История, Люди, Наука в лицах, Общество

«Иридий» – от греческого ιρις (ирис) – радуга

И.М. Менделеев. 14 января 1927  - 14 мая 1991
И.М. Менделеев. 14 января 1927  — 14 мая 1991
20 лет назад не стало выдающегося врача и ученого Иридия Менделеева

 

Когда историки пишут свои труды, они внимательно вглядываются в свидетельства современников событий, но нередко дают такую оценку прошлому, которая удобна правителю, из чьих рук историк кормится сегодня. Автор этого очерка не только современник, но и близкий друг И.М. Менделеева и поэтому едва ли может считаться полностью беспристрастным.

 

Публикация профессора, доктора медицинских наук Анатолия Зильбера.

С младых ногтей

Иридий Менделеев, студент Первого Ленинградского медицинского института им. И.П. Павлова, был фигурой заметной не только на своём курсе. И заметен он был не только своей учёбой и общественной работой – это было у большинства студентов, но и способом обеспечивать своё финансовое положение в годы учёбы. Обычно студенты трудились санитарами, медицинскими сёстрами (братьями), кто-то играл в джаз-оркестре, другой разгружал вагоны или шоферил на грузовике. Иридий с первого и до последнего курса осваивал специальность электрика институтских зданий и дошёл аж до 5-го разряда.
Одновременно он помогал Александру Григорьевичу Дембо (тогда ещё только доценту-пульмонологу) устанавливать кислородные приборы и снабжать его лабораторию кислородом – это уже в порядке студенческой научной работы. Когда в лаборатории А.Г. Дембо случился пожар (отнюдь не по вине кислородного техника И. Менделеева), как раз Иридий со многими сложностями вытаскивал из огня своего учителя и даже пытался погасить пожар в лаборатории, уставленной кислородными баллонами, до приезда пожарных.
Профессор А.Г. Дембо через два десятка лет сам рассказывал мне подробности этой истории, демонстрируя свои обожжённые почти до контрактур руки. Мы, будущие сотрудники Карельской Республиканской больницы, а в те давние годы просто студенты разных курсов I ЛМИ им. И.П. Павлова (Ф.М. Левина, С.М. Левин, И.М. и Т.С. Менделеевы, М.М. Берман и другие – я был самый младший из всех) – знали об этом пожаре от самого Иридия, но деталей он никому не рассказывал. Мы все были хорошо знакомы в студенческие годы, потому что светились как комсомольские и прочие «вожаки» на своих курсах. В те годы не поощрялась самодеятельность, выходящая за рамки генеральной линии партии, и нас часто собирали на разные идеологические посиделки, чтобы убедиться в отсутствии вольностей. Свидетельством являются лежащие сейчас передо мной фотографии тех лет.

Было бы странно, если бы подобная деятельность в студенческие годы  – общественная, учебная и трудовая – не отразилась на последующей судьбе врача И.М. Менделеева.

 

Начало работы в Карелии

Первыми в только что организованную Республиканскую больницу (1951) из I ЛМИ приехали супруги Левины и Менделеевы, – через год М.М. Берман, потом ваш покорный слуга.
Сначала из группы элмэишников выделились И.М. Менделеев и С.М. Левин. Иридий довольно быстро стал чиновником лечебного отдела Минздрава Карелии, одновременно работая ординатором терапевтического отделения Республиканской больницы, руководимого тогда старым опытным врачом Л.И. Гуткиной. С.М. Левин стал врачом организационно-методического кабинета РБ и заведующим отделом статистики Минздрава Карелии. Однако чиновничьи должности (потом Иридий даже стал ВРИО начальника Лечебного управления Карельского Минздрава) прибавляли ответственности, но не добавляли ума – скорее наоборот.
А ум был очень нужен, потому что тогдашняя терапевтическая практика, с которой столкнулся молодой врач И.М. Менделеев, его совершенно не удовлетворяла. Даже в сравнении с тем, что он видел в «родной» Петропавловской больнице, где базировалась кафедра факультетской терапии, возглавляемая в 1948–1974 годах профессором Т.С. Истамановой, ученицей легендарного уже в те годы академика Г.Ф. Ланга.
И.М. Менделеев зачастил к ней, обаятельной женщине восточных кровей и вместе с тем – замечательному терапевту очень широкого профиля, но с уклоном в только развивающуюся тогда гематологию. Не снижая своего глубокого интереса к клинике внутренних болезней, Иридий сразу увлёкся краевой для Карелии патологией – глистной инвазией населения широким лентецом, по-учёному называвшемуся ботриоцефалом. Идя никем не проторённой дорожкой, он в 1957 году защитил в клинике Т.С. Истамановой кандидатскую диссертацию по клинико-гематологической характеристике ботриоцефальной анемии. При этом он ни на один день не отрывался от повседневной работы врача терапевтического отделения РБ и чиновника Минздрава.

Этот 1957 год можно было бы лишь формально считать годом появления в Республиканской больнице Карелии нестандартной личности. Фактически начало состоялось в 1951 году, когда бывший студент I ЛМИ стал ординатором терапевтического отделения РБ. Последующая больничная повседневность это подтвердила.

Повседневность: будни и праздники

И.М. Менделеев с коллегами
И.М. Менделеев с коллегами
Люди бывают очень разные. Природа позаботилась об этом давно – когда заложила принцип разнообразия в зарождение любого живого организма из половинных наборов хромосом, взятых от отца и матери. Одних людей, живущих на земле, всё вокруг устраивает, других, наоборот, всё не устраивает, но и неудовлетворённые поступают по-разному. Часть смиряется с тем, чтó их не устраивает, а другие пытаются изменить окружающий мир. Этим неугомонным что-то иногда действительно удаётся изменить, и часть из них тоже успокаивается, оправдывая себя частичным успехом сделанной попытки. И.М. Менделеева с первого и до последнего дня не устраивало всё – и он сам, и его окружающие, и работа, и жизнь. Он начал свою великую перестройку задолго до М.С. Горбачёва, и в этом нелёгком деле ему многое удалось завершить.
Прежде всего удалось понять самому и научить этому пониманию других, что больного надо считать главным источником благополучия врача. Не начальника, который подписывает ведомость с «громадной» и тогда, и теперь зарплатой российского врача или медсестры, а именно больного! Больной, а не начальник, заставляет уважительно к себе относиться, прочитать в литературе то, чего врач не успел, не мог или не хотел узнать своевременно. Посоветоваться с более опытным специалистом, поспорить с коллегами, такими же неучами, как и он, который тоже не знает, но в отличие от многих других этим удручён.
Удалось поискать и найти новые методы диагностики и лечения разных болезней, которые реально оказались эффективными. Удалось смирить свою гордыню и отказаться от тех методов, которые не дают должного эффекта, пусть даже они регламентируются высокими и титулованными чиновниками.
Удалось стать замеченным и получить должный авторитет. Но авторитет не у публики, перед которой ради него надо много говорить и красоваться, не у начальства, перед которым надо, наоборот, побольше молчать, выражая тем своё согласие. Самый главный авторитет получают у коллег: он подобен белому грибу, который никому ещё не удалось вырастить искусственно.
Повседневность, которая ему удалась, выразилась во многом. Например, в клинических обходах, которых с нетерпением ждали и больные, и персонал, и студенты, и врачи-курсанты. Потом это стало повседневностью, но именно он стал первым «доморощенным» кандидатом, затем доктором медицинских наук, доцентом и профессором. Не присланным из Москвы или Питера готовым «учёным», а выросшим здесь, на подножном корму и на глазах у всех.
Будем ли считать повседневностью создание им в ПетрГУ кафедры госпитальной терапии со всеми её атрибутами – студентами, клиническими ординаторами, аспирантами, ассистентами и доцентами, с защищёнными диссертациями и учёными званиями? Такая повседневность есть везде, но что-то в его активности было неповторимым, что-то, чего у других не было.
Начнём с гематологии. Она только начала тогда разрабатываться и в СССР, и в остальном мире, но И.М. Менделеев сумел создать в РБ Карелии одно из первых самостоятельных отделений – не коек в терапевтических отделениях, а настоящее отделение! Не с методами диагностики и лечения, присланными  «сверху», а с разработкой собственной оригинальной диагностической и лечебной методической базы. Первые дети, навсегда вылеченные от лейкоза, появились в Петрозаводске, Москве и немногих других городах мира, диагностические пункции костного мозга и его трансплантацию И.М. Менделеев начал применять одним из первых в СССР, и это потом стало повседневной практикой везде.
Радиоизотопная диагностика и терапия не только гематологических, но и прочих больных тогда тоже только начиналась: одним из пионеров становления и развития этих методов в СССР был Иридий Менделеев. Изучение и эффективное применение радиоизотопов йода-131, фосфора-32, технеция-99м, хрома-51, золота-198, железа-59 и многие другие изотопы были внедрены в повседневную практику в созданной им одной из первых в стране радиоизотопной лаборатории (1959 г.) В 1960-е годы Петрозаводск был одним из немногих городов СССР, с которым Всесоюзное отделение «Изотоп» имело постоянный контакт, и больничная машина привычно металась еженедельно к московскому авиарейсу, чтобы получить очередную порцию коротко живущих изотопов, например, Хе-133.
Для такой деятельности нужны были сложные приборы, производство которых тогда ещё не было налажено в СССР. И.М. Менделеев с группой технических сотрудников (один из них – М.С. Крупко – работает в РБ до сих пор) создали радиограф собственной конструкции, не дожидаясь, когда с неба упадёт валюта для покупки нужного оборудования. Вот где проявилась студенческая закваска институтского электрика и кислородного техника! Уже в 1960-е годы появилось и импортное оборудование, тем более что выросший к тому времени авторитет И.М. Менделеева этому способствовал. Думаете, это случайно, что самые первые компьютеры в Республиканской больнице появились именно у него?
Один из основоположников отечественной гематологии и трансфузиологии академик А.И. Воробьёв, считал и публиковал это в прессе, что на периферии Советского Союза есть только два гематолога, которых нельзя не заметить – И.М. Менделеев в Петрозаводске и З.С. Баркаган в Барнауле. К мнению академика А.И. Воробьёва – человека высочайшей учёности и порядочности (не потому ли он продержался в кресле министра здравоохранения СССР менее одного года?) стоит прислушаться. Мне удалось присутствовать при двух визитах академика в Петрозаводск, и я свидетель того пиетета, с которым Андрей Иванович относился к Иридию и его службе. А.И. Воробьёв, к счастью, и сегодня жив, и по-прежнему командует Всероссийским гематологическим и трансфузиологическим центром РАМН и сам может это подтвердить.
Эта его коллекция сохранилась и находится сегодня в Республиканской больнице
Эта коллекция сохранилась и находится сегодня в Республиканской больнице
Повседневная клиническая или научно-исследовательская работа, внедрение нового оборудования или новых организационных форм, даже коллекционирование минералов – он всё делал со страстью, заражая этим других.
Повседневностью стали введённые им в практику «пятничные» разборы наиболее трудных клинических случаев из практики. Он уже был профессором, заведующим кафедрой, главным терапевтом и главным гематологом Минздрава Карелии, бессменным председателем Республиканского общества терапевтов. Однако на пятничных разборах он не вещал, не изрекал, не требовал, а давал возможность молодёжи высказывать своё мнение, поспорить друг с другом и даже с самим мэтром! В этом проявился его настоящий педагогический талант, которого так не хватает многим, пережившим его, но присутствовавшим на тех пятничных «менделеевских» разборах. Уверен, что этот педагогический талант происходил не только от мамы {hsimage|Участники одного из «пятничных» разборов в 1971 г. (за 20 лет до смерти основателя) ||||} Раисы Григорьевны – директора одной из ленинградских средних школ с огромным опытом. Он создавался им самим, в том числе из переписки и живых контактов с нашим общим другом, будущим  профессором Н.А. Магазаником. Тот начинал врачевать в Карелии в те же годы, что и Иридий (с 1950-х), в п. Кестеньга на севере Карелии в её маленькой больничке. Они переписывались по долгу службы: один – самый северный участковый терапевт, другой – главный терапевт Минздрава, работающий в Республиканской больнице. Норберт Магазаник за три года работы в Кестеньге не только безукоризненно лечил людей, но и в совершенстве овладел тремя иностранными языками, и активно  изучал искусство общения врача и больного. Защитив в Москве кандидатскую и докторскую диссертацию, Норберт Александрович Магазаник оставался нашим другом и членом-корреспондентом Академического общества в Петрозаводске,  о котором см. ниже.
Когда несколько лет назад Норберт попросил меня добыть ему официальную справку о том, что полвека назад он был врачом в Кестеньге Лоухского района, я пытался по телефону найти концы от этих событий. Одна из старых медсестёр прекрасно помнила доктора  «Магáзина», и приводила свидетельства нескольких бабушек об «этом святом человеке». Конечно, справка со всеми необходимыми оформлениями была отправлена ему в другую страну, где он сейчас живёт  и работает. У Иридия были книги Н.А. Магазаника об искусстве общения с больными и с коллегами.
Вот она воплощённая в реалии мечта Иридия: под первым камнем фундамента лежит монета, брошенная им на моих глазах. На заднем плане видно начало остеклённого «проспекта Менделеева», где висит мемориальная доска с его именем
Воплощённая в реалии мечта Иридия: под первым камнем фундамента лежит монета, брошенная им на моих глазах. На заднем плане видно начало остеклённого «проспекта Менделеева», где висит мемориальная доска с его именем
Сегодня для многих стал повседневностью новый терапевтический корпус РБ. Ваш покорный слуга последний из тех сотрудников больницы, которые видели её начало в двухэтажном здании на ул. Кирова, созданном М.Д. Иссерсоном в 1912 году (там сейчас находится Детская городская больница). В 1956 году мы переехали из того здания в единственный только что построенный трёхэтажный хирургический корпус на ул. Пирогова, в котором сначала ютилась вся Республиканская больница. Лишь через два года появился стоящий напротив отдельный терапевтический корпус (первый), а потом и другие корпуса, вставки и пристройки.

В строительстве нынешнего – нового терапевтического корпуса он участвовал и в качестве консультанта-проектировщика, и внештатного прораба и погонялы, и добытчика современного оборудования, и, разумеется, приёмщика нового корпуса.

Дифференциация клиники внутренних болезней

И.М. Менделеев

Он инициировал и активно способствовал дифференциации терапевтической службы Карелии. Уже упоминавшееся гематологическое отделение и радиоизотопная диагностика были только началом. За ними следовали эндокринология, пульмонология, нефрология с группой гемодиализа, ревматология. И даже к возникновению ИТАРа И.М. Менделеев имел самое прямое отношение. Путёвка первой в СССР одномесячной {hsimage|Это исследование регионарных функций легких Хе-133 в ИТАРе. Оборудование и идеология работы предложены И.М. Менделеевым||||} специализации по анЭстезиологии в 1957 году была «зарулена» мне И.М. Менделеевым, сотрудником Минздрава, подсмотревшим её в отделе кадров, где никто не знал, что это за специальность. Его (и других друзей) слово имело значение, когда анестезиологическая группа при хирургическом отделении превращалась в отделение ИТАР – интенсивной терапии, анестезии и реанимации, нужное всем больным, находящимся в критическом состоянии, а не только хирургическим. И ревматология, и кардиология, и пульмонология, и нефрология и другие основные и вспомогательные службы Республиканской больницы были не просто его задумками, доведёнными до административного решения. Он готовил для них кадры «своих» людей, разрабатывая клинические и научно-исследовательские задачи, контролировал их выполнение, то есть курировал в лучшем смысле этого слова (лат. curatio – уход, забота, попечение, покровительство).
Это он предложил молодому терапевту В.К. Игнатьеву попробовать ввести в больной сустав радиоактивное золото Au-198: из этого родилась докторская диссертация, и именно профессор В.К. Игнатьев стал преемником И.М. Менделеева по кафедре госпитальной терапии с возникновением последующей кучи кандидатских и докторских диссертаций по ревматологии.
Пробивать новое всегда труднее, чем исполнять предписанное свыше. Поэтому и синдром профессионального выгорания (СПВ) возникает у таких людей, как И.М. Менделеев, чаще, чем у других. Это не случайно, что И.М. Менделеев был вице-президентом Городского Академического Врачебного Научного Общества. Оно предназначалось в первую очередь для психологической разгрузки настоящих тружеников, которых СПВ поражает гораздо чаще, чем бездельников. В акрониме названия этого Общества специально присутствует слово Академическое, чтобы, даже чуть-чуть пренебрегая нормами русского языка, отличить шуточный, разгрузочный характер этого общества от деятельности настоящих клинических научных обществ. Заседания Общества проводились по разным датам, относящимся к дням рождений и другим подобным событиям в жизни действительных членов-академиков (их было 10-15 человек, включая членов-корреспондентов вроде упоминавшегося Норберта Магазаника). Обсуждались только оригинальные исследования, такие как «Экономические проблемы несахарного мочеизнурения», «Пневмоаппендэктомия и пневмоаборт как альтернатива классическим методам», «Двуногие ботриоцефалы: краевая патология?» и т.п. Песни и стихи, звучащие на каждом таком заседании, были тоже нестандартными. Например, часть песни, относящаяся к моему другу и исполненная в ритме и на мотив грузинской «Кабардинки», звучала так:

 

Там сидит кацо Менделеев,
Мы его касаться не смеем:
Если разозлится, пожалуй,
Может нас зарэзать кинжалом.

Сколько у джигита удальства,
Не боится даже начальства,
Всех вокруг облаять сумеет
Вай, какой кацо Менделеев!

И его сотрудники, братцы,
Как Хаджи Мурата боятся
Фыркает и ýрчит, как трактор –
У него хороший характер.

 

Портреты остальных академиков и академок в этой «Кабардинке» были нарисованы в том же стиле.

 

И возвращаясь от профилактики СПВ к повседневным реалиям, зададим себе вопрос:

 

Каковы были его отношения с людьми?

Таня Уханова (Витюк) – ещё студентка, но уже медсестра гематологического отделения, потом лучший лучевой терапевт Республиканской больницы
Таня Уханова (Витюк) – ещё студентка, но уже медсестра гематологического отделения, потом лучший лучевой терапевт Республиканской больницы
Некоторые его не любили. А кто будет любить человека, который не даёт покоя ни себе, ни людям? Вместе с тем абсолютное большинство окружающих И.М. Менделеева сотрудников, понимали, что он работает не на собственную карьеру, не за звания и отнюдь не за зарплату. Вспомним, что при всём его авторитете и высоких должностях, у него не было ни собственной машины, ни дачи, ни сногсшибательной квартиры, и он не мог всё нажитое пропить, потому что не пил и не курил.
Вот хулиганит (вспомним про СПВ) студент, потом врач скорой помощи, рентгенолог, кандидат, потом доктор медицинских наук (обе диссертации сделаны у Иридия Михайловича), а ныне зав. кафедрой лучевой диагностики и терапии профессор А.Т. Балашов
Вот хулиганит (вспомним про СПВ) студент, потом врач скорой помощи, рентгенолог, кандидат, потом доктор медицинских наук (обе диссертации сделаны у Иридия Михайловича), а ныне зав. кафедрой лучевой диагностики и терапии профессор А.Т. Балашов

Те, кто оставались с ним до конца, боготворили его со студенческих и интерновских времён.

Он помогал всем, кого любил, и даже тем, кого не любил. А таких было немало: он, например, не любил бездельников и алкашей – а кто их любит! Но особенно он ненавидел тех, у которых мысли рождаются во рту. Таких немало и среди врачей, и преподавателей, и учёных – их гораздо больше, чем мы думаем. Это о них он говорил:

…Мысли на языке повисли,
Тесно друг дружку трут:
Очень короток путь у мысли,
Рождающейся во рту.
И.М. Менделеев был убеждён, что большинство неприятностей происходит именно от таких роторождателей мысли, не доводящих до конца ни одного дела, но находящихся, казалось бы, в вечном бурлении (или бульканьи?) жизни. Они как накипь, которую, чтобы суп был вкусным, надо своевременно удалять: всё равно ведь накипь – это не навар.

Были ли у него враги? Были, да и могло ли не быть врагов у любого неравно-душного и активного человека! У него были конфликты с мелкими партийными функционерами медицинского факультета, с администрацией Республиканской больницы, но друзей у него всегда было больше, поэтому из особо трудных конфликтов он выходил без значительных потерь.

Всё ли ему в жизни удалось?

Иридий Михайлович очень любил эту фотографию
Иридий Михайлович очень любил эту фотографию
Мы уже отметили, что ему удалось получить при жизни заслуженный авторитет. Формально это выразилось в учёных степенях и званиях, полученных безо всяких аспирантур и докторантур, в титулах заслуженного врача РСФСР и почётного работника высшего образования РСФСР. Он входил в правления Российского, Советского и международных обществ гематологов, трансфузиологов, терапевтов. Это высшие должности по гематологии и терапии в Карельском Минздраве и Петрозаводском университете, членство в редколлегиях множества журналов, в Большой Советской энциклопедии, это 136 печатных работ, включая две монографии. Его «Очерки клинической гематологии» не только полезны – это вам скажет любой специалист, но их приятно читать, в том числе и сегодня, хотя вышла книга в 1961 году. Приятно читать не только гематологу, но просто врачу: если ещё не читали, прочитайте!
Он первым предложил сделать Республиканскую больницу формально клинической. Правда, фактически она такой и была при нём и остаётся сегодня. Сегодняшняя больница разнообразнее, техничнее, современнее и доходнее. Её уровень стал несомненно выше, а врачи и сёстры старше и опытней. Она всегда была главной больницей Карелии и сохраняет такой статус сегодня. Всю свою жизнь И.М. Менделеев к этому и стремился.
И.М. Менделеев
И.М. Менделеев
Этот перечень удач подтверждает, что Иридию Михайловичу Менделееву многое в жизни удалось, хотя вероятно, далеко не всё. Но ведь и жизнь его была не слишком долгой! У него были две смертельных болезни. Одну он собственными усилиями, схемами, уточняемыми с грамотными питерскими специалистами, сумел победить напрочь! И жил вполне здоровым более десятка лет. Другую – не менее злобную, чем первая – победить не смог, и она его скрутила в течение года. Ну, как тут не привести давно ставший пошлым девиз средневекового доктора Ван Тульпа, сопровождающийся обычно догорающей свечой – «Светя другим, сгораю сам»!
Нестандартные люди проявляют свою самобытность во всём – и в жизни, и в смерти. Последние несколько недель он лежал в моём отделении, и мы ежедневно прогуливались по больничному двору, независимо от погоды. Много беседовали, потому что всегда находилось, о чём поговорить, что не было проговорено ранее. Но ни разу не заходил разговор о его болезни, и тем более о её вероятном исходе. Клиницист такого уровня, каким был он, не мог ошибиться в развитии, течении и прогнозе собственных симптомов. Но любая тягостная тема, возникающая в ходе обсуждения других проблем, немедленно сворачивалась на иной путь и мною, и им самим – даже не знаю, кем чаще. Так было до последних суток его жизни, когда ушло сознание.
Его мама умерла раньше него и была похоронена недалеко от того места, где лежит и он. Его близкие живут в других странах, живут в благополучии и в трудах.
Ему удалось в жизни главное: он всегда делал то, что считал нужным, в чём был уверен, и умел заразить своей уверенностью многих людей. Он успел увидеть плоды своих трудов, вполне годных последователей, и он не оставил долгов. Наоборот, многие люди – и пациенты, и друзья, и сотрудники – медсёстры и врачи, многочисленные ученики – остались перед ним в вечном долгу.
Сегодня хотелось бы, чтобы ученики и последователи не ограничивали свою добрую память о нём своевременными визитами на кладбище и упоминаниями его имени на конференциях и в лекциях, и даже не ширпотребскими диссертациями и статьями. Самой достойной памятью должны были бы стать дела и исследования, подтверждающие его предположения, добротная клиническая практика, новые организационные развороты и весомые научные разработки в тех разделах здравоохранения, которые заложил именно он. А начинал он с гематологии, радиоизотопной диагностики и лучевой терапии.
***
Врач-труэнт Томас Волластон в самом начале XIX века (1802), пытался  найти новые драгоценные металлы. Для этого он обрабатывал сырую платину царской водкой, в которой сгорало всё, кроме благородных металлов. В 1803 году он таким образом открыл палладий. В следующем, 1804 году, – им и С. Теннантом были выявлены ещё два элемента – осмий и иридий (Ir-77), названный так из-за его солей, имеющих самый разнообразный, но всегда очень красивый цвет.
Двадцать лет, прошедших после смерти Иридия Михайловича, достаточный срок, чтобы оценить главное: все его дела и задумки имели в своей перспективе яркое многоцветье. И чтобы, наконец, осознать, что он всегда видел себя только в деле, в отличие от тех, которые и при нём, и после него видят дело в себе.

 

А.П. Зильбер. Февраль 2011 года
А.П. Зильбер. Февраль 2011 года

Об авторе публикации. Профессор Анатолий Петрович Зильбер— доктор медицинских наук (1969), профессор (1973). В 1959 году создал одно из первых в стране отделений ИТАР. В 1966 году организовал в Петрозаводском университете первый в СССР самостоятельный курс анестезиологии-реаниматологии для обучения студентов (с 1989 — кафедра анестезиологии и реаниматологии, в настоящее время – критической и респираторной медицины). Автор более 400 печатных работ, в том числе 34 монографий. Основные направления научной работы: клиническая физиология и интенсивная терапия критических состояний, клиническая физиология дыхания, гуманитарные основы обучения и практики врачей, деятельность врачей, прославившихся вне медицины (медицинский труэнтизм).