У 23-летней выпускницы педагогического института мы были первыми. Наш класс назывался нулевым, всем было по 6 лет, но на 25 тетрадках, которые своим аккуратным почерком подписывала Анастасия Борисовна Пипетаева, значилось гордо: ученик 1 “Ж“ класса. На фотографии 1 сентября 1987 года девчонки в белых фартуках и бантах, мальчишки в костюмах. И наша с первых дней любимая учительница с потрясающей прической „улитка“, в которую она закручивала свои длинные волосы.
Не помню, как Анастасия Борисовна учила нас писать и считать, не помню, как учила любить каждое деревце в соседнем лесу, мириться и дружить. Но пронесли мы эту самую верную дружбу через годы и города. Не помню, почему мы так спешили в класс и старались сделать все задания на „отлично“, ведь даже оценок нам не ставили.
Помню такой случай. Первый год мы учились в здании детского сада, и нас по вечерам забирали родители. Моя мама в первый раз в жизни опаздывала. Позвонить было невозможно: на Кукковке телефонов еще не было. До позднего вечера Анастасия Борисовна оставалась со мной. Я, конечно, уже плакала. Позже оказалось, что еще в шесть часов нас запер сторож, решивший, что садик пуст, а моя мама в слезах ждала дома. Через много лет я узнала, что Анастасию Борисовну, которой тогда было всего 23 года, дома тоже ждала мама с разговором о том, что это уж слишком, так отдавать себя школе нельзя.
Потом был 2 „Ж“ класс в настоящей школе. С настоящими дневниками и оценками, с домашними заданиями и контрольными, звонками и переменами. За соседней партой сидел мой будущий муж. Ему, не самому высокому в нашем классе, отчего-то всегда было тесно за партой, и ноги он держал в проходе. Не помню, чтобы Анастасия Борисовна делала ему и другим одноклассникам замечания на уроках, только с родителями беседовала, пытаясь понять поведение своих второклассников.
Летом я получила от нее письмо из Ленинграда. В нем слова о Неве, о том, как красив ночной город, как разводят мосты. И что-то важное между строк. Через несколько дней одноклассница рассказала, что наша Анастасия Борисовна выходит замуж и уезжает в другой город. С будущим мужем, молодым офицером, она познакомилась в ту ночь на ленинградском теплоходе. В свои 8 лет мы не смогли ей этого простить.
Третий класс, новая учительница. Кажется, тоже хорошая. Но мы ждали писем из Брянска от Анастасии Борисовны Жук, читали их вместе. Она писала, что скучает, что там у нее другой 1 класс, что, подписывая им тетрадки, выводит привычное 1 „Ж“ вместо нужного 1 „В“.
Анастасия Борисовна спустя годы вернулась в Петрозаводск в наш 13-й лицей. Она стала чуть строже, еще красивее. У нее два взрослых сына, другая прическа и все такой же звонкий смех. Она до сих пор помнит всех учеников 1 “Ж“, может рассказать о характере и способностях каждого из нас: у Антона и Ани был талант к рисованию, Леша любил витать в облаках… Кстати, Антон, хоть и работает с компьютерами, рисует прекрасно, а Аня действительно стала художницей.
Часто слышу, что многие родители хотят отдать своих малышей именно Анастасии Борисовне. Ее учеников любят принимать в 5 класс учителя среднего звена.
Иногда мы созваниваемся, реже встречаемся. Когда, навещая ее в школе, я ради развлечения старательно вывожу мелом на школьной доске „Классная работа“, то слышу:
— Настя, почерк правильный, но как не было наклона вправо, так и нет.
И сразу хочется научиться писать с наклоном вправо.
«Лицей» № 10 2010
