Краевед Николай Кутьков продолжает исследовать жизнь Александра Полторацкого, внука Чарльза Гаскойна, приятеля Пушкина, который послужил прототипом Евгения Онегина.
Как автора исследования «Онегин с берегов Онего-озера» меня всегда интересовали любые факты, связанные с историей создания «Евгения Онегина». Поэтому сразу же, как говорится, насторожил уши, услышав знакомое любому школьнику «зато читал Адама Смита и был глубокий эконом». Эту цитату в качестве иллюстрации тесных отношений России и Британии в конце 18-го — начале 19 веков произнес известный экономист Сергей Гуриев, профессор Парижского университета политических исследований (Institut d’études politiques de Paris). Интересно было послушать комментарий сведущего специалиста, поскольку не зря ведь Пушкин достаточно развернуто и детально акцентировал интерес своего героя к учению великого британского экономиста.
Интервью с С. Гуриевым на радиостанции «Эхо Москвы», как оказалось, действительно имело прямое отношение к моей теме. Проще говоря, к сопоставлению фактов жизни нашего земляка Александра Полторацкого и тонкой, причудливой вязи прямых характеристик и легких полунамеков А.С. Пушкина, касавшихся биографии своего героя.
Я уже писал, что в тексте романа можно найти даже косвенное указание на военную службу Онегина: «…но разлюбил он наконец и брань и саблю и свинец». Холодное оружие и свинец еще можно соотнести с дуэльными атрибутами, но брань толкуется абсолютно однозначно — война. То есть Онегин — бывший офицер, более того, участник войны 1812 года. Александр Полторацкий, предполагаемый прототип Онегина, тоже воевал и служил в гвардии до 1820 года. А вот до войны он действительно осваивал учение Адама Смита, и не где-нибудь, а на родине великого экономиста, в Шотландии, в Эдинбургском университете. Полторацкий, внук Чарльза Гаскойна, сам был наполовину шотландцем, и обучение в высшей школе передовой экономической державы явная дань семейной традиции. В это же время образование в Эдинбургском университете получали Вальтер Скотт и еще один петрозаводчанин с шотландскими корнями — Роберт (Роман) Армстронг, сын нового начальника олонецких горных заводов Адама Армстронга.
Однако университет молодой Полторацкий не окончил. Буквально за год до выпуска отец Александр Маркович настоятельно посоветовал ему продолжить учебу в Петербурге, в только что открытом Институте Корпуса инженеров путей сообщения. Бывший профессор этого института (ныне он называется Университет путей сообщения) Владимир Егорович Павлов ознакомился с архивами своего вуза и прислал мне письмо:
«Среди 30 поступивших в 1810 г. в Институт Корпуса инженеров путей сообщения был «Александр Полторацкий, 18 лет, учился в Эдинбурге» (так записано в документах). Осенью 1811 г. начался второй учебный год. Во второе отделение входили 2 бригады – 8 воспитанников и 10 новых, поступивших в 1811 г. Начальником бригады был А. Полторацкий. По приказу-предписанию принца Георга Ольденбургского от 11 июля 1812 г. А. Бетанкур (инспектор Института) отправил в Тверь прапорщиков Прудникова, Юдина, Полторацкого и Мейендорфа. Они вошли в состав Егерского батальона Е.И.В. княгини Екатерины Павловны (жены Г. Ольденбургского, главного директора путей сообщения). Все четверо приняли участие в сражениях 1812 – 1814 гг. и в Институт не возвратились… С уважением, В. Е. Павлов».
Следовательно, молодой Александр Полторацкий должен был окончить курс Института в 1813 году. Его однокурсником был будущий декабрист Сергей Муравьев-Апостол, вместе с которым Полторацкий сначала воевал с Наполеоном, а затем служил в Семеновском полку (интересно было бы иметь какие-либо свидетельства их отношений). Видимо, именно учеба в Эдинбурге и в Институте прочно закрепила в его сознании особое почтение к наукам о производительных силах. С другой стороны, поэтов, литераторов с их ямбами и хореями он не хотел воспринимать всерьез и не считал их творческую деятельность сколь-нибудь важным условием «процветания государства» по А. Смиту.
Это можно понять хотя бы по диалогу двадцатилетнего поэта Александра Пушкина и двадцатишестилетнего гвардейца Александра Полторацкого (воспоминания его кузины А.П. Керн о первой их встрече в феврале 1819 года). Александр Сергеевич тогда был уязвлен снисходительно-покровительственным тоном блестящего гвардейца. Еще бы, помимо привлекательной внешности и статусной службы, тот, вероятно, чувствовал себя истинным героем своего времени еще и как обладатель самых передовых знаний начала XIX века. И, честно говоря, не без некоторых оснований. Авторитетный ученый Сергей Гуриев считает:
«Экономические теории действительно просачивались с Запада в Россию всегда. Это было время, когда Великобритания играла ту роль, которую сегодня играют США. Это был такой сияющий город на холме с точки зрения экономической мощи. Это была самая мощная империя и действительно многие страны пытались равняться на Великобританию. Именно она была лидером промышленной революции. Рубеж 18-19 века — это начало современного экономического роста. До этого столетиями никакого экономического роста не было. И как раз конец 18-го, начало 19 века — это та точка, с которой мировая экономика начала расти. И этот рост начался в Великобритании, где возникла промышленная революция. После этого была Западная Европа, Россия начала активно индустриализироваться уже только во второй половине 19 века…» (то есть после отмены крепостничества. — Н.К.).
Вот почему можно только порадоваться за Екатерину Вторую, которая распорядилась вовремя ответить на вызов европейской промышленной революции. Она с подачи своих советников в 1786 году пригласила в Петрозаводск одного из самых результативных британских металлургов Чарльза Гаскойна с небольшой командой специалистов, соблазнив иноземцев щедрой оплатой и наделив широкими полномочиями. Затем в нашем городе появился молодой провиантмейстер Александр Маркович Полторацкий, женившийся впоследствии на дочери Гаскойна и назвавший своего первенца Александром. Что интересно, сам Александр Маркович никакого понятия о теории Адама Смита не имел и не мог иметь («…отец понять его не мог и земли отдавал в залог»), хотя и дослужился до генеральской должности начальника олонецких горных заводов.
Ведь не то что университетского или профильного, но и среднего военного образования он не имел. Записанный при рождении в полк, он к зрелым годам «выслужил» офицерский чин и тотчас подал в отставку, потом тесть Ч. Гаскойн сделал его своим помощником и тем обеспечил карьеру. Вот почему он старался дать хорошее образование старшему сыну в надежде передать ему свою должность, так сказать, на законных основаниях. Правда, этого не случилось, Александр предпочел необременительную военную службу. Кроме того, отца в 1811 году вообще отставили от службы за нежелание подтвердить свои чиновные права дипломом или сдать экзамены за курс университета. В результате он в своем тамбовском имении Рассказово занялся бизнесом — суконными фабриками.
Полторацкий-младший, пожив некоторое время в Петербурге (помните, что и Онегин в начале романа праздно проводит время «на брегах Невы»), уехал в Рассказово помогать отцу. Где, безусловно, использовал полученные в Эдинбурге знания. То есть законы свободного рынка, достижимость личной выгоды через удовлетворение потребностей других и т.д. Правда, главное условие А. Смита — свободный труд производителя — в России было невыполнимо: на фабриках работали крепостные. Но это продолжение судьбы Полторацкого находилось уже за пределами сюжета «Евгения Онегина».
