Город детства
Эта встреча случилась в тот момент, когда я желала ее больше всего. В 35-й год жизни, через несколько недель после наступления если не экватора, то важного рубежа. Родной город встречал меня низким небом, шквалистым ветром и багряными рябинами.
Созерцая все это великолепие, я вдруг поняла, почему все эти годы люблю осень. Из окон дома, где я сиживала на широком подоконнике, виднеются в багрянец обряженные деревья с яркими гроздьями ягод. Осень, обжигающая, своенравная и непредсказуемая. Почти как юность – с порывистостью ветра и холодком разочарования, с внезапным теплым ветерком и томлением пропитанного запахом листвы воздуха…
Все эти несколько дней я наблюдала не только перемены в погоде, но созерцала пейзажи заполярного круга – сопки, усыпанные мхом, карликовые березки, ручьи и озера – долгий путь по полуострову будто бы рассеивал всю хмарь, накопленную годами, а дождь смывал оставленные кем-то следы… Так что к своему отъезду из Мурманска я ощущала себя рожденной заново, на земле своих предков, отогретой любовью близких и расставшейся с частью своей боли.
Я посчитала – она родилась четверть века назад, когда пришлось расставаться с любимым городом. Я скучала по тяжелому небу, по бескрайнему в солнечные дни небу, по оттенкам серого и белого, по сопкам, небольшим деревцам и простоте северян. Какие они? Родные, без перекосов. Говорят прямо, просят немного, в душу заглядывают, но не лезут. Бережные, улыбчивые и разные, конечно же, но по покою, который живет в родном городе, я скучала точно. Может быть, это родное место так заземляюще-магически действует? Или часы, проведенные наедине с детством и воспоминаниями?
… Иду по улице от вокзала. Сразу через дорогу, рядом, была когда-то детская поликлиника. Просиживали с мамой в ее коридорах мы подолгу. Ждали приема врача, много чего ждали, получали и уходили. Сейчас в этом здании магазины.
Вот и знакомая площадь Пяти углов. В детстве я все время искала пятый угол и решала, что пятый угол дома, у зеркала, куда меня ставили изредка за провинность или непослушание. Поняла вдруг, отчего люблю широкие тротуары и дороги, высокие здания и большие окна – все это окружало меня в детстве и казалось еще более масштабным, чем сейчас.
А вот и памятник Анатолию Бредову. Как же он уменьшился! Раньше поездка вокруг него на велосипеде была чем-то важным, а сам памятник казался огромным. Вижу малыша, который катится на самокате, девочку на велосипеде. Похоже, для них это тоже огромный круг, как и для меня когда-то.
А вот тут два знаковых здания. Помню, что в шутку мамина работа называлась «проектно-смертным бюро». Понятно, что оно было проектно-сметным, но проекты так долго согласовывались, что три женщины, работающие в одном отделе, много смеясь и работая, согласовывали все эти проекты в любую непогоду, забираясь на высотные дома, заглядывая в подвалы и изучая проваливающиеся полы… Шутки вроде того, что человек пошел в душ и провалился в ванную к соседям – не самые смешные, но имеющие под собой нешуточную подоплеку. Так когда-то решались вопросы капитального ремонта.
Сейчас многие здания затянуты сеткой, окружены «лесами» – идет ремонт, красят фасады. Осень пахнет побелкой и дом, в котором я росла, тоже красят, ремонтируют, и я не могу зайти в любимую арку, чтобы привычным маршрутом заглянуть во двор, где прошло детство.
Нет любимого хлебного «Колобка» — там теперь магазин обуви, а вот пиццерия и библиотека на месте. Там, где раньше был гараж дяди Миши, красуется современная дверь и, наверное, не жигуленок там стоит, и нет уже печатной машинки, на которой мне дозволялось нажимать клавиши…
А крыльцо прежнее – с трещиной от врезавшейся в нее машины, перила только появились… И окошко в подъезде прежнее, не пластиковое. На подоконнике можно было посидеть-подумать, иногда поплакать, особенно если нужно вытащить больной зуб, а идти-то страшно…
Газовые емкости, стадион, где впервые встала на коньки, скверик… Как многое хранит память. Казалось, забыто все, а вот нет – и ноги, и подсознание подсказывают всё, что было когда-то.
Покидая родной двор, я понимаю, что… выросла. В городе детства все осталось прежним, но как будто размер, масштаб стал иным. Интересно, что зимой это не ощущалось так контрастно. Наоборот, темнота придавала таинственность и связь с чем-то сказочным, а сейчас, при свете осеннего дня, будто иначе чувствуешь связь с родиной.
Вот и школа, окна класса, где мы с ребятами учились первые три года, и окна дома одноклассника, и привычного цвета его дом с тесной, но такой родной квартирой.
Блуждая по городу, я искала и находила то, что помнилось, отмечала изменения и понимала, что переезд в другой город для ребенка – настоящее потрясение, даже если уезжает он в любимый и знакомый край.
Может быть, благодаря этому отъезду я научилась жить в разных городах, отыскивая в них красивое и родное – то, что есть в каждом из российских, но и не только, городах. Питер – широта улиц и дома-колодцы. Навсегда в сердце, поскольку там может быть и счастливо, и беззаботно, и ветрено-дождливо, как в родном Мурманске. Москва – свободно, быстро по передвижениям и хорошо освещённо, так, как и в родном Мурманске даже в полярную ночь. Но не все любимые мною города похожи на родной, единственный.
Он действительно именно такой. Иногда мне кажется, что именно здесь живут те, кто уже никогда не вернется в этот мир. Здесь я могу вспоминать папу и дедушку, думать о дяде и подруге. Они будто остались здесь, как и часть души, а я уехала туда, где складывается моя жизнь. Возвращение к началу, пусть и раз в пятилетку, — как возвращение к себе. В этот раз ощутилось собственное взросление и благодарность родителям за счастливые десять лет на краешке земли.
Поезд Мурманск-Петрозаводск
Фото автора
