После поражения рабочей революции 1918 года более десяти тысяч красных финнов бежали из Финляндии в Советскую Россию, где они приняли самое активное участие в в защите и становлении нового социалистического строя.
Об этом рассказывают книги Геннадия Фиша «Падение Кимас-озера, Ульяса Викстрема «Тойво Антикайнен», Олега Тихонова «Свидетель». Да и сами красные финны оставили о себе немало воспоминаний. Казалось бы, все известно. Но, как считает Михаил Данков, автор проекта экспозиции «Красные финны», открывающейся завтра в выставочном зале Национального музея РК, эта история еще не написана.
С Михаилом Данковым беседует Галина Акбулатова.
– Михаил, как мне показалось, в вашем проекте акцент сделан на конкретные судьбы красных финнов, поверивших в идею всеобщего равенства и братства…
– Да, поверивших настолько, что Эйно Рахья, телохранитель Ленина, а по-современному боевик, посчитал, что «талантливых людей надо резать, потому что ни у какого человека не должно быть никаких преимуществ перед людьми». Мол, талант нарушает равенство. Это, разумеется, крайняя позиция, но она была, и о ней мы не можем не говорить.
– В экспозиции выставки представлен журнал Punainen huolto («Красная забота»). Журнал был издан в типографии города Вааса, управляющим которой был Эйно Ниеминен, отец известного художника Фолке Ниеминена. Драму его жизни и драму его семьи можно соотнести с шекспировской трагедией. Он эмигрировал в Россию после того, как подвергся со стороны лапуасцев беспримерным унижениям, оскорбляющим его человеческое, мужское достоинство. Вместе с ним приехала в Карелию его жена, шведка Свеа и малолетний сын Фолке. Вскоре Эйно умер, а Свеа поклялась на могиле мужа, что сделает все, чтобы увезти сына в Финляндию. И сорок лет жила в ненависти к стране пребывания, которая ни за что не хотела выпустить ее с сыном на родину. Ради осуществления своей мечты Свеа разрушила семью сына, в надежде, что одним им легче будет уехать. Страшная история, о которой мне рассказала первая жена Фолке Ниеминена и которую мне напомнил журнал Punainen huolto. Именно через такие судьбы понимаешь всё искажение жизни, когда идея берет верх над человеческим…
– Мы показываем судьбы красных финнов и через их личное и на фоне исторических событий – Гражданской войны в Финляндии 1918 года, Гражданской войны в России в 1919-1921 годов… В этой теме наш музей настоящий Клондайк. Я обнаружил в хранилище огромное количество неизвестных публике материалов о красных финнах. И большая часть их как в айсберге скрыта под «водой»… К счастью, частичку этого айсберга мне удалось поднять на поверхность.
На нашей выставке представлены коллекции из фондов Эдварда Гюллинга, Густава Ровио, Гуго Ялавы, Тойво Антикайнена, Эйно Рахья, Отто Куусинена, Эмиля Тойкка, Александра Вастена, Вальтера Валли, Ялмари Кокко, Хильи Лайтинен, Адольфа Тайми, Иоганна Лумивуокко, Ауры Кийскинен…
Позволю себе обратить внимание на такой, казалось бы, очень скромный экспонат из коллекции Лаури Тайпале – фрагмент хлебного мякиша. Лаури сохранил его при выходе на свободу из финского лагеря. Хлеб состоит из двадцати процентов овса и восьмидесяти процентов необработанной целлюлозы. В целом же посетители соприкоснутся с подлинными документами и предметами войны, труда и быта красных финнов, прочитают последнее письмо Эдварда Гюллинга сыну… Кстати, таких «последних» писем немало в судьбах красных финнов. В их личном деле практически читаешь одно и то же – приговорен к расстрелу в 1937-1938-м, реабилитирован в 1955-1956-м… Ну и тем финнам, кто уцелел при чистках и умер своей смертью, не позавидуешь: со временем они испытали горчайшее разочарование в «стране обетованной» и ее вождях.
– Какова идеология, или, пользуясь выражением историка и внучки репрессированного Ирины Токка, «политика памяти» этой выставки?
– Идеология очень простая: привлечь внимание к истории красных финнов, вписать в нее хотя бы еще одну строку. Спросите сегодня школьника, кто такой Гюллинг или Шотман, на чьей улице он живет, и он вряд ли вам ответит. А знают ли сегодняшние карельские художники, кто такой Юрье Раутанен? Почти уверен, что нет. А между тем он в 1936 году был председателем правления Союза карельских художников. И вообще его жизнь – фантастика!
В 1918-м Юрье Раутанен участник финской рабочей революции, в 1920-м – курсант Петроградской Интернациональной военной школы. В том же году уезжает в Норвегию, затем в Великобританию. В Шотландии обвиняется в коммунистической агитации и подвергается аресту. В тюрьме создает гипсовые композиции на революционные темы. После освобождения уезжает в Амстердам и много путешествует по Уругваю, Аргентине, Бразилии, Кубе и Канаде. С 1923-го по 1932-й живет в Нью-Йорке. В Карелию переезжает в 1932-м и продолжает заниматься художественной резьбой. Работает художником, скульптором краеведческого музея… Когда такой свободолюбивый человек мог уйти из жизни, гадать не приходится – в 1937-м. В экспозиции представлены его барельефы и горельефы.
Я пытался также найти на Неглинском кладбище могилу Лаури Летонмяки (1886 — 1935), но, увы, от нее не осталось и следов. А Лаури –человек небезызвестный. Он организатор революционных комитетов и отрядов Красной гвардии в Тампере, делегат II Конгресса Коминтеран, в 1927-1931 годах в Петрозаводске редактор газеты Punainen Karjala и издательства Kirja, один из создателей Карельской ассоциации пролетарских писателей… Поразительно, что до сих пор ни в Финляндии, ни в Карелии нет ни одного исчерпывающего академического исследования о красных финнах.
– Как пишет финская исследовательница истории красных финнов Марьйо Лиукконен, «если этот вопрос не изучался уже сотню лет, то значит, что на него было наложено табу»…
– Но, кажется, лед тронулся. Недавно мы с вами, Галина, были на презентации виртуальной выставки «Красные финны» в Национальном архиве, теперь вот выставка в Национальном музее…
– В Финляндии тоже заметно движение в этом направлении. Начали проводиться изыскания о крупнейшем лагере в Хеннале, где были заключены около тринадцати тысяч красногвардейцев и где произошло массовое убийство «испорченных и строптивых красных женщин», о котором многие годы мало кто знал и о котором не принято было говорить. Но сто лет тщательно скрываемая тайна все-таки вышла на свет. Во многом это произошло благодаря взвешенной политике руководителей страны, в частности, экс-президента Тарьи Халонен, призвавшей осознать страшные уроки Гражданской, когда с обеих сторон погибло около сорока тысяч человек. А что происходит у нас? Не секрет, что тех, кто вчера были для нас героями, сегодня называют возмутителями общественного порядка или того хуже – предателями, которых государство вправе было сажать в тюрьмы и даже лишать жизни. А кто для вас, Михаил, красные финны – герои или предатели?
– Уж точно не предатели, а в каком-то смысле даже победители. Они проиграли в прошлом, но выиграли для будущего. Без Гражданской войны, без борьбы красных финнов за улучшение жизни рабочих и крестьян, верхи в Финляндии не стали бы впоследствии договариваться с низами, не было бы сегодня социально ориентированной Финляндии.
Что касается Карелии… Благодаря красным финнам территория, на которой мы живем и которая прежде называлась Олонецкой губернией, получила новое название – Карельская республика. Именно финны закладывали основы государственности края. Да и много еще чего оставили после себя финны: кондопожский ЦБК, лесную и деревообрабатывающую промышленность, гидростанции, издательство, журналы, финский театр… Из нематериального, но очень важного для нас, – понимание, что строить гражданское общество нужно не через стихию и бунт, а через планомерную, ответственную работу – через организацию настоящих, деятельных профсоюзов, молодежных объединений, рабочих театров, спортивных обществ. И участие во всем этом многих поколений, без обрывов, как это нередко бывает у нас. Скажем, откуда мог бы взяться Тойво Антикайнен, если бы его отец на протяжении многих лет не принадлежал к старейшему финскому профсоюзу, к деятельности в котором он приобщил и сына-подростка.
– Более 120 лет, с 1801 года по 1920-й, существовала Олонецкая губерния, и, кажется, с созданием по инициативе Эдварда Гюллинга Карельской трудовой коммуны (КТК) ее история закончилась. Ведь в 2020 году мы будем отмечать юбилей не Олонецкой губернии, а молодой республики, в основании которой была КТК. И однако же сегодня мы замечаем, что Карелия – все та же Олонецкая губерния, а потомки красных финнов за редким исключением вернулись на историческую родину. И кому как не вам, Михаил, автору проекта «Осударева дорога», знать, что сначала западное влияние вроде бы побеждает, а потом отступает: дорога, прорубленная Петром Первым в Европу, после него изрядно заросла. Почему, на ваш взгляд, не прививается к нашему «дичку» культурный европейский побег?
– Это сложный вопрос. Но первое, что приходит в голову, – наверное, все дело в традиции. В желании сохранить свою инаковость. Отсюда обвинения основателей КТК в политике финнизации республики. Действительно, тот же Э. Гюллинг немало содействовал приданию финскому языку статуса государственного, переводу школ карельских поселений на финский язык, развитию финноязычной культуры и тому, чтобы в руководстве коммуны были люди, владеющие финским и русским языком, то есть финны. Потому как русские, да и большая часть карелов, литературным финским не владели.
– Можно ли говорить, что это была ориентация на западный образ жизни?
– Безусловно. Финны многое позаимствовали у шведов и немцев — а приехавшие из СЩА, соответственно, у американцев — особенно в культуре быта. И когда они оказались в Карелии, их, естественно, не устроила здешняя ситуация, они стали благоустраиваться по европейскому образу и подобию. Они хотели сделать в Карелии что-то наподобие Финляндии, но Финляндии социалистической. Были готовы уже эскиз флага и герба Независимой Карелии (они представлены в экспозиции). Их автором стал известный финский художник Аксель Галлен-Каллела.
Проблема заключалась в том, что местное население европеизированный образ жизни финнов принимало в штыки, отчасти потому, что он им был недоступен. В партийные органы посыпались жалобы… Конец известен: КТК не стала «социалистической витриной советской Финляндии». Но интерьерный комплекс выставки «Быт и политика» – своеобразная реконструкция бытовой культуры красных финнов в Карелии в начале 1920-х – отчасти продемонстрирует финский образ жизни. Посетители увидят подлинные вещи – мебель, одежду, посуду – из коллекций Т. Антикайнена, Э. Гюллинга, О. Куусинена, А. Тайми.
– Каким образом здесь быт сопрягается с политикой?
– Быт всегда был нашей ахиллесовой пятой и во многом разводил нас с европейскими странами, но, что самое главное, влиял на внутреннюю политику государства, вызывая справедливое недовольство граждан состоянием городов, улиц, дворов… Поэтому культура быта – неотъемлемая часть политики, к пониманию чего мы в конце концов и пришли.
– В разделе «Библиотека Тойво Антикайнена» мое внимание привлекла брошюра издания 1920 года – «Крик из глубины. В пользу политических узников, их родных и красных сирот». Кажется, на вашей выставке этот крик был услышан…
– Я и мои коллеги, занимающиеся созданием экспозиции, очень на это надеемся. Помимо знакомства с «окнами» — так условно я называю мемориальные разделы, посвященные судьбам красных финнов, — посетителям предстоит увидеть инсталляцию «Лыжный спецназ», реконструкцию обмундирования «красного финна» в исполнении петрозаводского клуба «Полет» (руководитель С. Ширяев), видеопроект известного петрозаводского музыканта Арто Ринне «Красные финны в Петрозаводске», услышат песню красных финнов в исполнении замечательной фолк-группы Арто Ринне SATTUMA. Кроме того, в экспозиции можно увидеть исторический фильм 1937 года «За Советскую родину», снятый по мотивам повести Геннадия Фиша.
Стихотворение поэта Армаса Мишина
Детство мое – от игры ошалелое.
Линия – ясная.
Кто побеждает? Красные? Белые?
Только бы красные!
С тех же забот седина поределая.
Завтра – неясное.
Кто побеждает? Красные? Белые?
Только б не красные!
Злобные лица. Толпа озверелая.
Митинги шумные.
Только б не красные! Только б не белые!
Только б разумные!
