Когда-то я работал машинистом паровых котлов на Петрозаводском хлебозаводе, а предварительно сдавал экзамен на должность. И получил 4, «поплыл» на каверзном вопросе экзаменатора: «А чем вентиль отличается от задвижки?» ВГИК тоже может похвастаться несколькими традиционными вопросами на засыпку, которыми принято огорошивать новичков. Один из них: «Чем драматургия документального кино отличается от драматургии художественного кино?»
Правильный ответ на оба вопроса: «Принципиально ничем». Задвижка по размерам больше вентиля, только и всего. И для документального фильма пишется точно такой же сценарий, как для игрового. Нужна интересная история, которая потом на экране будет излагаться по всем правилам: экспозиция, завязка, сюжетные повороты, кульминация, развязка. Присмотритесь к большинству документальных лент, и вы без труда все это в них разглядите.
Кроме того, в документальном кино, строго говоря, не бывает неигровых кадров, если только вы не используете скрытую камеру. Непреложный закон: если человек знает, что такое кинокамера, он невольно будет перед ней играть, пусть даже себя самого. В этом смысле подлинно документальны, может быть, только первые короткометражки Люмьеров; да и то в «Прибытии поезда» есть женщина, которая понимает, что происходит, и зачем человек в сторонке крутит ручку странного аппарата.
В документальном кино широко используется роль Ведущего, который уж точно произносит заранее написанный текст, в кадре или за кадром. Традиционная для документальных фильмов кинохроника может быть с успехом использована и в художественном кино (классический пример – «Зеркало» Тарковского); и наоборот, в документальный фильм для создания нужного эффекта могут быть вставлены кадры из игровых картин. В документальной картине часто разыгрываются целые сцены силами вполне профессиональных и узнаваемых актеров. А мультипликацию и компьютерную графику документалисты в последнее время используют едва ли не чаще игровиков.
Короче, чем документальный фильм отличается от художественного, определить довольно трудно. Пожалуй, лишь установкой на сугубую достоверность: наша история подлинная, все так и было на самом деле, а не просто «основано на реальных событиях». Хотя все понимают, что понятия «авторская трактовка» и для документалистов никто не отменял. Посмотрите фильм «Соловки» 1928 года со счастливо пляшущими зэками, тот еще документ эпохи.
Тем не менее документальный фильм мы всегда отличим. Конечно, это отдельная категория. И конечно, в ней у меня тоже есть свои любимые картины.
Помню, как в детстве был потрясен «Обыкновенным фашизмом» Ромма. И до сих пор считаю его одной из главных вершин документалистики. О том, как картина сделана технически, рассказывает одна из последних статей режиссера фильма: «Возвращаясь к «Монтажу аттракционов»».
Или монументальное, многосерийное полотно Романа Кармена «Великая Отечественная» («Неизвестная война»). Фильм рассчитан на западного зрителя и рожденных в СССР ничем особенно удивить не может, но грандиозность труда всех авторов эпопеи вызывает уважение и восхищение.
Со ВГИКовских времен очень нравятся мне ранние – но только ранние — работы Сергея Мирошниченко; особенно — потрясающая, на грани фола, отчаянная «Госпожа Тундра».
Поскольку давно живу в Дубне, не могу без волнения смотреть фильмы об этом крошечном, но знаменитом на весь мир городе, в частности о его известных горожанах: академиках Боголюбове, Франке, Понтекорово, Флерове…
Очень симпатичен мне проект Дмитрия Васюкова «Счастливые люди» о жизни сибирского поселка.
И, конечно, главные, на мой взгляд, открытия документалистики начала XXI века: часто спорные, но неизменно привлекающие всеобщее внимание фильмы Майкла Мура и уже успевшие задать в России определенный стандарт телевизионные проекты Леонида Парфенова.
Но своим любимым документальным фильмом я все-таки назвал бы другую, очень старую, еще немую картину.
«Человек с киноаппаратом» (1929). Автор-руководитель эксперимента (так!) – Дзига Вертов
Кстати, фильм, на первый взгляд, опровергает все мои теоретические выкладки. Его авторы сразу предуведомляют зрителя: «Настоящий фильм представляет собой опыт кинопередачи видимых явлений. Без помощи надписей (фильм без надписей). Без помощи сценария (фильм без сценария). Без помощи театра (фильм без декораций, актеров и т.д.). Эта экспериментальная работа направлена к созданию подлинно международного абсолютного языка кино на основе его полного отделения от языка театра и литературы». Ничего себе замах, да?
На здании Студии документальных фильмов в Москве прибита единственная мемориальная доска: с изображением Дзиги Вертова. Перед отлетом на Дальний Восток для написания сценариев своих первых фильмов (документальных короткометражек) мы с другом и сокурсником Тихоном Корневым долго крестились на эту доску, испрашивая удачи. Отчасти дурачились, конечно, но уже тогда понимали, что портрет Вертова висит там ох как не зря!
Дзига Вертов действительно завершил и подытожил создание визуального языка кино, начатое Кулешовым, Гриффитом и Эйзенштейном. Этим языком кино пользуется до сих пор.
Ну а то, что «Человек с киноаппаратом» сделан «без сценария»… Даже Гению невозможно изобрести новый язык без опоры на языки уже известные.
Конечно, заранее утвержденного текста не существовало, но в фильме явно прослеживается простая и четкая до наивности драматургическая схема: Выступление симфонического оркестра в качестве пролога, а далее — Утро, День, Вечер и Будущая Счастливая Жизнь, условно говоря. Рассказ об обычном дне Страны Советов, самой прекрасной страны в мире. Смотришь и веришь: по крайней мере, в 1920-е годы это действительно была чудесная страна. Уж получше нацистской Германии.
Для наглядности хочется сравнить шедевр Вертова с другим знаменитым фильмом, уже звуковым, снятым шестью годами позже: «Триумфом воли» Лени Рифеншталь.
Обе картины вполне сознательно прославляют торжество определенных политических и социальных систем, каждая — своей: советской и нацистской. И ту и другую системы давно принято уравнивать. Но посмотрите эти два фильма подряд, разница станет очевидной.
Кто главный герой «Человека с киноаппаратом»? А он есть, что бы там ни утверждали авторы. Имя этого героя Советский Народ. Сотни самых разных людей, попавших в объектив кинокамеры, и за каждым видится крохотная история, собственная судьба, вплетенная в судьбу всей страны.
А триумф чьей воли показала Рифеншталь, кто главный герой ее картины? Фюрер, фюрер и только фюрер. Все прочие, вся остальная нация – лишь статисты при нем, почтительная и восторженная свита.
Как и положено свите, она, в основном, стоит, вытянувшись в струнку. Поэтому ничего не поделаешь, – при всей масштабности «Триумф воли» статичен и скучен.
Между тем у Вертова все действительно вертится, кружится, движется, едет, идет, бежит, спешит. Недаром режиссеру так нравилось снимать все виды транспорта, особенно поезда и трамваи. Картина немая, но знаменитая свиридовская музыкальная тема «Время, вперед!» была бы в ней очень уместна. «Человек с киноаппаратом», по-моему, до сих пор абсолютный чемпион по среднему количеству монтажных склеек на минуту экранного времени.
У людей в «Триумфе воли» всего три занятия: военные парады, прославление фюрера и обильная жратва, которой фюрер – разумеется, лично фюрер! – обеспечил нацию.
В «Человеке с киноаппаратом» люди добывают уголь, варят сталь, прядут нитки, шьют одежду, разносят почту, словом, радостно работают; всех запечатленных в фильме видов труда не перечислить. Но и живут своей частной жизнью: женятся, разводятся, рожают детей, хоронят близких. Да отдыхают, в конце концов! Занимаются спортом, выпивают-закусывают, перекуривают, в шашки играют, на пляже валяются…
А в «Триумфе воли» чтобы кто рюмочку пропустил или папироской подымил – фигушки. Адольф Гитлер, как известно, очень следил за моралью Рейха.
Да что там! У Вертова есть кадры, которые до сих пор шокируют своей смелостью и откровенностью. Например, сцена родов крупным планом – это да, сильно. Признаюсь, вздрагиваешь. Или утренний туалет девушки во всех подробностях. Или грязевые ванны… Можно спорить об удачности этих кадров, но веселая логика авторов понятна: мы любим жизнь и воспеваем ее во всех проявлениях!
А кого любят авторы «Триумфа воли»? Ну, конечно. Его. Его, родимого. А он (смотри выше) великий моралист. Поэтому всё и вся вокруг него застегнуты на все пуговицы.
…Мне нравится «Человек с киноаппаратом» просто как здорово сделанная, веселая, динамичная картина. И не нравится «Триумф воли» просто как картина скучная, затянутая, громоздкая. Но если вернуться в идеологическую плоскость… Не уверен, что хотел бы жить в Советском Союзе, но убежден, что не хотел бы – в нацистской Германии. Просто жизнь-то я люблю, а вот полюбить больше жизни конкретного фюрера не в моих силах.
