«События августа 1991 года породили много мифов»

Несомненно одно – события тех дней резко изменили развитие нашей тогдашней Родины. И, как считают многие, не в лучшую сторону. Вероятно, должны уйти из жизни и участники, и свидетели тех драматических событий, чтобы сформировалась более или менее адекватная и объективная оценка того, что одни называют «августовским путчем», а другие – неудачной попыткой предотвратить распад Советского Союза.

В июле-августе 1991 года я вместе с моей семьей, как обычно, отдыхал в деревне, расположенной в 50 километрах на восток от Москвы. Это, так сказать, малая родина моих родителей. Так случилось, что билеты на обратную дорогу в Петрозаводск были нами куплены заранее на карельский фирменный поезд №18, который отправлялся с Ленинградского вокзала в 18 часов 30 минут 19 августа. Жена выехала домой в Карелию на две недели раньше, а я должен был ехать с двумя нашими сыновьями. Одному тогда было 10 лет, другому – 11.

Радиоприемника в деревне у нас не было. Старенький телевизор работал плохо, и мы его практически не смотрели. Поэтому утром и в первой половине дня никакой официальной информации о создании ГКЧП и введении чрезвычайного положения в Москве не получали. Лишь когда на пригородном автобусе после обеда выехали в Москву, то из разговоров людей узнали о появлении какого-то ГКЧП. Да и по дороге в Москву на горьковском шоссе обогнали колонну военных грузовиков.

Приехав на окраину Москвы в район Измайловского парка, я со своими мальчишками сразу спустился в метро. Менее чем через час мы были уже на Ленинградском вокзале. Обстановка на вокзале была обычная для этого времени года – много отпускников и отдыхающих с детьми возвращались через Москву к себе домой. Никаких усиленных нарядов милиции или военных патрулей я тогда не заметил. Спокойно сели в поезд и 20 августа были уже дома, в Петрозаводске. И лишь тогда я узнал о разворачивающихся в Москве событиях.

Сразу скажу, что создание ГКЧП не вызвало у меня каких-либо отрицательных эмоций и протеста. Объясняю это тем, что нараставший в предшествующие месяцы паралич центральной власти, грызня между Горбачевым и Ельциным, ощущение нестабильности порождали ожидание каких-то действий по наведению порядка. Тем более что в составе ГКЧП оказались многие действующие члены Правительства СССР. Правда, с самого начала вызывали недоумение два обстоятельства. Это заявление ГКЧП о болезни Горбачева (что выглядело очень сомнительно) и то, что несмотря на провозглашенное чрезвычайное положение в Москве, не предпринималось никаких действий по реализации этого положения на практике. Ввод войск в Москву выглядел неубедительно. А действия военных скорее демонстрировали отсутствие четкого плана действий у ГКЧП.

С другой стороны бурная пропагандистская активность сторонников российского руководства во главе с Ельциным подчеркивали неуверенность ГКЧП и союзных органов власти.

При этом следует отметить, что подавляющая часть москвичей заняла позицию сторонних наблюдателей. Жители провинции тем более рассматривали эти события как «разборки» различных столичных группировок, борющихся за власть в стране. И мало кто из рядовых граждан в те дни отчетливо понимал, что все это неизбежно ведет к распаду единого государства – СССР.

События 19-22 августа 1991 года породили много мифов, которые до сих пор кочуют по статьям журналистов, в мемуарах политиков. Как в советское время был создан и дожил до наших дней миф о «штурме большевиками Зимнего дворца», так и сейчас пышным цветом цветет миф о героической обороне Белого дома сторонниками Ельцина. Я не буду вдаваться в анализ событий в районе Белого дома. Сошлюсь на рассказ очевидца.

Мой родственник в то время служил преподавателем в Военной Академии им. М.В. Фрунзе. В те дни офицеров Академии перевели на казарменной положение, то есть вызвали в академию, где они провели несколько суток. Академия находится недалеко от района Белого дома. Мой родственник рассказывал, что  во дворах домов, расположенных поблизости, появлялись грузовые автомобили с цистернами водки. Всем желающим разливали водку бесплатно, призывая при этом идти на защиту Белого дома. Но, похоже, что большинство стремилось лишь воспользоваться «халявой», и не горело желанием защищать демократию.

События 19 -22 августа 1991 года, на мой взгляд, продемонстрировали, что политическая активность широких слоев населения, существовавшая в 1989 -1990 годах, резко снизилась. А доверие к различным уровням власти – союзным, республиканским — сменилось недовольством, сочетающимся с надеждой на «чудо».