Петрозаводск – это мы
Александр Полторацкий, внук Чарльза Гаскойна и приятель Пушкина, послужил прообразом для Евгения Онегина, убежден Николай Кутьков. В Петрозаводске даже сохранился дом Онегина — бывший дом Горного начальника, где жило семейство Гаскойнов, а потом Полторацких.
Петрозаводск славен людьми. Этого у него не отнять. Среди тех, кто делает для нас историю нашего города интересной, кто удивляет новыми старыми фактами событий давно минувших дней, вдохновляет фантастическими по своей смелости открытиями, поражает своей верностью любимой теме — краевед и исследователь Николай Кутьков.
Онегин — наш человек
Какая книга самая читаемая и потрепанная в доме у Николая Кутькова, как бы вы думали? Это не просто книга, а полное собрание сочинений Пушкина в 10 томах, академическое издание 1962 года. Вот с этого времени и стали эти тома настольными.
Исследование началось с того, что директор музея ОТЗ Валерий Савельев попросил Николая Кутькова разобраться с историей завода. Это показалось интересным, заодно хотелось выяснить, почему завод выглядел как средневековая крепость. Дело оказалось в том, что Чарльз Гаскойн как уроженец Эдинбурга скучал по родине и воссоздал образ родного эдинбургского замка в стенах завода.
Конечно, не бог весть какое открытие. Главное было в другом: благодаря этому исследованию в жизнь Николая Кутькова постепенно вошел образ пушкинского приятеля Александра Полторацкого, внука Чарльза Гаскойна. Наполовину шотландец, подобно лорду Байрону, красавец, поручик гвардии, сын генерала. И одновременно бесталанный, пустой человек, пародия на «русских байронитов». Настоящий Онегин…
Целых двадцать лет, несмотря на неодобрение и даже насмешки родных, Николай Кутьков усердно искал, сопоставлял, обдумывал, анализировал и взвешивал все известные факты из жизни Полторацкого и литературного героя Евгения Онегина. И нашел! Доказал, что прообразом Евгения Онегина является человек из Петрозаводска. Какие же аргументы нашел Кутьков? Он рассказывает:
– Во-первых, еще в подростковом возрасте меня – выяснилось, и многих других – занимало следующее: почему, с какой стати Пушкин одарил своего героя озерной фамилией? Потом его фраза об Онегине: «Но разлюбил он наконец И брань, и саблю, и свинец». Брань – это война, следовательно Онегин – бывший офицер. Полторацкий тоже бывший офицер, родился в Петербурге, «на брегах Невы», в юности жил на берегу Онего, потом постигал учение Адама Смита в Эдинбурге. Его любовницей была кузина Анна Керн, а второй женой – лицейская любовь Пушкина Екатерина Бакунина.
Когда узнала об открытии Кутькова, была потрясена, будто в одночасье мы сроднились с Пушкиным. Александр Полторацкий — приятель Пушкина, да еще внук Чарльза Гаскойна! Какая удача для нашего города такое открытие! У нас в Петрозаводске даже дом Онегина сохранился, то есть бывший дом Горного начальника, где жило семейство Гаскойнов, а потом Полторацких. «Если даже это просто миф, пусть он будет! — подумала я тогда. — Ведь без мифов наша жизнь была бы скучной».
Готовясь к встрече с Николаем Петровичем, перечитала его литературно-краеведческий текст «Онегин с берегов Онего-озера» и вновь удивилась основательности и глубине исследования длиною в 20 лет. Кутьков-исследователь убедил меня на сто процентов, что Онегин – наш человек. Верю, что придет время, когда самые недоверчивые литературоведы примут эту гипотезу.
— Я благодарю случай, что наткнулся на эту тему, — рассказывает Николай Кутьков, – и стал разрабатывать ее как шахтер, углубляясь в залежи самой разной информации. Некоторые безоговорочно приняли мою гипотезу, однако посоветовали набраться терпения. Архивист Ирина Петухова убеждена, что идея обязательно будет принята, но лет этак через пятьдесят. Я посылал диск и в Пушкинский Дом. Думаю, вряд ли они его серьезно читали, если вообще читали: мало ли чудаков-краеведов на свете. А вот для наших палестин идея, уверен, могла бы реально продвинуть развитие туризма в Петрозаводске.
Историю Кутькова об Онегине читаешь как захватывающий детектив. Написано так четко, логично, проникновенно, что весь свод косвенных доказательств, представленных автором, приводит к прояснению очевидной истины.
А почему бы Петрозаводску не замахнуться на новый литературный маршрут? В наше время, когда народ уже приучен к квестам, а в Петрозаводске туристу и посмотреть-то особенно нечего, экскурсия под названием «Онегин с берегов Онего-озера» стала бы просто находкой!
«Родился я в графском имении Толстых…»
Историю пишут люди. И в этом смысле история нашего города могла бы выглядеть совсем иначе, если бы в 1948 году не появилась в Петрозаводске студентка учительского института Мария Корнеева (Кутькова) с двухлетним сыном Колей. Судьба семьи ничем не отличалась от других в то тяжелое время. Родители воевали и дошли до самого Берлина.
Отец продолжал служить, а мать, когда пришло время появиться на свет сыну, поехала к своим родителям. И вот на границе Вологодской и Костромской области, в глухой сторонке, появился на свет мальчик, вписавший в историю Петрозаводска новые страницы.
— Родился я в графском имении Толстых, обустроенном под роддом, — продолжает рассказ мой собеседник. — Так что появился на свет под одной крышей с Федором Толстым-Американцем, картежником и дуэлянтом, полковником, участником Бородинского сражения. С ним Пушкин вначале рассорился и долго считал своим злейшим врагом. И только случайность отвела обоих от дуэли, к которой Пушкин серьезно готовился: Толстой ведь убил на дуэлях 11 человек. Потом они помирились и считались едва ли не друзьями. Так что я, как и многие россияне, вольно или невольно существовал в силовом поле жизни и творчества Пушкина.
Университет, Цыганская горка и улица Машезерская
— Каким вы помните Петрозаводск вашего детства?
— Начало и осознание себя в Петрозаводске я связываю с университетом, куда мама брала меня с собой. Одно из первых воспоминаний – булыжниковая отмостка вокруг здания и красные камни цоколя.
А жили мы сначала на окраине. Цыганская горка – это место на Кукковке, где останавливался цыганский табор. Мы, малышня, ходили туда полюбоваться цыганскими палатками, кострами, лошадьми, гривы которых заплетены были в косы с лентами. Цыгане начали ездить к нам со стороны Финляндии и Швеции еще со времен Державина. Они носили в основном шведские имена и были лютеранами.
Была еще в моей жизни дорогая сердцу улица Машезерская. Появилась она задолго до войны. Но неожиданно в 1947 году случился в этом месте пожар, уничтоживший многие частные дома. На их месте построили серию деревянных двухэтажек. В одном из них и жила наша семья. Он стоит до сих пор.
У нас была замечательная соседка Зинаида Ивановна Линко, дочь известного в прошлом человека, старшего советника губернского правления, краеведа, редактора газеты Ивана Ивановича Благовещенского. Она учила меня французскому и немецкому языкам, рассказывала о жизни дореволюционного города.
Участие иностранцев и роль Меншикова
— Николай, вы многое знаете о нашем городе не понаслышке. Какие страницы истории Петрозаводска вам кажутся необычайно важными как историку и краеведу?
— Я бы подробнее отметил участие иностранцев в создании Петрозаводска. Ведь, по сути, и строили наш город, и поднимали производство все эти саксонцы и голландцы, потом обрусевшие немцы и англичане. В советской историографии к таким моментам прежде было предвзятое отношение. Именно поэтому я не пошел в свое время на исторический, а окончил филологический факультет. Кстати, мы учились вместе с Евгением Нееловым, ставшим замечательным специалистом по фольклору.
Мне интересны также события, связанные с сооружением железной дороги. Особенно, когда обнаружились фотографии Прокудина-Горского. Это же кладезь информации! Расшифровать их сначала казалось совершенно невозможным. Обнаружилось много ошибок и в датах, и в атрибуции самих объектов. Несколько лет в начале 2000-х я работал над уточнением объектов этих снимков, в том числе и созданных на территории Петрозаводска. Буквально все окрестности облазил, старые карты вдоль и поперек изучил, пытаясь дойти до сути, ведь ландшафт с 1916 года значительно изменился.
— Говорят, вот-вот появится в городе памятник Чарльзу Гаскойну. Как вы относитесь к этому?
— Положительно. Он очень много сделал для Петрозаводска. Так ведь он еще и дед героя моего исследования! И улица Гаскойна должна быть в Петрозаводске. А там, глядишь, и Дом Онегина появится!
— Кто из людей, активно участвовавших в создании Петрозаводска, по вашему мнению, недооценен с исторической точки зрения?
— Меншиков! От этой фигуры пытаются дистанцироваться: казнокрад, мол, себя никогда не забывал. По моему мнению, он был первым человеком для Петрозаводска после Петра. Он заложил наш завод и город, курировал его работу, много раз приезжал сюда, получил награду от Петра за то, что завод действует исправно, что все налажено, что здесь порядок, слобода живет, курорт действует.
Меншиков открыл целую серию городов по России. И по моей версии, именно в его честь в 1774 году Екатерина назвала завод Александровским.
Коллекция фотографий о Петрозаводске
— Помню, когда была на Набережной Мойки, 12, обрадовалась, увидев в музее Пушкина подчасник, изготовленный на нашем Александровском заводе, которым руководил Гаскойн. Вы пишете в своем исследовании, что «имя Пушкина город Петрозаводск почитает даже больше, чем имя первого поэта своего времени и одновременно первого олонецкого губернатора Гаврилы Державина»…
— Так и есть. Старополицейская улица была переименована в Пушкинскую в 1899 году к 100-летию со дня рождения поэта, да и памятник ему появился раньше, чем Державину. Кстати, работая над энциклопедией «Карелия» в 2008-2011 годах, я написал несколько статей для нее и занимался подбором фотографий.
Признаюсь, у меня одна из лучших частных коллекций фотографий, посвященных Петрозаводску. Она насчитывает около двух тысяч: портретные, видовые, сюжетные. Собиралась она по-разному. Часть фотографий мне дарили, что-то покупал, как, например, знаменитый снимок, обошедший все сети, где в оккупированном Петрозаводске финны едут по проспекту Карла Маркса. Я купил ее у приятеля, нуждавшегося во время болезни в средствах. Его отец во время войны работал переводчиком и сохранил у себя часть трофейных снимков.
Есть еще раритетный снимок 30-х годов, где запечатлен парад Красной армии, а на площади еще стоит Святодуховский собор. Видовые фотографии города тоже очень любопытны.
— Что бы вы изменили в Петрозаводске?
-Есть вещи, которые, увы, изменить нельзя. Нельзя, например, вернуть уничтоженное Старое немецкое кладбище. Перед сносом его уникальных надгробий в начале 30-х годов там работали археологи, собирая материалы по екатерининской эпохе. Среди них был Александр Линевский, между прочим, почетный гражданин Петрозаводска. Он мне и рассказал, что в архиве должны быть фотографии с кладбища.
Но большая часть документов, касающихся жизни чиновников, купцов, свидетельств религиозной жизни, была уничтожена в советское время за ненадобностью. И вот, работая в архиве, однажды совершенно случайно и совсем не в нужном разделе я наткнулся на фотографию надгробия Гаскойна: стела на спинах четырех львов, вроде тех, что стоят на бывшей Круглой площади. Горжусь, что в распоряжении историков теперь есть эта фотография.
Кстати, на Старом немецком была похоронена и Мэри Полторацкая, дочь Гаскойна, умершая после рождения второго сына. А первым ее сыном, как вы помните, был Александр, тот самый, что стал прототипом Евгения Онегина…
Напоследок замечу, что исследования Николая Петровича продолжаются и впереди нас ждут новые любопытные открытия, которые так или иначе имеют отношение к нашему городу.
Фото Ирины Ларионовой и из личного архива Николая Кутькова
