Закон поиска родословной гласит: проверяй имена своих предков в интернете снова и снова, ведь он ежесекундно пополняется. Не подвело это правило и на сей раз: открылась поразительная, полная чудесных инструментов и музыки сокровищница.
И оставался в нас навек,
Как музыка и вдохновенье…
Д. Самойлов
Несколько лет назад произошла удивительная история. В недрах прошлого мне удалось разыскать династию ганноверских придворных органистов Мейеров, состоящую из моих 8, 7 и 6 раз прадедов и двух сыновей последнего. Посчастливилось слышать написанный Францем Генрихом Мейером хорал Mein Schöpfer, который до сих пор часто звучит в лютеранских церквях всего мира. Услышала я его и в исполнении сына, профессионального пианиста. В России он играл музыку, написанную его немецким семь раз прадедом 270 лет назад. Это было потрясающее живое соприкосновение звуков и душ. Что называется, общение без посредников, передача из рук в руки, режим онлайн…
Закон поиска родословной гласит: проверяй имена своих предков в интернете снова и снова, ведь он ежесекундно пополняется. Не подвело это правило и на сей раз: открылась поразительная, полная чудесных инструментов и музыки сокровищница, перед которой для меня меркнут драгоценности Али-Бабы.
Начну с того, что если мужскую линию в родословных проследить удаётся неплохо, то роль женщин незавидна. В лучшем случае всё, что о них известно, – жена, мать детей. Гораздо реже можно узнать фамилию до вступления в брак, а имена их родителей, ваших предков на шаг выше, часто остаются несбыточной мечтой.
Так и о жене моего шесть раза прадеда музыканта и композитора Франца Генриха Кристофа Мейера были известны только имя и девичья фамилия: София Бенедикта, урождённая Фатер (Vater).
Сегодня, поставив имя прадеда в поисковик, я неожиданно обнаружила никогда ранее не попадавшуюся книгу об органных дел мастере Кристиане Фатере. Она написана в 1976 году, полный текст недоступен, поэтому остаётся собирать информацию по строчкам и маленьким кусочкам.
Оказалось, что в 1709 году Кристиан Фатер женился на Софии Маргаретт Коберг. Среди их многочисленных детей дочь София Бенедикта, родившаяся в январе 1713 года. Тут же в сноске указание на её мужа, придворного органиста из Ганновера, где жили и Фатеры. И этот органист тот самый мой родной 6 раз прадед Франц Генрих Кристоф Мейер!
Несколько раз сверяю дату рождения и имена в двух очень разных источниках – книге о Кристиане Фатере и родословных записях моих предков Амелунгов. Всё совпадает! Подождите, но ведь тогда органных дел мастер Кристиан Фатер мой 7 раз прадедушка!
Интернет, в том числе и Википедия, многое о нём знает. Родившийся в 1679 году в Ганновере в семье ещё одного строителя органов Мартина Фатера, у отца он получил первые уроки мастерства. Затем пять лет совершенствовался в Гамбурге. В Ганновере имел свою мастерскую, всю жизнь строил органы, успев создать их более тридцати. Многие сохранились до наших дней. Его инструменты «характеризуются хорошо продуманным и изысканным дизайном и имеют большое сходство друг с другом». Они такого высокого качества, что и спустя сто лет специалисты, инспектирующие орган его работы в Бокхорне указали, что «он по-прежнему в хорошем состоянии и является одним из лучших органов в стране». До сих пор поражает своим звуком и великолепием орган в амстердамской церкви Аудекерк, украшенный резьбой и скульптурами Уэстермана. Я даже вижу, как дед аккуратно и кропотливо в течение двух лет работал над ним. Думаю, когда этот орган звучит во всю мощь своих гигантских труб, в унисон ему звучит бессмертная душа Мастера.
Кроме органов Кристиан Фатер создавал клавесины. До нашего времени дошёл единственный. Он в рабочем состоянии и хранится в Германском Национальном музее в Нюрнберге. «Его звучные басы объединены с величественным теплом и нежностью высоких частот». В интернете можно послушать, как одно и то же сочинение звучит на нём по-разному в зависимости от использования разных технических возможностей инструмента.
Были периоды, когда Кристиан совмещал работу по созданию новых музыкальных инструментов с обязанностями органиста местной церкви. Кроме того, вплоть до своей смерти в возрасте 77 лет занимался обслуживанием и настройкой органов, при необходимости их капитальным ремонтом. Но, например, орган его работы в церкви Святого Мартина в Штадтхагене не требовал такового на протяжении 170 лет! К сожалению, он погиб в рождественском пожаре 1908 года.
История раскручивается в обратном направлении постепенно. Вот брат Кристиана, Антон Фатер. Переехав в 1715 году во Францию, он быстро приобрёл репутацию одного из лучших французских мастеров по созданию клавесинов. Наряду с этим, Антон Фатер был одним из придворных клавесинистов Версаля и близко знаком с Георгом Филиппом Телеманом.
До нас дошли только три инструмента его работы. Несмотря на немецкое происхождение мастера, они сделаны в чисто французском стиле и совсем не похожи на творения старшего брата. Один из них был обнаружен в Тулузе и бережно отреставрирован. Теперь он в Ирландии и спустя 300 лет находится в рабочем состоянии, на нём играют. Натяжение струн ослаблено, чтобы уменьшить нагрузку на деку, которая придаёт инструменту «замечательный резонанс и гармоничное звучание».
Второй клавесин в частной английской коллекции, а этот достояние Франции. Черный снаружи, ярко-красный внутри, он поражает изяществом изогнутых ножек, лёгкостью и строгостью своих силуэтов, украшением корпуса в виде мелкого золотого орнамента и нежных полевых цветов и заставляет ахнуть от раскраски деки! Яркий большой попугай, крупные цветы всех оттенков увлекают и полны волшебства. Принадлежность руке мастера подтверждает инкрустированное имя, год создания — 1738-й.
Но распутывание нити прошлого лишь набирает обороты. Помните, жену органного мастера Кристиана Фабера звали София Маргаретт? Она дочь музыканта и композитора Иоганна Антона Коберга! Он не только её отец и тесть Кристиана, он мой 8 раз прадедушка по прямой!
Исключительному музыканту, человеку безукоризненных качеств и обширных познаний, было поручено музыкальное образование семейства курфюрста Эрнста. Так он стал наставником принцессы Софии Шарлотты, будущей прусской королевы, жены Фридриха I (её брат Георг станет английским королём). Тёплые отношения между учителем и ученицей сохранились на всю жизнь. «Его человеческие качества обеспечили ему особое отношение доверия, продолжавшееся вплоть до самой смерти». Коберг не раз гостил в Берлине, однако, последняя поездка закончилась печально, в 1708 году он умер от инсульта в возрасте 58 лет.
Но это позже. А сейчас он жив и пишет музыку. Церковную, произведения для оркестра, органа, клавесина. Хороший певец и учитель. Владеет многими инструментами. Знает не только теорию и практику музыки, но и латынь, итальянский и французский язык. Большинство произведений не уцелело, имя композитора, как указано в аннотации к диску с его увертюрой для двух гобоев, фагота и струнных, многим сегодня ничего не скажет. Вчера не знала его и я. Сейчас мне известно не только оно, я слушаю музыку своего прапрапрапрапрапрапрапрадеда! А ещё, обыскав все закоулки сегодняшнего интернета (завтрашний день может снова преподнести сюрприз), нашла оцифрованный старинный манускрипт. В нём среди многих других вписана фуга Иоганна Антона Коберга. Сын уже разбирает чёрные крючочки нот на жёлтой от прошедших столетий бумаге. Мы хотим слышать своего дедушку, вдохнуть жизнь в трубочки единого органа-души.
Никто сегодня не знает, как выглядел Иоганн Антон Коберг. История запомнила: он был изящен. Именно таков и недавно установленный в его родном городке Ротенбурге-на-Фульде памятник этому композитору и музыканту. Изящный человек, одетый по моде своего века, присел на камешек, бережно держа скрипку. Не верьте, что он бронзовый, мы знаем, он живой. Ведь во всех нас его гены, а нас так много, что давно уже не помещаемся в одно родословное дерево. Мы в России, Германии, Швейцарии, Канаде, Америке, ну пока только на Луне нет его потомков.
История не стоит на месте, раскручивается, как веретено. Сыновья Кристиана Фатера продолжат дело отца, «эта семья будет занимать лидирующее положение в строительстве органов, клавесинов, спинетов и клавикордов в Ганновере и его окрестностях на протяжении жизни нескольких поколений». Дочки этого не могут, зато могут выйти замуж за людей, достойных династии. Так София Бенедикта стала женой моего шесть раз прадеда, придворного органиста Мейера, с которого сегодняшнее повествование и началось. А внучка Кристиана выберет в мужья мастера музыкальных инструментов Уильяма Гейнриха Бетмана, и их сын Кристиан Бетман, продолжая традиции династии Фатеров, тоже будет строить органы.
Когда осознаешь, что только благодаря этим многоступенчатым бракам мы появились на свет, теряешь дар речи. Подумать только, от выбора жениха или невесты в Германии XVII века зависит наш сегодняшний облик, способность к языкам или умение слушать музыку!
Перед поступлением сына в музыкальное училище мы приобрели кабинетный рояль. С первого дня почувствовали, что в нашем доме появился действительно королевский инструмент. Не один месяц рассчитываясь с долгами, крутясь на нескольких работах, говорили себе: «Зато у нас есть рояль!». Конечно, не «Стейнвэй» и не «Блютнер», а «Красный Октябрь», но и это было большим событием. Пианино этой же марки, ставшее первым инструментом сына, несколько лет на правах пенсионера продолжало жить в одной комнате с роялем. Оно уникально тем, что было выпущено в первой десятке инструментов переименованной революцией фабрики «Беккер», но из хорошо подготовленного для неё леса. В годы оккупации пианино оставалось без хозяев в Твери. Немцы сожгли книги, загадили квартиру, но не тронули инструмент. Сын категорически не хотел с ним расставаться, и комната всё больше походила на музей, особенно, когда он вознамерился поместить в неё ненужную кому-то фисгармонию. Кубинские кастаньеты от двоюродной сестры, тунисский барабанчик от дяди, ирландская флейта и губная гармошка дополняли коллекцию. А спустя несколько лет освоил настройку фортепиано.
Как же часто не мы руководим своей судьбой, а она ведёт нас по дороге, начатой предками! Люди редко знают об этом, но мы знаем точно. Медицина, музыка, литература самые главные направления развития нашей бесконечной родословной. Какой из генов много лет назад нашёптывал эти строчки моему молодому брату? Но, похоже, без этого не обошлось.
Пребудут во все века,
пока ещё зелен лист
и рядом твоя рука —
лира, стило и кисть!
Гены вместе с ним направляли меня, школьницу, к родовой цели шутливым посвящением к подаренной книге.
Учи историю Ключевского,
Читай словесность Скабичевского,
Люби поэзию и музыку –
Всё остальное просто мусор.
Долго не могла определить, что главное в найденном. Скользя по яркому внешнему, упускала что-то объединяющее, объясняющее, важное. И кажется, нашла. Это не прекрасные инструменты предков, а фуга. Музыкальное произведение, в котором проходящая через многие изменения тема остаётся вечной. Если тем несколько, тональности их обычно родственны. Голосов непременно много. В строгой последовательности, но по-разному они ведут и повторяют тему. Они равноправны, «каждый может в какой-то момент выступить на первый план», но важно, чтобы все звуки были на своём месте. «Между отдельными из них мелодическая связь возникает на расстоянии». Развитие, движение непременный признак фуги, указанный уже в её названии («fuga» – бег, «fugere» — бежать). Однако это движение не только вперёд, а «бесконечное перетекание темы в ответ и обратно. Процедура расплетения нескольких голосов сложная интеллектуальная работа».
Кстати, используя латинские названия нот, можно в музыке «спрятать» своё имя. Так поступал Бах, ведь каждой букве его фамилии соответствует определённая нота: B – си-бемоль, A – ля, C – до, H – си. Вечная музыка, вечная подпись, фамильный мотив.
Мне кажется, наша родословная со множеством разных и родных, в том числе, музыкальных голосов, развивающих в бесконечном, принявшем и нас движении общую тему творчества, красоты мира, радости жизни, сострадания, любви и есть та же самая фуга. А потому по мере сил продолжим петь, не теряя причастности к роду, не изменяя фамильному мотиву, найдя в себе себя, тех, кто был, и кто обязательно будет! Живая музыка прадедов, дошедшая до нас через три столетия, этому неоспоримое доказательство и добрый знак.
Иоганн Антон Коберг. Увертюра для двух гобоев, фагота и струнных
