«Ходить по морю – необходимость» – девиз древних мореходов. Ему петрозаводский морской клуб «Полярный Одиссей» следует почти 40 лет. При клубе, на берегу Онежского озера, вырос Морской центр и уже два десятка лет занимается изучением, сохранением и возрождением лучших исторических традиций российского судостроения и мореплавания. Энтузиасты строят корабли по старинным чертежам и описаниям. А потом отправляются на них в экспедиции по следам своих далёких предшественников – карельских и архангельских поморов.
Больше тридцати шхун, лодей, кочей, фрегатов (копий древних парусных судов) созданы на стапелях центра и совершили кругосветки, побывали в тридцати государствах на четырех континентах. Цель этих путешествий звучит образно, но точно: «Соединим века, берега и народы».
Уникальный опыт строительства кораблей стал основой свежего проекта «Полярного Одиссея»: создания сети дрейфующих полярных станций нового поколения – российских «арктических челноков» для глобального мониторинга Арктики.
Все эти годы у штурвала основатель и президент клуба Виктор Дмитриев.
В один из июльских дней вызвала такси, чтобы «на всех парусах» добраться до Морского центра. Объяснила таксисту, что это на берегу Онежского озера, в районе бывшей трикотажной фабрики, даже точный адрес назвала: улица Ригачина, 37 б. Приехали, но … не туда.
– Куда вам конкретно нужно? – недовольно спросил таксист
– Где-то тут должен быть «Полярный Одиссей», – уточнила я.
– Так бы сразу и сказали … – облегчённо вздохнул водитель и развернул такси.
… За невысокими воротами открылась гавань с большими и малыми судами у причалов, разными строениями. Казалось, будто попала в другой город и другой мир, где тишина, спокойный плеск волн пригретого солнцем озера, ритмичный стук топоров оттуда, где что-то ремонтируют и строят у берега.
Навстречу мне быстро шел человек среднего роста, худощавый, по-рабочему просто одетый. Если бы не знать, что на днях собратья по клубному делу, друзья и поклонники торжественно отметили его семидесятилетие, то не поверила бы календарю. Что-то в этом человеке, в его скорых движениях, негромкой торопливой речи, в тронутых ветром вихрах на русоволосой голове проступало мальчишеское. Быстрый взгляд серых глаз одновременно и приветлив, и проницателен, и немного уже усталый от всяческих дневных забот.
Место для нашей беседы Виктор Дмитриев выбрал по погоде. Миновав по-домашнему уютное помещение клубной кают-компании, мы поднялись на просторную террасу, напоминающую корабельную палубу. С неё открывался живописный вид на берег, озеро с островами и клубовский флот с его красой и гордостью: знаменитыми на весь мир парусниками: лодьей «Святитель Николай» и бригантиной «Полярный Одиссей». Смотрятся корабли величаво, сказочно. Сверху было видно, что на палубах деловито копошились люди, то ли матросы, то ли туристы… Адмирал, как уважительно здесь называют Дмитриева, пояснил, что капитаны и матросы знакомят с хозяйством клуба и Морского центра группу студентов ВГИКа, приехавших снимать фильм о Карелии. И, похоже, территорию Морского центра творцы покидать не торопятся…
В лодке деда
Школьником он каждый год с нетерпением ждал летних каникул, чтобы отправиться с родителями к деду на юг Карелии, в городок Сортавала. В небольшой, но вместительный, с любовью построенный дедом дом на самом берегу Ладожского озера. На дедовой лодке, сработанной им же по всем правилам этого непростого ремесла, и начались первые странствия юного путешественника по Ладоге, между островов. И пусть лодка не корабль, и сам он пока не дорос до капитанов любимых книг Жюля Верна, Джека Лондона, Майн Рида… Но от морского простора захватывало дух, и весла подчинялись умелому гребцу.
Если от деда и отца Виктор унаследовал мастеровитость, то свою раннюю страсть к чтению он считает заслугой мамы. Мария Григорьевна много лет заведовала отделом комплектования книг в Публичной (теперь Национальной) библиотеке Петрозаводска. Не по летам любознательный сын успевал прочитывать первым все книжные новинки на самые разные темы: о морском деле, авиации, космонавтике, ядерной физике, кибернетике … Тяга к точным наукам не мешала романтическим мечтам о подвигах и дальних странствиях. Напротив. Дотошный паренек рано усвоил, что без знаний далеко не уплывешь и мира не откроешь. А он, ни много ни мало, чуть не с первого класса школы мечтал исследовать Арктику, как герои «Двух капитанов» Вениамина Каверина, любимой из книг.
Мария Григорьевна чутко угадала способности сына, и отвела своего книгочея-технаря в кружок «Умелые руки» Дворца пионеров. Потом Витя увлеченно занимался в конструкторском, юных моряков и радиотехническом кружках. В итоге лодку деда на Ладоге украсил поднятый внуком парус.
Дальше все складывалось, как у большинства советских мальчишек, жаждущих самостоятельности и дела по душе. После восьмого класса устроился на работу в организацию по ремонту радиолокационной техники, учился в вечерней школе. К поступлению в институт на физико-математический факультет у Виктора Дмитриева, в отличие от многих сокурсников, имелся трудовой стаж.
Электронику, механику, сварку – всё это осваивал легко. В вузе увлекся наукой, часами занимался в лаборатории. Ладный, подтянутый, всегда со вкусом и аккуратно одетый, способный к наукам девятнадцатилетний вундеркинд вскоре завоевал сердце своей симпатичной однокурсницы.
Нина Алексеевна тепло и с мягким юмором вспоминает: «Подружились мы второкурсниками, на картошке. Если помните, в шестидесятые годы в стране была традиция: старшеклассники, студенты, работники предприятий и служащие отправлялись на месяц в совхозы помогать в уборке урожая. Убирали в основном картофель, потому и называли эти трудовые десанты «на картошку». После рабочего дня начинался длинный, теплый вечер, мы гуляли по селу под яркими звездами на темном небе. Виктор вдохновенно рассказывал мне о космосе, о разных технических идеях. И я думала, что более умного человека ещё не встречала. По жизни так и оказалось. С ним надежно, умеет находить выход из запутанных ситуаций. Другой бы отступился, бросил, а он – нет. И абсолютно не меркантильный …».
Молодожены получили распределение в далекий от Петрозаводска карельский поселок Вирандозеро. На карте Виктор увидел, что поселок этот у самого Белого моря. И решительно произнёс: «Едем!».
Через два месяца молодого учителя физики и математики призвали в армию.
Дмитриева направили на службу в Ленинградскую космическую академию имени Можайского. Космос потеснил мысли о море и студенческие мечты построить катамаран и поплавать с друзьями по Волге. Вечерами он засиживался над чертежами своего космического корабля. Но это масштабное изобретение Дмитриеву зарегистрировать не удалось. Неудачу он, то ли в шутку, то ли всерьёз, объясняет так: «В моём изобретении было 90 процентов новизны, и …потом я же не мог конкурировать с мощными монстрами в этой сверхсекретной отрасли?».
После дружбы с космосом демобилизовался на землю.
Устроился инженером в лабораторию СМС (петрозаводский филиал Союзной сети магистральной связи и телевидения). Рассказывал, что сначала работа захватила: свежие идеи, каждый месяц выдавал новые рацпредложения. С шефом, Валентином Петровичем, прекрасно сработались.
Все как будто шло своим чередом. Но …
Пробный «Одиссей»
– Однажды вечером, – вспоминает Виктор, – прибегает ко мне товарищ мой давний, бывший однокурсник с новостью: «Тут мужик один судно продаёт!» Поехали смотреть. На берегу стоял МРБ (малый рыболовный бот) с большим корпусом… Словом, то, что еще вполне можно восстановить. И цена подъемная, 500 рублей. По тем временам это три зарплаты младшего научного сотрудника. Собрали с друзьями нужную сумму, выкупили бот. Начали восстанавливать. По выходным, конечно. У всех нас, четверых «акционеров», были и основная работа, и семьи. Как-то удавалось доставать дефицитные болты и все прочее необходимое для ремонта. Справились быстро. Спасибо главным моим помощниками – Виктору Гоккоеву и школьному другу Саше Максимову. Два года мы на нашем «Арго» с друзьями и семьями путешествовали по Онежскому озеру. Не без приключений, конечно: то якорь теряли, то солярка кончалась …
Но в сильный шторм «Арго» смыло со стоянки мощной волной.
Одно утешало: судно Виктор успел застраховать на 2200 рублей. По тому курсу большие деньги. Однако их пришлось поделить между друзьями-акционерами: команда «Арго» раскололась.
Бывший капитан стал думать, какой корабль строить дальше. Конечно, мореходный.
И снова повезло. Знакомый выставил на продажу свой рыболовный бот, отработавший и списанный. В конце семидесятых петрозаводская судоверфь делала для рыбаков корпуса таких ботов. Виктор работал радиоинженером, получал премии за рацпредложения. Так что смог купить этот корпус без руля и ветрил и отремонтировать.
Оснащенный парусами бот с двадцатисильным двигателем его капитан и владелец, тридцатидвухлетний инженер, старший научный сотрудник НИИЦМАШа назвал в честь своей мечты «Полярным Одиссеем». В первое плавание отправился по озерной системе до Ленинграда и Кронштадта. В экипаже – три знакомых школьника, жена Нина и четырёхлетний сын Алеша.
Положенный отпуск нечасто выпадал на лето. Ради походов на «Одиссее» пришлось поменять работу, которая уже не сулила никаких интересных и новых перспектив. Виктор устроился на Станцию юных техников. Увлек ребят картингом. И отпуск у него теперь был учительский – всё лето.
Грот-мачта из новогодней ёлки
В 1981-м году бот «Полярный Одиссей», переоборудованный Дмитриевым с помощниками в парусно-моторную шхуну, был готов к первому дальнему походу по маршруту экспедиции русского полярного исследователя Эдуарда Толля. В команде шхуны – восемь энтузиастов. Капитан или кормчий – Виктор Дмитриев. В числе матросов самые отважные журналисты местных петрозаводских газет, телевидения и московской студии «Центрнаучфильм».
Дмитриев и его спутники добрались до порта Амдерма в Карском море, что на стыке Европы и Азии. Но поход оказался неожиданно трудным. Неприятных сюрпризов хватало: то судовой винт теряли в Белом море, то срочный ремонт требовался. В Карском море уперлись во льды. На этом плавание завершилось.
На обратном пути шхуну сопровождали сильные шторма. Экспедиция длилась около двух месяцев. О ней писали газеты, тележурналисты выпустили фильмы.
Вокруг корабля и Дмитриева стал собираться клуб из тех, кто выдержал испытание походами в Баренцевом и Белом морях. Ходили по традиционным промысловым маршрутам поморов.
В восемьдесят третьем, перед новым плаванием, «Одиссея» приодели, оснастив тремя мачтами и новым комплектом парусов. Команда шхуны отправилась на поиски останков древних судов и старинных поселений поморов с их домашними верфями. Тогда у Дмитриева и зародилась идея построить в будущем копию коча – старинного судна поморов.
Через год, после похода к древним очагам поморского мореплавания, Виктор решил продать деревянного ветерана «Одиссея», чтобы приобрести более надежный и вместительный стальной корпус – основу для нового судна. Хотелось иметь большой корабль, оснащенный снаряжением для поисков и с барокамерой на борту.
В каких муках рождался второй «Полярный Одиссей», по-настоящему прочувствовал только сам Дмитриев.
Списанное по старости и почти разоренное рыболовецкое судно Петрозаводский рыбокомбинат в конце концов отдал клубу в обмен на металлолом. На деньги от продажи прежнего «Одиссея» всеми правдами и неправдами удалось доставать необходимые для ремонта дефицитные запчасти. Помогли Дмитриеву и хорошие отношения с городскими и областными комсомольскими лидерами, загоревшимися уникальным проектом. Хотя, к слову, сам Виктор ни в комсомоле, ни в партии не состоял. О нем судили по его делам. И тут придраться было не к чему.
Чтобы идти в Арктику, новому кораблю требовалось парусное оснащение. Если движок в походе откажет, выручат паруса.
С озорным блеском в глазах Виктор вспоминает, что на грот-мачту пошла новогодняя ёлка с главной площади города. Конечно, после того, как она уже отыграла Новый год. После праздников её все равно бы убрали и распилили. А ровная, высокая, стройная ель так годилась для мачты на корабле! Заполучить ёлку помог секретарь обкома комсомола Юрий Русанов. Он дружит с клубом до сих пор.
Беломорская кругосветка
Когда корабль был готов к походу, в Петрозаводске объявились двое москвичей, они искали подходящее судно для кругосветного путешествия, в честь 125-летия популярного молодежного журнала «Вокруг света». Представители журнала оказались в столице Карелии в нужное время в нужном месте. Адмирал охотно принял на борт новых участников «Беломорской кругосветки».
Летом 1984 года экспедиции предстояло пройти по всему периметру Белого моря. Журналу было важно рассказывать в местах стоянок о своем издании. Дмитриеву с помощью журнала удалось подкрепить статус клуба и корабля. Поскольку идею журнала о кругосветном путешествии с воодушевлением поддержал ЦК ВЛКСМ, то многие формальные вопросы теперь решались намного проще. Клуб стал членом карельского отделения Всесоюзного географического общества. Корабль «Полярный Одиссей» получил сертификат научно-спортивного судна. Деньги на экспедицию выделил ЦК ВЛКСМ.
Однако путешественников ожидали подводные рифы, которые мог предвидеть только Дмитриев, уже ходивший на прежнем судне в акваторию Беломорско-Балтийского канала (ББК). Он знал, что пограничники имели формальные права не пропустить парусник через канал. Это бы и произошло, несмотря на высокий ранг экспедиции. А документов, которые потребовали бы и те, кто охранял ББК «от врагов и шпионов», и бдительная судоходная инспекция, и транспортная прокуратура, у капитана «Полярного Одиссея» не имелось. И не полагалось.
Тут Дмитриев припомнил, что заправляет безопасностью на ББК его однокурсник по физмату. Разыскал его по связи. Немалых трудов стоило сотруднику госбезопасности Валерию Бабкину уговорить своё руководство пропустить судно в канал. Случись что, он ответил бы своей карьерой.
– Настоящий друг. Всё взял на себя. И нам милостиво разрешили войти в канал. Хотя к нам пограничники уже привыкли: мы же из года в год ходили мимо канала в поисках останков поморских кораблей. Так что Валера Бабкин особо отмечен в нашей истории … – с теплотой в голосе заметил Адмирал.
Препятствия продолжались. На подходе к 17-му шлюзу «Одиссей» встречала судоходная инспекция. Потребовали документы. Пришлось показать то, что имелось: письмо журнала «Вокруг света», акт техосмотра и сертификат на судно. И на этот раз обошлось. Да и то потому, смеется Дмитриев, что вовремя отдал команду «быстро уносить ноги, пока, разобравшись, нас не тормознули».
Дальше шли морем по городам и весям. Газеты о них писали, телевидение снимало. Казалось, всё неприятное позади.
Когда вышли в Баренцево море, на подходе к Гремихе, путешественников встречал большой сторожевой корабль. Выяснилось, что разрешение на вход в Гремиху, где находилась военно-морская база, нужно было получить заранее в штабе ВМФ.
Теперь Виктор рассказывал о пережитых препятствиях на пути их не встраивавшегося в рамки инструкций и правил корабля так, как будто пересказывал детектив. Моряк со сторожевого катера указал, где причалить. Потом поднялся на борт шхуны: «Кто такие? Почему без спроса? Судно арестовано, команда – тоже. Капитан может идти в штаб разбираться».
– А наши опытные москвичи уже тихо слиняли, убежали в штаб, – продолжает воспоминания Дмитриев. – Минут через двадцать приезжает представитель руководства с замполитом. Узнаём, что арест снят. А вечером банкет в честь экспедиции и экскурсия. Словом, иногда приходилось чувствовать себя чуть ли не Остапом Бендером… Но уже из новой эпохи. Мы не жульничали, не воровали, а занимались хорошим делом. Вроде все нормальные люди это понимали, приветствовали, чем могли, помогали. И всё же в любой момент экспедиция могла бесславно завершиться. Из-за инструкций, в которые мы не вписывались. Всё это надо было как-то обходить. И обходилось. Поставили мы все-таки заготовленную табличку в конце пути, на острове Витте. Сфотографировались возле неё на память.
Остров Витте в Баренцевом море – один самых крупных островов Мурманского берега. Тянется вдоль побережья Кольского полуострова на четыре километра в длину и меньше полутора метра в ширину. Остров необитаем. Впервые остров был нанесен на карты под поморским названием Безымянный в 1822-м году экспедицией Федора Литке на бриге «Новая Земля». Но после того, как в 1894-м году здесь побывал министр финансов России Сергей Витте, картографами Морского министерства остров был переименован в его честь.
Шестое чувство
И обратный путь был далеко, не гладким. Когда вошли в горло Беломорья, плотной стеной встретил туман. На шхуне для ориентации – только компас, карты и …шестое чувство капитана Дмитриева. Оно не раз спасало. Спасло и на этот раз.
Счастье, что теперь Дмитриев может только вспоминать об этом: «Пошел я с мостика капитанского чайку попить. Пью чай и чувствую, что вибрация корпуса изменилась. Стало ясно, что пошла придонная волна, это значило, что под нами мелководье. Бегу в рубку, даю команду «назад» и вижу, что песок поднимается из-под винта. Вдруг туман разрывается – и перед глазами огромная стена бурунов… Ещё секунда – и мы бы влетели в эту стену… Смотрю на карту: куда же забрели? Оказалось, к банке Литке… Поморский корабль знаменитого морехода Федора Литке сидел на этой банке… Мгновенно сменил курс, чтобы её обойти. Именно тогда ясно понял, что у поморов все так и было: только компас и шестое чувство… Современные мореходы его утратили, да и зачем оно им, если есть современные навигационные приборы …».
На родном берегу экипаж «Полярного Одиссея» встречали как героев. После этого похода о карельских «полярниках» узнала вся страна: из публикаций в центральных газетах, из телевизионной передачи «Клуб путешественников», которую вел знаменитый журналист Юрий Сенкевич. На фоне всеобщего ликования никто не догадывался, что нетипичное для морей и океанов судно – парусная шхуна «Полярный Одиссей» – давно попала в черный список судоходной инспекции, что штурвал шхуны после этой экспедиции опломбирован по требованиям инструкций, что новых плаваний на этом корабле уже не будет.
Настала пора для осуществления самой заветной мечты Адмирала: построить настоящий поморский коч.
Поморы одевали свои корабли-кочи «в шубу»: их корпус защищала от натиска льдов двойная деревянная обшивка. На кочах поморы, занимаясь рыбным промыслом, преодолевали тысячи километров в северных морях. Деревянные конструкции, изготовленные из крепких пород дерева, крепили железными скобами и гвоздями.
Из архивных документов известно, что, например, архангельские кочи были длиной 18,5 метра, шириной 5,17 метра, грузоподъемностью 30-40 тонн, то есть размеры их внушительны.
Поморы достигали арктических широт, недоступных никаким другим судам с металлическим корпусом и механическими двигателями.
Днище корпуса было округлым, напоминающим половинку ореховой скорлупы. Такое судно льды раздавить не могли, потому что его корпус, благодаря округлой форме, выжимался наружу. Эти суда допетровских времен слыли самыми долговечными целых пять столетий. Благодаря таланту и пытливости ума поморских мастеров кочи приобрели еще одну уникальную особенность: нос и корма у них делались одинаковой формы и срезанными под углом 30 градусов, что позволяло легко вытаскивать их на берег.
Несмотря на то что Пётр I решил преобразовать российский флот по западным образцам, что при нем строительство «староманерных» судов было строжайше запрещено, великий российский преобразователь не смог добиться полного повиновения потомственных кочевых мастеров. Под угрозой расправы они сумели сохранить вековой опыт и традиции своих предков, продолжали строить кочи.
Благодаря подвигу поморов некоторое количество кочей сохранилось до начала XX века. Их по достоинству оценил норвежский исследователь и филантроп Ф. Нансен, задумавший трудную экспедицию на Северный полюс. При выборе прототипа для строительства судна «Фрам», которое, по замыслу, должно было дрейфовать во льдах, он принял решение строить судно по опыту кочевых мастеров. И не ошибся.
Наш русский адмирал С.О. Макаров, разрабатывая модель первого в мире ледокола, воспользовался советом Нансена, и тоже остановил свой выбор на образце поморских кочей.
Гениальные изобретения древних поморских мастеров оказались настолько удачны, что и сегодня, через столетие после создания Макаровым первого в мире ледокола «Ермак», они считаются непревзойденными для строительства судов ледового плавания.
Второе рождение коча
Мало кто верил и одобрял затею Дмитриева сделать точную копию коча.
По выходным Адмирал не один месяц копался в архивах в поисках нужных сведений. Сделал несколько вариантов чертежей, остановился на девятом.
Но где взять деньги, чтобы строить? Секретарь петрозаводского горкома комсомола Вениамин Каганов (ныне заместитель министра образования и науки РФ), с уважением и доверием относившийся к неугомонному мореплавателю, посоветовал ему поделиться замыслами с руководством судостроительного завода «Авангард», тогда одного из ведущих предприятий Карелии. Завод выпускал большие рыболовные корабли, минные тральщики. Возглавлявший его Валерий Васильевич Судаков внимательно выслушал доводы изобретателя, посмотрел чертежи. Всю эту кропотливую работу уважительно оценил. Спросил только: «А где же печать регистра?».
— Так откуда же у поморов регистру взяться? Если строить, так натуральный коч, никаким регистром не связанный, — ответил Дмитриев.
Директор дал добро и в помощь энтузиастам пригласил опытного ветерана-судостроителя. К работе приступили вчетвером: главный конструктор коча Дмитриев и его сотоварищи: Леонид Ляпихов, Николай Карпин, Сергей Железов.
Узнав о строительстве коча, редакция журнала «Вокруг света» предложила готовить новую экспедицию, в Мангазею. В первый русский заполярный город XVII века в Западной Сибири. По нему ещё в XVI веке совершали свои многотрудные походы поморы.
Когда коч стал вырисовываться, в команду вернулись те, кто искренне считал идею капитана, мягко говоря, нереальной. Пополнили команду и новички.
5 июня 1987 года коч «Помор» был спущен на воду.
Бунт на корабле
Коч – судно без мотора, идет только с помощью весел и парусов. Грести нелегко, особенно при сильном встречном ветре. А делать это требовалось почти непрерывно. Члены команды с огромным трудом осваивали технику средневековья. Экипаж раздражало и то, что двигаться приходилось медленно. В таком ритме: то быстро, то медленно, как позволяла погода, двигались поморы. И не роптали.
Наш коч вели не терпеливые и неторопливые поморы, а современные молодые мобильные люди века скоростей и амбиций. Многим стало не до экзотики: у кого-то кончался летний отпуск, кто-то спешил в свои редакции, чтобы рассказать о путешествии, кого-то не устраивало то, что капитан Дмитриев не сидит на веслах. Хотя это ему и не полагалось, он должен был держать верный курс, упреждать и предвидеть любую опасность в пути. Казавшаяся дружной команда распадалась на глазах.
А когда, предвидя надвигающийся шторм, Дмитриев принял решение зайти в реку, чтобы отстояться, переждать стихию, которая могла поглотить их всех, никто не захотел подчиниться.
Пришлось капитану самому сесть на весла и вести корабль в речку Кия.
Стало ясно, что команды, способной продолжать плавание, уже нет. К тому же погода стремительно портилась. Белое море пересекли, а дальше идти себе на гибель. Но понимал это только Дмитриев. Народ то угрюмо ворчал, то возмущенно бил в корму. Дошло до того, что капитану предложили выметаться, дескать, не лыком шиты, пойдем сами. Что оставалось? Дмитриев с помощником Сергеем Железовым спустили лодку и погребли к поселению.
Бунтовщики отправили телеграмму в обком комсомола. А Дмитриев — в редакцию журнала «Вокруг света». От имени журнала ответил бывший флагманский штурман Северного флота Василий Голенко: начальник экспедиции Дмитриев, он же кормщик на корабле, он отвечает за жизнь команды и за корабль. Следует строго выполнять его указания.
В отправленный пограничниками мотобот капитан усадил своих повстанцев и отвез в поселок ждать теплохода.
На коче остались двое: сам капитан и его верный помощник Сергей Железов.
Два небольших катера вывели «Помор» в море. Капитан с помощником подняли на коче паруса и с попутным штормовым ветром понеслись в сторону Архангельска. Сменяли друг друга, борясь с волной и сном. Как ни старались, все же коч несло к берегу. На их счастье, рядом оказалось небольшое рыбацкое судно. Рыбаки выручили. Так путешественники добрались по курсу: по реке Мезень до старинного городка с таким же названием. Там, отоспавшись и подкрепившись, договорились, чтобы «Помор» взяли на буксир до Архангельска. Нашлись добрые люди в Архангельском речном пароходстве, разрешили на буксире же протащить коч дальше, вверх по течению реки Северная Двина… В Онежское озеро вышли уже под парусами.
После экспедиции на Мангазею, памятную в том числе и бунтом на корабле, Виктор Дмитриев стал бессменным председателем петрозаводского клуба путешественников и исследователей «Полярный Одиссей». Никто не возражал: Дмитриев его создал, за него отвечал не на словах, а на деле, независимо от обстоятельств и направления ветра.
Игра в карты
В те годы ему, не богатырского сложения, но двужильному удавались не только дальние плавания. На строительство кораблей, на экспедиции нужны немалые деньги. Вопрос, как их заработать, следовал неотступно. Выход виделся один: создавать свою фирму. Сначала это был экспедиционный кооператив «Одиссей», затем в 1991 году появилось НПО «Карелия ТАМП» (как филиал московской структуры В.Я. Скорого и А.М. Пашкевича «ТАМП» — «Творческая ассоциация международных программ»), строившее корабли по чертежам и под руководством Дмитриева. Создали и своё конструкторское бюро. А в 1994 году клуб и «Карелия ТАМП» были преобразованы в ООО «Морской историко-культурный центр». Что позволило в рамках рыночной экономики более эффективно развивать традиционное судостроение и мореплавание. Эта сфера требовала деловых качеств, трезвого расчета, умения ориентироваться во времени. Дмитриев — внук честного трудолюбивого мастерового, удостоенного в известное время клейма крестьянина-середняка, унаследовал от деда не только фамилию и умения, но смекалку.
В паузах между морскими экспедициями Адмирал не почивал на лаврах. В конце восьмидесятых, когда Дмитриев на Станции юных техников учил мальчишек картингу, ему удалось создать в Петрозаводске картодром. Что, как и корабли, и экспедиции, получилось благодаря его фантастическому упорству, подкрепленному уверенностью, что за это стоит браться. Соревнования по картингу уже приобрели популярность. Но проводить их приходилось где придется: то на стадионе по песку (а эта машина, как известно, для асфальта), то на площади Кирова, главной в городе и предназначенной, о чем строго напомнили Дмитриеву, для отдыха и демонстраций трудящихся. И все-таки Виктор Дмитриев уговорил секретарей в Карельском обкоме партии выделить хотя бы временную площадку для соревнований. Так совпало, что в это время в Петрозаводск приехал журналист из популярнейшего в СССР сатирического журнала «Крокодил». Узнал о Дмитриеве и его борьбе за картинг. Вскоре в журнале вышел фельетон «Игра в карты по-онежски». О препонах на пути нового вида молодежного досуга было рассказано так убедительно, что тема картодрома обсуждалась на бюро обкома партии. В итоге первый секретарь обкома КПСС (тогда им был всеми в республике уважаемый Иван Ильич Сенькин) подвёл черту: «Надо развивать спорт. Надо строить картодром. Надо выделить на это деньги!». Сказано – сделано.
Правда, сегодня в Петрозаводске уже нет ни картодрома, ни Клуба юных моряков, в который стремились мальчишки, мечтавшие о дальних плаваниях, ни Станции юных техников…
Чудом продолжает жить морской клуб «Полярный Одиссей». Хотя нет тут никакого дарового чуда, а есть неугомонный человек, гигантскими усилиями которого этот долговременный проект не канул в Лету. Чудаки, одним из которых иногда кажется Виктор даже своим близким друзьям, не только украшают мир. Они его в какой-то мере спасают от всяческой плесени: рутинерства, алчности, равнодушия, серости, зависти…
После не слишком успешного путешествия в Мангазею, в 1988-м году в очередное плавание на коче с капитаном Дмитриевым вышла более подготовленная команда. Её пополнили надежные соратники по дальним походам: научный сотрудник музея «Кижи» Юрий Наумов, журналист Виктор Георги, архитектор и художник Александр Скворцов, Юрий Колышков и другие. Судьба не благоволила новоявленным поморам. В одном из походов штормом сорвало тяжелый руль. Выручили опять же опыт кормчего и отличные мореходные качества коча. Но эти уроки учли. И в дальнее плавание на следующий год решили идти ватагой, то есть двумя судами.
Предстояла экспедиция в Арктику, на Шпицберген, на коче «Помор» и лодье «Грумант», построенной все на той же верфи Морского центра. Всё теми же, своими силами. Но надо было придумать, как добыть деньги и на новую экспедицию, и на всё про всё. Выручила слава: о «Полярном Одиссее» в стране узнавали из центральной прессы и по ТВ. Пошли заказы.
Киностудия «Мосфильм» заказала фирме Дмитриева целый флот – деревянные казацкие струги для съемок советско-американского фильма «Ермак». Команда «Полярного Одиссея» арендовала просторное помещение, чтобы строить в нем казацкие струги. Тогда же восстановили и сдали в аренду корабль «Пилигрим», побывавший в Арктике.
Перед выходом в море коч «Помор» и лодья «Грумант» были освящены по православной традиции. И она прижилась.
После того, как в 1989 году на построенном своими руками коче повторившие маршрут древних поморов (от Архангельска до Шпицбергена) путешественники возвращались на материк, не раз по-доброму вспоминали пастора Бьёрне Соренсена. Пастор тепло принял их в кирхе норвежского посёлка Лонгьир и подарил каждому по Библии. Тогда, перелистывая на корабле в минуты отдыха страницы Священного Писания, Виктор Дмитриев произнёс задумчиво: «Мужики, в самой северной в мире христианской церкви мы побывали… А почему бы на следующий год не взять галс покруче и не сходить на юг, к Земле обетованной? Мужики с сомнением покачали головами.
Под парусом «Надежды»
Шел 1990-й год. За зиму на петрозаводской верфи удалось построить три копии древнерусских парусно-вёсельных лодий: «Вера», «Надежда», «Любовь». А в недрах клуба «Полярный Одиссей» родилась идея миссии «Золотой век».
В книге «К Святой Земле под парусом «Надежды», написанной по следам той четырёхмесячной экспедиции двумя её участниками – журналистом Виктором Георги и архимандритом Августином (в миру Дмитрием Никитиным), Георги в предисловии пишет:
«Советские, а особенно иностранные журналисты спрашивали, почему именно Золотой век? Они искали в этом словосочетании какой-то потаённый смысл. Но его не было.
В древнегреческих мифах так говорится о Золотом веке. В давние-давние времена, когда миром правил титан Кронос, сын Геи-Земли, люди жили как боги, не зная горя и изнурительного труда. Земля щедро кормила их, и старость не смела подступиться к ним. Всю свою жизнь, куда более долгую, чем у нынешних людей, они были молоды и сильны, а смерть приходила к ним незаметно и безболезненно, точно сон. То время и зовется Золотым веком.
Вот мы и решили продемонстрировать наше стремление к достижению общего мира и благоденствия. Только выглядело это не так высокопарно: с помощью гребли тяжеленными шестиметровыми веслами и сна на палубе под открытым небом. А «культурно-экономическим взаимодействием» были песни под гитару отощавших за месяцы плавания «паломников». Поставив лодью к причалу очередного греческого острова, приходилось располагаться вокруг железного ящика-копилки с лаконичной надписью «Help fund for expedition» («Помогите для нужд экспедиции»)».
Итак, в июне 1990 года Виктор Дмитриев повел в дальние края целую флотилию. Из Онежского озера вышли на Волгу до Волгограда. По Дону спустились в Азовское море, достигли Чёрного. Затем следовали по курсу: Босфор и Дарданеллы, остров Лемнос и гора Афон, Афины, острова Сирос, Родос, Патмос, турецкий город Каш, остров Кипр, израильские Хайфа и Тель-Авив, египетские Порт-Саид и Александрия. В поход отправились три парусно-вёсельные лодьи, а финишировала только «Надежда» с яхтой «Орла», присоединившейся к экспедиции в Мариуполе.
– Денег на плавание мы немного заработали, но не успели решить вопрос по всем нашим зарубежным перемещениям. И вот тут здорово помог наш друг из Мариуполя Иван Никандрович Просвирин – капитан второго ранга в отставке, создатель юношеского клуба «Родина» в этом городе, – вспоминает Дмитриев. – Если бы не он, наше паломничество вряд ли бы состоялось. Ему удалось убедить руководство Азовского морского пароходства стать нашими спонсорами. При условии, что с собой мы возьмём их стальную двенадцатиметровую яхту «Орла» с молодежным экипажем и … с хорошей радиостанцией на борту.
Пароходство выделило солидную сумму в девять с половиной тысяч долларов. На эти деньги агенты пароходства в разных портах обеспечивали экспедицию пресной водой, питанием, топливом, оплачивали стоянки в портах…
Экспедицию «Паломничество», длившуюся четыре месяца, Дмитриев считает самой, может быть, важной. В ней каждый из 70 участников проявил себя как мог и как умел. До конечной цели – горы Синай – добрались лишь пятеро: большинство по разным причинам приходилось с полпути возвращать различными способами обратно.
На вершине священной для иудеев, христиан и мусульман горы Синай, где, по Библии, пророк Моисей получил от Бога десять заповедей, которые он высек на каменных скрижалях, прозвучали десять навсегда актуальных общечеловеческих заповедей и на русском языке: не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего…
Они были первыми после соотечественников, которые в 1914 году совершил паломничество из России в Палестину.
Называться председателем миссии «Золотой век» при Фонде народной дипломатии обязывало не только к тому, чтобы собрать команду, способную отправиться в путь, таящий немало опасностей и неожиданностей. Дмитриев старался, как мог, собрать на трёх лодьях представителей разных религий и национальностей. Это было непросто.
– Представители иудеев сначала зажглись, потом охладели, сославшись на то, что на корабле не будет кошерного питания. И представители мусульман в последний момент передумали… Но тут наши друзья из Мурманска Витя Георги и Юра Беспалов познакомились с бахаистами. И в середине июня с Онежского озера в составе нашей флотилии стартовали с нами и они: мужчины и женщины из Канады, Финляндии, Германии, Ирана и других стран. Всего 18 приверженцев учения Баха-Уллы, о котором мы до этих пор ничего не знали. Их объединяла одна вера – в возможность построения в наши дни всемирного сообщества людей. Так, наверное, можно сформулировать основную мысль учения бахаизма, одной из молодых мировых религий. Наши бахаисты мужественно перенесли все невзгоды и неудобства лодейной жизни: и бытовые, и сильный шторм, который выбросил на пустынный берег Белого озера флагманскую «Надежду». С экспедицией они дошли по Волге и Дону до Казани и остались довольны, что смогли ощутить и экзотику плавания, и увидеть непарадную сторону российских городов. Правда, они сильно сомневались, что мы все же дойдем до Хайфы, где, кстати, находится всемирный центр бахаизма. Однако на всякий случай все же предупредили своих единоверцев в Израиле о возможном прибытии русских викингов. Нам это здорово пригодилось и помогло … –рассказывал Дмитриев с неизменным юмором.
Правда, в самом походе часто было не до шуток. Напомню, что лодьи энтузиастов из Петрозаводска не соответствовали инструкциям союзного портнадзора. Такие суда как бы не должны были существовать в природе. А для каждой экспедиции требовалась гарантия безопасности самодельной флотилии. Не было такой гарантии ни у Стеньки Разина, направлявшего свои струги к турецким берегам, ни у легендарных аргонавтов, отправившихся по морю в Колхиду за золотым руном… Не было её и у Виктора Дмитриева, сначала ходившего северными морями в Арктику, теперь отправившегося к морям южным. Были компас, навигационные карты, спасательные плоты и жилеты, испытанная в дальних походах команда, и документ, удостоверяющий, что судно зарегистрировано в журнале Всесоюзного географического общества (сейчас «Русское географическое общество»). Был ещё документ журнала «Вокруг света» с просьбой оказывать содействие и «верительная грамота» о благонадежности, подписанная главой Госбезопасности. Но и все эти документы оказались бы бессильны перед правилами и инструкциями современного мореплавания, если бы не находились люди, помогавшие флотилии Дмитриева двигаться вперёд.
О том беспримерном путешествии, которое невозможно было бы повторить, один из давних соратников Адмирала журналист Виктор Георги может рассказывать, часов не наблюдая:
– Да, в большей своей части мы были и остались людьми нецерковными. Моряки вообще народ нерелигиозный, скорее суеверный. Но когда, получив благословение на поход от Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, мы шли вниз по Волге и слышали торжественные молебны в нашу честь в местных храмах, когда верующие старушки приходили к причалу и целовали палубы наших лодий, зная, что они идут к святым местам, в наших душах что-то переворачивалось. Казалось, что многие привычные представления уходят в прошлое, что мы изменились. И не в худшую сторону…
На пути к Святой земле сбылась ещё одна мечта Дмитриева и его команды: лодьи клуба «Полярный Одиссей» вошли в родное для Одиссея-Улисса Эгейское море. Оно встретило их попутным свежим северо-восточным ветром.
В миссии «Золотой век» летняя экспедиция «Паломничество» была в 1990 году не единственной. Весной мореходы повторили древний торговый маршрут, соединявший по внутренним водным системам Балтийское и Белое моря.
А экспедиция «Скандинавское кольцо» с капитаном Александром Скворцовым на судах-ветеранах клуба, обогнув Скандинавский полуостров, вернулась домой Балтийским морем.
***
18 января 1991 года торжественно освятили новое судно. Назвали его «Святитель Николай». У поморов многое связано с именем этого святого, которого они считали защитником мореходов.
На постройку корабля пришлось взять большой кредит в банке. Для самых сложных работ Дмитриев пригласил в помощь искусного плотника-корабела Николая Карпина. Всего за полгода родилась новая парусная лодья. Первым её капитаном стал Александр Скворцов, он же участвовал и в строительстве.
Дальше были другие новые корабли, новые плавания, воспитанные Адмиралом новые капитаны. Среди них сын, Алексей Дмитриев, выпускник естественно-географического факультета Карельского педагогического института. Ещё подростком Леша Дмитриев ходил с отцом в плавания. Он многому и главному научился от него. Алексей постепенно освоил не только судовождение, но механику. Это значит, что он может сам устранить технические неполадки в недрах корабля, не вызывая для этого подмогу. Как и отец, Алексей Дмитриев умеет собирать и работать с командой – людьми из разных уголков России. Судно-ветеран «Святитель Николай» доверено Дмитриеву младшему.
Три президента в одной лодке
Недавно «Святитель Николай» вернулся из очередного плавания. На этот раз – из путешествия по Ладоге.
А сколько хожено по морям, по волнам за 38 лет! Самая краткая хроника походов могла бы составить солидную печатную брошюру
90-е годы отмечены беспримерным плаванием коча «Помор» в арктических морях с экипажем капитана Юрия Наумова. «Помор» достиг поселка Скэммон-Бэй на Аляске, где стал на зимовку. Затем коч продолжил вояж вдоль берегов бывшей «Русской Америки». С помощью моряков американского торгового флота (российские и американские суда осуществляли перевозку коча на своих палубах бесплатно) путешественники добрались до Сиэтла в США. Затем коч пришел в канадский Ванкувер, где стал на зимовку по приглашению Местного морского музея.
В девяносто втором спущены на воду построенные совместно с заводом «Авангард» копии фрегатов петровской эпохи «Святой Дух» и «Курьер», бот «Пилигрим», галеас «Святая София». Фрегат и бот участвовали в первом фестивале деревянных судов в финском городе Котка и на Аландских островах, там, в музее крепости Бомарзунд, мореходы из Петрозаводска обнаружили старинные пушки, отлитые на Петровском заводе в 1748 году.
В 93-м заложена поморская шхуна «АРТ-Ковчег», предназначенная для музыкантов, артистов, художников. «Святитель Николай» открывал островные Олимпийских игры на острове Уайт в Великобритании.
В Санкт-Петербурге фрегат «Святой Дух» признан лучшим кораблем морского парада в День города.
В 94-м лодья «Любовь» совершает переход от берегов Испании на родину. Её экипаж из двух (!) человек – капитана Анатолия Курдюмова и матроса-переводчика Михаила Тигушкина – сумел пройти от испанской Картахены до Афин.
В 96-м в день празднования 300-летия Российского флота в Морском центре торжественно открыли Морской музей – первый в стране музей традиционного деревянного судостроения под открытым небом. В экспозиции представлены корабли-ветераны клуба и только что построенный петровский ботик.
Сегодня музей клуба – просторная кают-компания. Каждый из стендов посвящен отдельному походу. Здесь карты, фотографии моряков и жителей дальних стран, старые навигационные приборы и много чего ещё. На музейных теперь уже снимках увидела знакомые, тогда ещё юные, счастливые, обветренные в морских походах лица своих коллег, известных в Карелии журналистов Валерия Верхоглядова, Сергея Никулина, Александра Трубина… Благодаря им о «Полярном Одиссее» и его основателе узнала и республика, и страна.
На одной из фотографий, как не без гордости заметил Адмирал, три президента. Российский президент Борис Ельцин внимательно слушает президента клуба Виктора Дмитриева, который, не теряя времени, погружает Бориса Николаевича в проблемы маломерного флота. За их беседой, присев на борт судна, наблюдает бывший тогда главой Карелии Виктор Николаевич Степанов. Снимок сделан в июле 1997 года. Тогда Борис Ельцин охотно согласился прогуляться до острова Кижи на борту исторической шхуны. Первый президент России оставил автограф, который хранится в музейной Книге отзывов: «Получил большое удовольствие от парусника, от природы, от рыбалки, оттого, что первый раз ходил на паруснике. Молодцы поморы. Давайте готовить большой маршрут им. Петра I и рейс на Северный полюс. Есть нужда – помогу! Президент России».
И с Божьей помощью
Хроника рождения кораблей и морских походов настолько обширна, что задумаешься, как всё это удалось даже в самые неблагоприятные для страны времена, когда рухнули многие ведущие предприятия? В их числе и один из флагманов российского судостроения – петрозаводский завод «Авангард». Мутной волной стихийных преобразований смыло немало того, что стоило бы обновить и сохранить.
Но выжил клуб «Полярный Одиссей» с Морским центром не только благодаря подвижническому труду Дмитриева и тех, кто оставался рядом с ним при любой погоде.
Виктор Георги, старый друг Адмирала, осмысливая феномен Дмитриева, отметил два главных свойства его натуры. Первое – упрямое желание осуществить задуманное. Иногда и ему, и другим казалось, что дело, за которое берётся Дмитриев, не по его силам, что для этого дела есть более знающие и профессиональные люди, что они справились бы с задачей качественнее и проще. Но в какой-то момент эти люди отступают. А Дмитриев – нет. И дело сделано. Другое его качество – редкое чутье.
– Поначалу, когда с ним общаешься день, два, три, неделю, даже месяц, кажется, что все шишки на него валятся, что всё прахом пошло, не потянул. Но проходит ещё какое-то время и понимаешь, что Дмитриев тогда решил верно. К примеру, идет спор, что эту экспедицию проводить рано, лучше бы годом позже. Но он стоит на своём: именно сейчас! И оказывается прав.
Помнится, с какой иронией даже друзья отнеслись к его идее построить коч. Дескать, можно чудить, но не до такой же степени?! Но он нашел время и сумел сделать чертежи, смоделировать экспедицию на Шпицберген. Сумел доказать, что именно на таком коче и плавали поморы в средневековье, когда русские люди колонизировали побережье Северного Ледовитого океана. Помню, как Виктор предлагал Юрию Сенкевичу, ведущему телевизионной передачи «Клуб путешественников» (он был хорошим другом нашего клуба), возглавить экспедицию. Но Сенкевич, ступив на борт коча, поёжился и пошутил: «Что-то не хочется в мерзлоту. Нет уж! Лучше в Африку!» – рассказывал Георги.
Отметил он и то, что чутье, интуиция идут у Дмитриева в согласии с потрясающим знанием моря. Как в тех байках о старых капитанах, которые просыпаются и, даже не глядя в иллюминатор, не видя, что там за бортом творится, просят юнгу принести полстакана забортной воды. Попробовав воду на вкус, капитан, по солености воды точно определяет, где идет корабль, на каком расстоянии от берега…
Все эти знания Дмитриев почерпнул не только из книг, которых прочел великое множество, а в плаваниях. Эти его знания не раз спасали корабль, экипаж, экспедицию. И ещё одно качество подарено судьбой Виктору Дмитриеву – везение.
Георги вспомнил о случае в Средиземном море, когда они плыли на флагманской лодье «Надежда» к Святой земле. На том отрезке пути они шли к саркофагу, где был похоронен Николай Мириклийский, известный нам как Николай Угодник, самый почитаемый в России святой. До берега оставалось восемь-девять часов ходу. Вдруг небо потемнело, внезапный шквальный ветер поднимал со всех сторон огромные волны. Карельским паломникам деваться было некуда: ни одного острова рядом, нигде не укрыться. Оставалось идти вперед, благо, ветер дул попутный. Но ничего хорошего не ждали: каждую минуту могло захлестнуть волной и потопить. Продолжали идти. Спасло чудо! Над кораблем – полоса чистого голубого неба, и ветер в паруса спокойный, попутный. Вокруг же мрак, ревущие волны, молнии…
– В 91-м, когда на парусной шхуне мы шли испанскими, итальянскими берегами, железный занавес ещё не был поднят, и волна богатых русских ещё не хлынула за рубеж, – продолжает рассказ Виктор Георги, – в Италии, Испании, других странах на нас, обветренных, безденежных, усталых, но неунывающих, смотрели широко открытыми глазами. И скорее всего не понимали, как это возможно: быть бедными и путешествовать по свету? Мы открывали мир, а мир открывал нас. Доходило до нелепых ситуаций. В одной из экспедиций мы получили разрешение от Папы Римского на аудиенцию с ним в Ватикане. Это было немыслимо по тем временам, когда у нас в СССР глушили Радио Ватикана. Но мы решились. Валюты, чтобы нормально поесть в каком-нибудь кафе, у нас не имелось. Поэтому из дома мы захватили с собой рюкзак с консервами. Конечно, охранники не пустили нас в собор с рюкзаком. Пришлось оставить караулить припасы Лёшу, сына Виктора Дмитриева. Алексей по этой причине так и не попал на аудиенцию.
Да можно сказать, что Дмитриев состоит из противоречий, что не приспособлен ни к тому, ни к нашему времени. Зато он, как никто из нас, приспособлен к жизни. И умные, опытные люди это чувствуют, и потому чаще всего относятся к нему с доверием.
Виктор Георги припомнил и такой случай.
В 2009 году на только что построенной бригантине «Полярный Одиссей» Виктор Дмитриев в компании с Виктором Георги и старым другом по походам москвичом Сергеем Черновым отправились по Ладожскому озеру на Валаам, взяв с собой для подарка Валаамскому монастырю камень с Гроба Господня, церковные книги, привезённые со Святой Земли. Настоятель монастыря пригласил путешественников к себе в покои. Георги с Черновым старались правильно начать беседу, говорили о встрече с монахами Горы Афон и дальше на эту тему. Но владыка, внимательно посмотрев на Дмитриева, спросил его живо и с интересом: «А шторма были, трудно было в пути?» И дальше слушал только его безыскусную речь человека, нисколько не пытавшегося лукавить, нравиться.
Ломать – не строить
Жить прошлым, даже таким ярким и доблестным? Дмитриев не видит в этом ни смысла, ни пользы. Да и знает он, что вернуться никуда нельзя, хотя порой и хочется. Нельзя по многим причинам. Одна из них та, что законы в стране поменялись. В 2001 году чиновники и депутаты составили Кодекс внутреннего плавания. По мнению Дмитриева, профессиональных яхтсменов и опытных владельцев маломерных судов, этот документ – высший пилотаж оторванной от реальности бюрократической мысли. Если ему следовать, то деревенского владельца обычной лодки-кижанки или балаклавского владельца ялика, всю жизнь подрабатывавших перевозкой туристов, отдыхающих на рыбалку или на другой берег, нужно привлекать к административной ответственности, наказывать штрафом. По этому кодексу для такой услуги следует регистрировать свое судно или лодку в Речном реестре как пассажирское, покупать лицензию, и на все это тратить сотни тысяч рублей. Законодатели заявляют, что документ выстрадан, что море ошибок не прощает. Да, вода не прощает личных ошибок дипломированных капитанов, тех их персональных ошибок, что ведут к авариям. Причем здесь реестр и лицензия?
– И что в итоге? – горячится Адмирал. – Закон запрещает судовладельцу без лицензии возить пассажиров за плату, но не запрещает возить их бесплатно как гостей! Хотя утонуть могут и те, и другие. Выходит, регистрация и лицензирование – это не забота о людях, а очередная неуклюжая попытка чиновников пополнить казну.
По новым законам самодельная флотилия Дмитриева стала невыездной для кругосветных путешествий. Хотя на тридцати построенных им судах, ненадежных с точки зрения профессиональных моряков и судовых инспекций, ходивших и к Святой земле, на Шпицберген, на Аляску, – ни одного серьёзного происшествия.
Архимандрит Августин, участник многомесячного паломничества парусных лодий на Святую землю, заметил по этому поводу: «Ноев Ковчег» строили любители, а «Титаник» профессионалы. Результат нам известен».
Теперь Дмитриев бросил якорь на берегу, решил приобщать людей, особенно молодых, к тем остаткам морской культуры, которые ещё сохранились в отечестве.
– В 60-х при петрозаводской школе ДОСААФ, кроме парусной, были секции байдарочников, водолазов, морских многоборцев, – вспоминает Дмитриев. – В Морской школе у курсантов нашего речного училища имелись ялы – парусно-гребные шлюпки. На них они отрабатывали технику прямого общения с морем, спасения людей. Теперь же они ни паруса не поставят, ни работе с веслами не обучены. И будь у такого моряка даже диплом штурмана дальнего плавания, он не смог бы грамотно сориентироваться в критической ситуации.
В прошлом году наш Морской центр возродил станцию проката лодок на Онежской набережной. Казалось бы, теперь не надо платить несколько тысяч рублей за билет на теплоход, чтобы компанией или семьёй прокатиться по озеру в теплый летний день. Но видим, что девушки просят своих кавалеров покататься на лодке, а парни не рвутся: не умеют грести…
После недавней трагедии на Сямозере, когда в штормовую погоду взрослые руководители отпустили детей в водный поход, по сути, обрекая их на гибель, позвонила Дмитриеву, хотелось услышать его мнение.
Он по привычке резал правду-матку:
– Ну и куда смотрели бдительные законники, когда на порядки в лагере давно сыпались жалобы? Вполне обоснованные. Теперь лагерь закрыли, и водные походы отменили. Наверное, надолго. Кому-то проще запретить, чем сделать как надо, как положено, по-человечески. И ребятишки бы живы остались!
Дмитриев знал, о чем говорил. Ещё в конце 90-х годов, задолго до экстремального телешоу «Остров», петрозаводский клуб «Полярный Одиссей» успешно опробовал программу подготовки тинэйджеров к выживанию в экстремальных условиях. Называлась она «Полярные Робинзоны». Высаживали ребят на необитаемые островки Белого моря с минимальным запасом всего необходимого. И под неусыпным, но незаметным для участников робинзонады контролем взрослых, подростки проводили в одиночестве две недели. Мальчишки и девчонки прошли хорошую школу стойкости. Некоторые из них стали потом профессиональными спасателями.
Но чиновникам вскоре надоело нянчиться с детьми: устраивать «Робинзонады», содержать Клуб юных моряков, поддерживать школу юных корабельщиков и мореплавателей при клубе «Полярный Одиссей». Зато потом, когда в стране начался бум походного экстрима, Карелия стала тренировочной базой для громких экспедиций московских любителей походов и путешествий.
Прав Дмитриев: чиновники рады, когда в Карелию приезжает готовиться к новым рекордам знаменитый Федор Конюхов, тогда республику упоминают во всех СМИ. Довольны, когда ответственность за лагеря несут столичные организаторы. Хотя в республике уже давно мог бы быть свой Всероссийский центр подготовки инструкторов экстремального туризма и прежде всего водного. Ведь в республике более 60 тысяч озер!
Трижды прав Дмитриев, потому что в свой клуб он всегда привлекал и детей, начиная с собственного сына, а теперь и внуков. Они вместе строили лодки, изучали историю деревянного судостроения, ходили в небольшие походы, в которых и получали навыки поведения на воде. Но каждое такое начинание штурмовалось запретительными инструкциями.
Дмитриев, когда на кон ставится что-то для него важное, на редкость терпелив и настойчив. Убеждать не словами, а делом ему привычнее и проще. На свой нынешний штаб Адмирал вполне может положиться: в нем каждый честно несет свою ношу.
Замдиректора Андрей Саукконен ведет всю информационно-документальную работу, как выразился Дмитриев, «письма пишет, пороги топчет». Зам только что вернулся из командировки в Москву по поводу создания на территории морского центра подворья «Этномира». Это известный в стране этнографический парк на границе Калужской и Московской областей, в котором представлены общественные культуры народов мира. Создан благотворительным фондом «Диалог культур – единый мир», находится под эгидой ЮНЕСКО. Потенциал проекта так велик, что в ближайшие годы «Этномир» может стать главным в России перекрестком национальных культур, здесь будут проводить фестивали, праздники, конференции, связанные с традиционной культурой разных народов.
Ветеран клуба Виктор Георги несет вахту на лодочной станции с романтическим названием «Ковчег аргонавтов». Среди лодок здесь скоро появится небольшой фрегат для детей. И ёще одна задумка.
Городской Дворец бракосочетаний – у самой набережной. «Полярный Одиссей» предлагает городу подготовить для молодоженов свадебное шоу: жених с невестой садятся на фрегат, и в сопровождении лодок свадебная флотилия проходит вдоль берега метров триста.
Сын Дмитриева Алексей капитан шхуны «Святитель Николай», воспитывает молодую смену мореходов на берегу и в плаваниях, устраиваемых для всех желающих …
Супруга Адмирала Нина Алексеевна оставила работу в школе, чтобы помогать делу мужа, она много лет заведовала клубным Морским музеем, недавно передала бразды правления жене сына, Ольге Дмитриевой.
Всегда рядом капитан бригантины «Полярный Одиссей», прошедший с Дмитриевым огни и воды архитектор и художник Александр Скворцов.
А то, что один из кораблей «Полярного Одиссея» открывает традиционные Кижские регаты у заповедного острова – заслуга другого клубного «морского волка» – научного сотрудника музея «Кижи» Юрия Наумова …
Всё так, дело движется. Корабли в цехах центра строятся. Вот-вот будет спущена на воду поморская лодья по типу «Святителя Николая», только меньшего размера. Делается по заказу путешественников братьев Синельников.
Работы на берегу хоть отбавляй. Но каждый год Дмитриев ходит в плавание по Онежскому озеру. В прошлом году, к примеру, на борт шлюпа «Гонец» принял студентов Петрозаводского университета.
С грустью говорит о том, что сегодня Морской центр и клуб в Петрозаводске и Карелии известен намного меньше, чем в тех странах, в портах которых принимали их суда, и о том, что наша главная водная акватория – Онежское и Ладожское озера – для туризма по-настоящему не используются. А ведь одна Онежская Губа чего стоит! А великолепные шхеры Великой Губы! И в Пегреме есть что посмотреть.
Русая голова Адмирала по-прежнему полна якобы фантазий:
– Теперь наши шхуны и лодьи – для прогулок по озерам, чтобы не утратить навык. Сегодня у нас не менее интересные задачи: разрабатываем прототип дрейфующей станции. Дело в том, что в Арктике все сложнее становится найти подходящую льдину, чтобы поставить на ней исследовательскую станцию. Американцы ставят исследовательские платформы на базе ледоколов. Мы же строим небольшое судно на основе маломагнитных материалов: дерева, композитов. Это будет мини-хаусбот, плавающая избушка.
Прав Дмитриев и в том, что «Полярный Одиссей» давно мог бы стать добросовестным туристическим брендом республики.
Поистине: «Нет пророка в своем отечестве». На энтузиастов-самородков давят законами и инструкциями так непримиримо, как будто авторы вороха далеко не всегда внятных распоряжений не должностные лица, а некие высшие силы. И что же? Разве Ковчег, который почти сорок лет старанием и талантом создавал Виктор Дмитриев с единомышленниками, недостаточно прочен? Тогда какими же силами он столько лет идет по жизни, как та древнерусская лодья, не защищенная от стихий и напастей ни стальным корпусом, ни мощным движком?
Фото из из музейного архива клуба «Полярный Одиссей» и Валентины Акуленко
