Прекрасному педагогу, ученому, декану филологического факультета ПетрГУ Александру Васильевичу Дворецкому 15 марта исполнилось бы 50 лет.
Ему было бы только 50, но 6 лет его уже нет с нами. Был бы хороший юбилей: со словами искреннего признания, искрящимся юмором, тонкой самоиронией юбиляра, запоминающимися розыгрышами…
Его дни рождения всегда были интересными, и их вспоминают по сей день. Саше чужды были пафос и чванство. Он знал цену юбилейным словам, хотя и не услышит их, обращенных к себе…
Ценимый им Александр Кушнер написал о Державине: «По смерти слава хороша. Заслуги в гробе созревают…»
Серьезный, глубокий ученый. Великолепный лектор, в совершенстве владевший русской речью. Яркий эрудированный педагог. Надежный и интересный друг. Нежный сын. Украшение любой компании. Личность. Умница. Талант.
Что остается после такого человека? Ученики, многие из которых осознанно выбрали своей судьбой филологию. Научные труды, изданные университетскими коллегами в посмертной книге. Добрая память, оставляющая по законам мнемоники самое приятное. Мне иногда снятся его уроки литературы, посещать которые я был обязан как директор.
Нет, чаще всего я шел к нему по другому поводу – глотнуть пищи для ума, привести себя в порядок от административного гнета, послушать чистую русскую речь. Молодой, красивый, парадоксально мыслящий, обладающий зорким литературным зрением. Стрелки часов на его уроках бежали предательски быстро.
Была традиция в школе: утром после выпускного вечера ядро коллектива отправлялось на автобусную экскурсию в Таллинн. Веселились на славу. Ночами гуляли – пешком до яхтцентра Пирита. Вдруг Саша разглядел в сумраке таллиннской белой ночи продавщицу цветов: «Фиалки!» Мужчины всем женщинам купили по букетику…
Сашу вспомнят в его день в родном Череповце, в ставшем ему второй родиной Петрозаводске, в любимом им Петербурге. Вспомнят ученики, которых судьба разбросала по всему миру. Вспомнят коллеги по 30-й школе и университету, в созведии которого он был яркой индивидуальностью. Друзья по традиции обменяются звонками, пока были живы родители – звонили им.
Сашин уход оглушил всех любивших его. Породил щемящее чувство невосполнимой утраты. Сейчас ему было бы только 50… Занавес! И чеховское: «Если бы знать, если бы знать…»
«Лицей» № 3 2010
