Выставка народного художника Карелии Екатерины ПЕХОВОЙ открылась 23 мая в Музее изобразительных искусств Карелии.
В этом году, 28 сентября, ей исполнилось бы 80 лет Благодарна судьбе за встречу с этой удивительной, талантливой, неординарной женщиной.
Екатерина Константиновна родилась в Ленинграде в далеком 1928 году. Из ее письма: «Петербург – мрачный, холодный, серый город, а Ленинград – солнечный, в самом названии – звон капели и веселый смех юности, я не связываю его с именем Ленина».
Детство будущего художника прошло на Петроградской стороне в доме, где жил до революции Ф.И. Шаляпин. Паркетный пол натирали до блеска мастикой. Маленькая Катя надевала лыжи и, к неудовольствию полотера, каталась по комнатам.Соседом Пеховых был режиссер Исай Дворищин – когда-то слуга, а впоследствии секретарь Шаляпина. Благодаря ему Катя часто посещала Мариинку, тогда театр оперы и балета им. С.М. Кирова. Особый восторг вызывали походы за кулисы. Еще бы, сам Вахтанг Чабукиани посадил ее однажды на плечо как настоящую балерину!
В те годы Екатерина Константиновна полюбила балет. Боготворила Уланову, не пропускала ни одного ее спектакля. Она вообще любила театр. Папа давал ей деньги на дорогую ткань и хорошего портного, а Екатерина Константиновна покупала пальто в магазине, а сэкономленные деньги шли на цветы любимым артистам, в том числе опереточному герою Кедрову.
Рисовала Катерина с детства. Неудивительно, что она поступила в Академию художеств им. И.Е. Репина на курс театральных художников. По специальности Пехова никогда не работала. Она сразу стала писать маслом. «Чтобы оформить спектакль, я должна влюбиться в режиссера, иначе ничего у меня не получится. А вдруг я полюблю неталантливого? Уж лучше быть свободным художником», – говорила Екатерина Константиновна. Ей очень подходит определение «свободный художник». Она была независимой натурой. Жилось ей непросто.
Ее героями стали солисты балета. Валерий Панов – виртуозный танцовщик, яркая индивидуальность, харизматичная личность и сердцеед – очень удивился, когда познакомившаяся с ним девушка появилась у него дома не в поисках приключений, а действительно стала делать эскизы. Екатерина Константиновна написала два его портрета. На одном запечатлела Панова в роли Альберта в «Жизели». Один из портретов сейчас находится в Театральном музее им. А. Бахрушина в Петербурге. В советское время путь на выставки для этих картин был закрыт: Панов эмигрировал за границу.
Пленившись очарованием Натальи Макаровой, Пехова договорилась с ней о работе над портретом. Балерина не отказалась, но улыбалась очень загадочно. Разговор состоялся накануне зарубежных гастролей, с которых Макарова не вернулась. Жанровый портрет петроградской примы первых лет советской власти Елены Люком «Человек среди двуногих» написан Пеховой по памяти. Екатерина Константиновна наблюдала в переполненном трамвае хрупкую, одухотворенную балерину — она контрастно выделялась среди сытых, одинаково одетых женщин эпохи социализма.В Карелию Пехова приехала «за облаками», как истинный художник. Здешняя природа стала ее любовью и вдохновением. «У меня позднее созревание. Я состоялась как художник к 60-м годам», – говорила К.К. (кстати, так она подписывала письма). Ее поздние пейзажи – настоящая живопись: яркая, смелая, чувственная. Видна рука большого мастера. Разноликие виды солнца кисти Пеховой украшают многие частные коллекции, в том числе за рубежом.
Однажды Екатерину Константиновну обвинили в том, что ее картина – полосатый сине-розовый коврик. «Неужели никто не видел такой рассвет?» – недоумевала Пехова. Действительно, если проснуться в мае в четыре утра, в ясную погоду, на карельском небе можно увидеть невероятное волшебство.
Конечно, Екатерина Константиновна писала свой любимый балет: Наталья Гальцина, несправедливо рано ушедшая от нас Роза Шишова, юная Света Брагина, бриллиантовый дуэт Светлана Губина и Юрий Сидоров, я, делающая первые шаги в танце.
«Я долго не решалась познакомиться с твоей мамой, – говорила мне Екатерина Константиновна. – У нее глаза, как у Мадонны эпохи Возрождения, ее невозможно было не написать. А Юра был самый красивый мужчина не только в театре, в городе». Пехову привлекали личности, индивидуальности. Поражают характером, настроением портреты актеров драмы: Людмилы Живых, Нелли Бабичевой, Игоря Румянцева, Игоря Гундорева.
Полон юмора и трогательного обаяния жанровый автопортрет с сыном «Мы с Игорем в гостях у Мумитроллей».Екатерина Константиновна написала Туве Янссон письмо с просьбой разрешить ей использовать авторские рисунки сказочных зверят в своей картине. Так началась их переписка.
Одна из самых эмоционально сильных работ Екатерины Константиновны – триптих «Блокада», написанный по реальным фактам. В центре маленькая Катя с родителями греются у печки-буржуйки и читают, чтобы отвлечься, притупить чувство голода. Книги не жгли, они помогли выжить. Сожгли всю старинную дорогую мебель. На левой и правой створках триптиха – Катя с мамой и папой до войны в лесу с белкой и в Эрмитаже с Жанной Самари, сходящей с портрета. В детстве Кате казалось, что актриса живая и свободно покидает холст, когда захочет. Зрители плачут в кино, театре, слушая музыку, а я впервые плакала перед этой картиной. И не я одна.
Екатерина Константиновна была очень добрым, отзывчивым человеком. У нее дома всегда жили кошки. Ее сын Игорь не мог пройти мимо бездомного котенка. Она жила довольно стесненно финансово, но умудрялась кормить дворовых кошек. Художница написала портреты всех кошек и котов, которые когда-либо у нее жили. Это маленькие шедевры, излучающие доброту. Часть произведений находится в Музее изобразительных искусств Карелии.
Екатерина Константиновна любила рваный ритм музыки Шнитке, созвучный ее неустроенной жизни. Боготворила Шостаковича и Прокофьева. Обожала перечитывать Диккенса, потому что сама обладала неистощимым чувством юмора. Ушла она от нас поздней осенью, когда природа умирала. «Она слишком любила солнце, цветущий, шелестящий листвой лес. Она просто не могла умереть, когда природа расцветает», – сказал ее сын Игорь.
На прощании звучала музыка А. Адана из любимого Екатериной Пеховой балета «Жизель», второй акт, сцена на кладбище.
Думая об этой удивительной женщине, вспоминаю строчки Геннадия Шпаликова:
Бывают крылья у художников,
Портных и железнодорожников,
Но лишь художники открыли,
Как вырастают эти крылья.
А вырастают они так:
Из никуда и ниоткуда,
Нет объяснения у чуда,
И я на это не мастак.
«Лицей» № 5 2008
