйти немного в сторону. Окончила полиграфический техникум и вполне естественно, что люблю книжную графику, люблю рисовать, Пыталась вести детский кружок во Дворце пионеров, но быть педагогом – это не мое. Помимо театра люблю книги. Это моя вторая страсть.
Наша беседа подошла к концу, и Марина повела меня в один из цехов, где я запечатлела ее с тем самым Лешим из спектакля «Ну, Морковкин, берегись!». А еще она показала мне, как устроена и как работает та самая машинка, которая позволяет кукле открывать рот, наклонять голову, хлопать ресницами — быть живой!
