Театр «Творческая мастерская» завершил сезон. Одной из ярких его премьер стал спектакль «Васса» по пьесе Максима Горького. «Лицей» уже писал о нем. Сегодня еще один отклик — от Александра Фукса.
Как бы хорошо мы жили, если б не… жизнь. Как бы любили друг друга, какими счастливыми были бы, кабы не искушения, не страсти, не слабости да не общественное мнение. Возможно ли людям быть счастливыми при жизни, или для обретения покоя и радости им нужно сначала умереть? Похоже, что именно об этом – о трагической невозможности обретения счастья на земле –и получился спектакль «Васса» в Театре драмы РК «Творческая мастерская». Наверное, самом удачном спектакле этого сезона.
В советском идеологизированном литературоведении все с Горьким было просто. Он был наречен великим пролетарским писателем, буревестником революции, и любые внеклассовые трактовки его творчества считались ошибочными и вредными. Соответственно, все просто было и с «Вассой Железновой». Как писала одна из первых постановщиц этой пьесы Серафима Бирман: «Васса Железнова» – смертный приговор капиталистическому строю, смертный приговор и волжской пароходовладелице Вассе Борисовне Железновой, эксплуататорше, нарушительнице человеческих законов». В таком ключе пьесу ставили вплоть до конца 80-х годов прошлого века. Но с началом перестройки театры стали более широко смотреть на канонический текст Горького. Сегодня поле для трактовок открыто, и приглашенный театром драмы «Творческая мастерская» московский режиссер Сергей Стеблюк представил петрозаводскому зрителю свою версию «Вассы».
Уже одно то, что на главную роль режиссер выбрал Викторию Федорову — не просто талантливую, но и чрезвычайно обаятельную актрису, говорило о том, что Васса у Стеблюка точно не будет отрицательным персонажем. Как бы жестко и внешне безэмоционально не играла Федорова, какие бы злодейства не совершала ее героиня, зритель обречен испытывать к ней симпатию. Да, Васса доводит до самоубийства своего мужа, умерщвляет служанку и собирается донести в полицию о приезде находящейся в розыске невестки-революционерки, но все это она делает вроде как не со зла, а ради будущего своих детей, которых она глубоко и искренне любит.
Федорова очень хороший адвокат своей роли. Все ее эмоции, вся боль и переживания спрятаны под маской бесстрастности. Но спрятаны ровно настолько, чтобы зритель мог без труда считать их и проникнуться сочувствием к этой сильной, но очень несчастной и очень уставшей женщине. Причем, для того, чтобы вызвать у зрителя сочувствие к героине, в пьесе совершенно не нужно ничего менять. Всё заложено в самом тексте. Есть там и рассказ о мертворожденных детях, и о запойном муже, бившем Вассу жестоко, словно матроса, и заставлявшем ее слизывать сливки с его сапога. Есть рассказ о его изменах. О том, как, не скрываясь от жены, блудил он, и в итоге дошел до того, что должен предстать перед судом за растление несовершеннолетних. А это огласка, позор и клеймо на репутации всей семьи.
Так что вопрос лишь в том, как расставить акценты в спектакле. Что делает Васса, заставляя мужа «принять порошок»? Нарушает «все человеческие законы» или спасает будущее своих детей? Кто она – шагающая по трупам хладнокровная злодейка или мать, отчаянно оберегающая свое потомство? Вассе приходится быть жесткой, окружающий ее мир враждебен, перед ней заискивают, ее боятся, но никто не любит ее. Никто, кроме младшей дочери Людмилы, очень выразительно сыгранной очаровательной Евгенией Верещагиной. Людмила – девушка не от мира сего. То ли блаженная, то ли юродивая, но точно не нормальная. И это тоже должно помогать зрителю определиться в своем отношении к главной героине. Ведь согласно сложившейся культурной традиции именно блаженные, юродивые и ненормальные способны проникать в суть вещей и видеть подлинное.
Роль мужа Вассы сыграл Евгений Терских — один из самых одаренных карельских актеров, более десяти лет назад оставивший профессию и вот, к радости любителей театра, вернувшийся на сцену. Роль его небольшая, всего один полноценный эпизод. Но исполняет он этот эпизод с безукоризненной убедительностью. Здесь и сила, и слабость, и страх, и звериная жажда жизни, и загубленная судьба — все укладывается в пять минут диалога с женой, заставляющей его принять яд. Он словно постаревший цирковой хищник, попавший в руки к опытному дрессировщику и понимающий, что тот ведет его усыплять. Словно угодивший в капкан тигр, теряющий силы под ножом добивающего его охотника.
Весь спектакль поставлен по принципам старого доброго психологического театра. Все роли скрупулезно продуманы, у каждого героя есть свой психологический портрет — четкий и убедительный. Понятны и точны все как главные, так и второстепенные персонажи спектакля. Но особенно хочется отметить маленький шедевр Ольги Сахановой, сыгравшей одну из горничных Железновой. Она сыграла то, чего нет в тексте. Да по большому счету у нее и текста-то почти нет. Мы видим ту самую кухарку, которой через десяток лет суждено будет управлять государством. Перед нами женский вариант Шарикова – страшная, разрушительная стихия, до поры не проявляющая себя. Причем, артистка сама придумала рисунок своего существования на сцене, сделав из совершенно незначительного, проходного эпизода полноценную, запоминающуюся роль.
Первый акт спектакля вообще можно назвать одной из лучших постановок театра за последние годы. Но наступает акт второй, и в цельной, отлично выстроенной конструкции начинают появляться трещины. И причины здесь две: концепция режиссёра относительно образа невестки Железновой — Рашели Топаз и интересный по мысли, но ломающийся о сам каркас пьесы финал спектакля.
Рашель и Васса – две противоположности, противостояние которых и определяет основной конфликт горьковской пьесы. Рашель фанатичная революционерка, готовая пожертвовать всем ради идеалов справедливости. Она готова бросить сына, не переживает по поводу умирающего мужа, она столь бестактна, что может заявить приютившей ее свекрови: «Мне противен хлеб ваш» и тут же, как ни в чем не бывало, потребовать ночлега. Одним словом, она далеко не безупречна. Но ее вера столь искренна и убедительна, что это может компенсировать ее недостатки.
Однако, Галина Пелевина, играющая Рашель, не создает образ, равный по силе образу Вассы. Ее Рашель истерична, неестественна и в конечном итоге карикатурна. И это, кажется, не идет спектаклю на пользу.
Известно, что первоначально на роль Рашель режиссер пробовал Валерию Ломакину, и, на мой взгляд, это было бы гораздо более точное попадание в образ. Ее Рашель могла бы стать идеальным оппонентом для Вассы, но, видимо, режиссер не ставил перед собой такой задачи. Он делал спектакль не о противостоянии двух равносильных идей, а скорее о торжестве одной из них. О любящей матери и ее непростой судьбе. Ему не нужна была достойная противница Железновой, а требовался еще один персонаж, оттенявший ее достоинства.
И наконец финал. Самая оригинальная и вместе с тем спорная часть спектакля. В финале в глубине сцены вдруг появится покойный супруг Вассы. Красивый, аккуратно причесанный, в кителе капитана корабля. Видимо, именно таким она полюбила его пятнадцатилетней девушкой. Васса чуть обернется в его сторону, слегка кивнет и пойдет к нему. Они возьмутся за руки и сядут на кушетку за стеклянными дверьми. Они будут сидеть друг подле друга, и умерший муж будет нежно гладить жену по щеке. А вокруг кресла, на котором минуту назад сидела Васса, будут бегать ее домашние. Они будут обращаться к ее накидке, будут суетиться и делить имущество. Ибо, как поймет зритель, Васса тоже умерла. Она не «тяжело завалилась на бок», как написано у Горького, а тихо и с достоинством отошла в сторону. Ее больше нет в этом пошлом, грязном и хищном мире. Она теперь на том свете соединилась с тем, кого любила когда-то.
Такая вот история любви, которая могла бы состояться, но не состоялась из-за… из-за несовершенства самого земного мироустройства. Как в «Мастере и Маргарите», где герои по-настоящему счастливы могут быть лишь вне земной жизни.
Им приходится умереть, чтобы никто больше не мешал им быть только вдвоем. Так и здесь. Ведь любила же Васса своего капитана в 15 лет. И кабы не искушения, не девки, не карты, не бизнес, не алкоголь, кабы мир был вакуумом, то были бы они счастливы. Да вот наконец и стали. Лишь младшая их дочь, блаженная Людмила, видит их. Она подходит к усопшим, батюшка достает из-за пазухи огромного бумажного ангела, и дарит ей. (Некоторым кажется, что церкви в стране стало совсем много. Из спектакля эпизод с ангелом, кажется, убрали, но мне «посчастливилось» его еще застать).
Идея эта сама по себе интересна, но текст пьесы не дает ей органично прижиться к спектаклю. Слишком жестоки герои были друг к другу. Да и вся пьеса все-таки слишком не про это. Хотя, может быть, дело не в ошибке режиссерского хода, а в том, что сами артисты слишком переслащивают финальную сцену. И если это так, то все еще можно исправить.
