«В стране переворот»

С подругой  Галей Варшеевой мы позвонили малознакомой девушке-вологжанке, которую до того видели лишь однажды, и двинули в этот прекрасный город в гости.

18 августа  мы втроем бесцельно шатались по Вологде, красотой которой я была покорена настолько, что подумывала – не переехать ли мне сюда жить. А на следующий день наша гостеприимная  подружка слегла с температурой, и мы с Галей  отправились осматривать достопримечательности одни, наобум. И пошли  как-то сразу криво. Вместо исторических красот нам попадались какие-то автовокзалы, новостройки и магазины.
Вот с магазинов-то все и началось.

В каждом из них почему-то работал телевизор. В третьем примерно магазине мы осознали, что с экранов  несется что-то настолько странное, что не поддается осмыслению, как если бы кто-то говорил на несуществующем языке. Мы  не понимали смысла слов, которые произносили люди в телевизоре, точнее эти слова просто не могли пробиться в наше сознание. «Чрезвычайное положение… Михаил Горбачев не может выполнять свои обязанности…Страна стала неуправляемой… Силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза…»

Лето, юность, путешествие,  друзья…  Впереди что-то необъяснимо-прекрасное  – ЖИЗНЬ! Нет, ничего плохого с нами не могло произойти. А со страной – тем более! Все только самое хорошее.

А тут такое…  Сами вологжане ни в магазинах, ни на улицах ничего не могли объяснить.

Мы уже не обращали внимания на храмы и площади, на  летнее небо над городом.  Шли подавленные, встревоженные, без прежнего энтузиазма и радости. И поездка в Кирилло-Белозерский монастырь,  который мы мечтали посетить,  уже не казалась  такой желанной. Мы даже за уши притянули нелепую  причину, чтоб туда не ехать: 19 августа выпал на понедельник. А по понедельникам музеи, кажется,  не работают.

Домой звонить – так получилось – было в тот момент некому. Галя после Вологды собиралась ехать в Москву, к приятелю-журналисту. Поэтому мы решили зайти на телеграф и позвонить ему, узнать, что все-таки происходит.

Галин приятель первым открыл нам глаза: в стране переворот, власть (а вместе с ней ТВ, телеграф, железные дороги, банки и далее по списку) захватила кучка  самозванцев. Хунта практически.  В Москву ехать небезопасно: совершенно непонятно,  как будут развиваться события.

Помню, очень захотелось оказаться дома, в Петрозаводске.

Мы вернулись  к нашей заболевшей подруге,  наскоро попрощались и метнулись на железнодорожный вокзал. Билетов не было.  В кассах по каким-то удостоверениям массово получали возможность проехать к месту назначения люди в форме. Очень много людей явно из силовых структур.  Мы побежали к начальнику поезда и слезно (буквально «Дяденька, помогите, ну пожалуйста!») упросили его посадить нас в общий вагон.

Там мы забрались на верхние полки и молча доехали до Волховстроя, мысленно теряясь в догадках и предположениях – что же и кого мы застанем в родном городе?

В Волховстрое пересели на автобус и к вечеру были в Петрозаводске.

Я мчалась домой с автовокзала с колотящимся сердцем и тут встретила знакомую, с которой мы вместе пели в хоре.  На мои судорожные расспросы о том, что творится в городе и стране, она только пожала плечами и улыбнулась. Ничего внятного она сказать не смогла.

На какой-то момент создалось впечатление, что город  живет прежней жизнью.

Но по телевизору транслировали «Лебединое озеро», которое  показалось таким страшным и зловещим, что ненадолго отступившая тревога превратилась почти в панику.

Ни в этот, ни на следующий день я не застала дома никого из своих друзей и знакомых. Не то что мобильных – обычных телефонов у людей тогда могло не быть, и мне катастрофически не везло – я перецеловала не одну замочную скважину. Телевизор в какой-то момент я просто перестала включать – было жутко.

А 22 августа оказалось, что демократия победила.

Правда, мы тогда еще не знали, что радоваться рано…