У меня не нашлось веселых и бравурных слов по поводу нынешней судьбы Онежского тракторного завода. Говорят, я не прав, мол, историю не остановить.
Меня попросили написать, что-нибудь жизнерадостное и оптимистичное об Онежском тракторном заводе, дабы заводские династии не канули в лету. Так как я сам работал на ОТЗ, и отец мой с 14 лет до самой смерти проходил в молчаливом гордом потоке заводчан «ту заводскую проходную, что в люди вывела меня». Но у меня не нашлось веселых и бравурных слов по поводу нынешней судьбы Петровского завода. Наверное, я уже стал живым анахронизмом. Молчание журналиста, получившего по почте мое эссе, говорит лишь о том, что я не прав. Мол, историю не остановить. Пережитки прошлого освобождают место передовому напору нанотехнологий. Но как мне тяжело…
Мои воспоминания, связанные с Онежским тракторным заводом, тесно переплелись с детскими впечатлениями от прихода отца с работы. Когда он степенно снимал рабочую куртку, садился к столу и брал меня, трехлетнего малыша, на колени. Меня занимали его натруженные крепкие руки. Выступающие вены, с тыльной стороны рук, как бы пружинили под моими пальцами и никак не хотели сделаться гладкими и ровными, как мягкие и теплые отцовские ладони… Потом были первомайские демонстрации, когда ребятишки вместе с отцами и мамами втягивались в колонну Онежского тракторного завода. Разноцветные шары. Алые знамена. Песни и прибаутки заводчан во время частых остановок. Добрые улыбки товарищей по работе, которые подбадривали папиного сынулю, робеющего при виде такого скопления народа. Атмосфера праздника была тесно связана с картонным макетом трактора, закрепленного на грузовой машине, и изображениями эмблемы ОТЗ – лося в шестеренке, порхающей над пестрой колонной…
Потом, после окончания восьмого класса, на каникулах, отец устроил меня на свой участок фрезеровщиком. В течение месяца я сверлил детали на фрезерном станке, зарабатывал денежку, чтобы поехать вместе с мамой и братом на юг. Я был ужасно горд, получив в свои неполные шестнадцать лет первые заработанные деньги в сумме 82 рублей! По тем временам, в конце семидесятых, это была щедрая получка. Хватило и на юг, и на новый велосипед.
Олег Мошников (справа) с отцом на первомайской демонстрации. Фото из личного архива
Последнее лето детства у меня также тесно переплетено с родным заводом. После неудачного поступления на филфак Петрозаводского государственного университета, практически со школьной скамьи я шагнул в рабочую жизнь – и снова прошел через проходную ОТЗ. В течение года до призыва в армию трудился у отца на участке, под крышей четвертого механического цеха. Старшим мастером на участке был Иван Яковлевич Чередниченко. Иван Яковлевич и напутствовал меня, провожая на службу Отечеству, чтобы я не посрамил наш рабочий коллектив, вернулся со знаками отличия на родной завод. А чтобы я вернулся вовремя, от лица коллектива подарил мне именные часы «За отличие в трудовых показателях».
Очень гордился моими успехами отец. В письмах солдату с родины передавал приветы товарищей по цеху. Заводчане тепло приветствовали мои армейские достижения, получение офицерского звания. Жаль, что подарок мастера запропал где-то в дальних гарнизонах. А на завод я уже не вернулся. Я стал кадровым военным, на втором году службы поступив в военное училище.
Мой отец, Мошников Эдуард Михайлович, 1944 года рождения, пришел на Онежский тракторный завод 14-летним пареньком, еще будучи на практике в Ремесленном училище №1, что располагалось на ул. Куйбышева (сейчас оно ликвидировано за ненадобностью в нынешней России рабочих специальностей). Работал токарем, наладчиком, мастером в третьем, а затем в четвертом механическом цехах. Имел несколько грамот за рацпредложения. На заводе вступил в комсомол и коммунистическую партию СССР. Завод для него был второй семьей, вторым домом, как и для многих петрозаводчан, поколений рабочих, связавших с Петровским-Александровским-Онежским заводом свою жизнь.
Мне бесконечно жаль потери этого градообразующего предприятия для Карелии, для российской истории. И что бы мне ни говорили о пользе коттеджей, новых магазинов и развлекательных центров на месте передового орденоносного предприятия машиностроения, я с этим никогда не соглашусь. Нужда в машинах для лесной промышленности есть, да еще какая. Но проводить модернизацию предприятия некому. Проще разрушить до основания, до свержения крестов (что мы уже проходили в 30-х годах прошлого века), труд наших отцов и дедов, наших онежцев.
Отец умер внезапно в возрасте 55 лет, не успев пожить на заработанную пенсию. До последних своих дней, с мальчишеских восторженных лет, он был с заводом. Хоронили Эдуарда Мошникова всем цехом. Толпа на кладбище, теснящаяся на тропинках, в соседних оградках, была сопоставима с внезапными остановками первомайской демонстрации при повороте на площадь Ленина. Да повод был горький… Я не думаю, что на мои похороны – члена Союза писателей России, подполковника МЧС и т.д. и т.п. – придет больше народу, чем на прощание с моим отцом, рабочим Онежского тракторного завода. Завода, объединявшего многие поколения петрозаводчан, давшего имя городу и…закрытого новыми хозяевами жизни… Не придут по многим причинам: занятости, разобщенности, неприязни, равнодушия наконец. По знаку изменившегося времени и изменившимся человеческим законам – не придут… Вот это и будет ответом на все задаваемые мне вопросы по поводу ОТЗ.
Вид на корпуса Онежского тракторного завода. 2000-е годы. Фото автора
Петров завод
…и флаг над куполом собора
В тревожной памяти живет…
Прославленный заводом город
Готовит к сносу Царь-завод.
Уже за вывеской сиротской
Сторожевой в почете труд.
И зябче мгла Петрозаводска
Без огоньков кирпичных труб.
Что было для России важным,
Идет на слом, и, вместе с тем,
Неоценима, непродажна
Былая слава отчих стен –
Их можно только раскурочить!
Как низко ставится сейчас
Честь – называть себя рабочим,
И вымирать как жалкий класс…
Раскрыты ребра арматуры,
Раствора вырваны куски…
На стенобитные халтуры –
Идут смурные мужики.
До глаз натянуты шапейки.
Клубится пыльной тучей хлам –
Богатство тех, на чьи копейки
Был заводской построен храм,
И выжил, выстояв музеем,
Святою верою спасен…
Плывет по нынешней Россее
По корпусам сквозным трезвон.
«Иной резон, иная мода…» –
Щепотью собраны персты…
С цехов Петровского завода
Сбивают тяжкие кресты!
