«Саббатини научил меня чувствовать и понимать музыку, а при изучении партий очень внимательно относиться к каждой ноте. Уже первые занятия с маэстро меня воодушевили, и я поступил в Казанскую консерваторию».
Сезон в Музыкальном театре Карелии завершился премьерой мюзикла «Бременские музыканты», которая прошла с огромным успехом. Роль Трубадура исполнил ведущий солист театра, лауреат международных конкурсов Игорь Макаров.
Три года назад его появление в театре взбудоражило публику. Давно мне хотелось побеседовать с замечательным артистом, создавшим запоминающиеся образы Онегина, Жермона в «Травиате», Каменского в «Карельском пленнике» и другие. Игорь исполняет партии баритона практически во всех идущих в театре постановках. Кроме профессионализма, красивого голоса, артистизма, Игорь пленяет своей открытостью, скромностью и личным обаянием.
Вчера была премьера и прекрасный солнечный день, а наутро дождь лил как из ведра. Игорь выглядел уставшим. В течение двух месяцев беспрерывные, практически без выходных, репетиции плюс работа в музыкальном колледже сделали свое дело. Да и премьера позади. Гора с плеч. Конец сезона. Мы беседуем в тихом холле театра, где еще вчера бурлила жизнь.
– Петь Трубадура в «Бременских музыкантах» я не хотел, – откровенно признается Игорь. – Не люблю мюзиклы и водевили. Да и в оперетте я не чувствую себя в своей тарелке, хотя многие говорят, что в «Сильве» или в «Летучей мыши», например, я пою легко и выгляжу естественно для этих ролей. Во время репетиций «Бременских музыкантов» всем было нелегко, ведь театральные языки в драматическом спектакле и музыкальном, особенно оперном, разные. Для артистов с академической школой петь такие вещи, как в «Бременских музыкантах», просто трудно. Для оперного артиста не так важен жест, как правильно взятая нота. Ну и образ ботаника, к сожалению, не мой.
Но любой опыт полезен в конечном счете. Я даже сделал некоторые открытия для себя, когда хореограф Александр Любашин пытался танец поставить таким образом, чтобы внимание зрителей при этом было сосредоточено на другом отрезке сцены.
– В этом сезоне, помимо премьеры детского спектакля «Кошкин дом», была еще премьера «Карельского пленника», вызвавшего разные отзывы, но принятого очень благосклонно публикой, на мой взгляд. Помню вас в роли Каменского, все отметили, что вы были в ней очень хороши. Какие у вас впечатления от участия в этих постановках?
– Скажу правду: от участия в детских спектаклях с радостью бы отказался, а вот оперу пел бы хоть каждый день! Отдаю предпочтение операм классическим, белькантовым, но и оперой ХХ века тоже интересуюсь, той, которая уже стала классикой, — Шостакович, Прокофьев, Щедрин. Не знаю, слышал и видел ли меня композитор Илья Кузнецов до того, как написал «Карельского пленника», но у него получилось стопроцентное попадание: партия Каменского будто написана для меня.
Петь эту партию было не всегда удобно, особенно первый акт, а вот образ мне очень подошел. И работать с режиссёром постановки Александром Васильевичем Петровым было очень комфортно. Это оперный режиссер старой закалки, язык которого мне был очень понятен. Жаль, что этот спектакль шел так мало в этом сезоне…
– Игорь, как вы стали оперным певцом? Обычно на такой вопрос оперные артисты отвечают, что мечтали об этом с детства…
– Нет, – Игорь улыбается, – у меня всё было по-другому. В музыкальную школу я не ходил, мама брала для меня уроки музыки на дому. Правда, через какое-то время я их оставил. А в старших классах интерес к музыке вновь проснулся. Слушал я тогда в основном тяжелый рок. Но однажды увидел в магазине диск с операми Доницетти. Я понятия тогда не имел об опере, но решил послушать. Начал с «Дона Паскуале». Помню, что тенора в этой опере я еще мог слушать, а баритон и бас мне тогда решительно не понравились, их голоса казались каким-то клокотанием. «Фаворитку» уже слушал с большим удовольствием. Там партию Короля Альфонсо исполнял великий баритон Этторе Бастианини, и я пытался подражать его голосу.
– Когда вы стали думать о музыке всерьез?
– Дело случая! После школы я не знал, чем хочу заниматься и куда поступать учиться. Решили с мамой, что в наш век одна из самых актуальных профессий – программист. И я поступил в Казанский химико-технологический институт. На первом курсе было много математики и физики, это мне давалось легко. А со второго началась электротехника, в которой я абсолютно ничего не смыслил.
Моим соседом по дому был преподаватель математики из нашего института, который занимался вокалом. Я знал об этом, потому что иногда слышал, как с нижнего этажа доносились верхние ноты. Однажды мы разговорились. Он узнал, что я слушаю оперу и спросил меня, не хотел бы я петь сам. У меня и в мыслях не было петь, но мой голос показался ему чем-то привлекательным, и он предложил прослушаться у его преподавателя. В результате оказалось, что у меня очень широкий природный диапазон голоса. Так я стал заниматься вокалом. С легкостью поступил в музыкальный колледж, где проучился год и из которого пришлось уйти из-за болезни.
А потом случилось еще одно событие, изменившее жизнь начинающего певца. Однажды после концерта, в котором Игорь исполнял романсы, к нему подошла женщина и сказала: «Молодой человек, у вас прекрасный голос, но вам надо учиться!» и предложила заплатить за учебу. Игорь растерялся, ему трудно было поверить, что кто-то вот так, от чистой души, может предлагать деньги. В конце концов приняв дар, отправился в Санкт-Петербург в международную академию музыки Елены Образцовой на мастер-класс, который, как оказалось, вел сам маэстро Джузеппе Саббатини, выдающийся дирижер, о чем тогда начинающий оперный певец и не подозревал.
– Я подготовил несколько арий, – рассказывает Игорь. – Когда маэстро спросил меня, что я буду петь, я предложил арию Риголетто. Друзья потом рассказывали, как Саббатини очень удивился, когда я легко взял верхние ноты. Потом он спросил, что я буду петь завтра. Я ответил: «Вторую арию Риголетто!», на что он в шутку пообещал выбить мне зубы, если узнает, что я где-то буду петь Риголетто в ближайшие 15 лет. Дело в том, что для молодого певца это слишком сложная партия. Обычно начинают с другого репертуара, чтобы сохранить и развить голос.
Позже он пригласил меня на учебу в Рим. Я провел в этом удивительном городе двадцать дней. Саббатини сразу отказался общаться со мной на английском, и мне пришлось срочно начать изучение итальянского. И когда я приехал к маэстро в следующий раз, то уже мог сносно изъясняться. Конечно, первыми словами, которые я выучил, были итальянские ругательства, без них не обходился ни один урок. Маэстро Саббатини — эмоциональный, как истинный римлянин!
Он получил музыкальное образование как контрабасист, а инструменталисты, особенно струнники, всегда более скрупулезно относятся к музыкальному материалу. Маэстро научил меня именно этому — чувствовать и понимать музыку, а при изучении партий очень внимательно относиться к каждой ноте. Уже первые занятия с Саббатини меня воодушевили, и я поступил в Казанскую консерваторию. Раньше боялся, думал, что там учатся только «солисты Большого театра». Будучи студентом консерватории, я продолжал заниматься с Джузеппе Саббатини, каждый год ездил к нему в Италию.
После окончания Казанской консерватории, Игорь Макаров поехал на конкурс выпускников в Санкт-Петербург, где на него обратила внимание Наталья Зыкова, в то время заведующая труппой Музыкального театра Карелии и предложила прослушаться у художественного руководителя Юрия Александрова. Нужно было приехать в «Санкт-Петербург опера», театр на Галерной, директором которого он является.
Игорь со смехом вспоминает, как это было. Ему пришлось спешно искать ноты, которые в конечном счете ему одолжил попавшийся в троллейбусе новый знакомый по конкурсу. Игорь пел арию Роберта из «Иоланты». Ему показалось, что Александров остался недоволен и сказал «Вы нам не подходите». С трудом выдержав предложенную по театру экскурсию, он уже собирался уходить, когда выяснилось, что все как раз наоборот. Он просто не расслышал слова режиссера, а Юрию Исааковичу все понравилось, и Игоря пригласили работать в Музыкальный театр Карелии.
– Как вам работается в спектаклях, поставленных Юрием Александровым?
– Для меня это один из лучших режиссеров, как и Александр Петров из «Зазеркалья», с каждым из них работать в радость. Они профессионалы в высшей степени. В спектаклях Юрия Александрова мне работать очень удобно. И вообще мне нравятся роли, в которых я занят. Баритоновые партии в основном –пожалуй, кроме Роберта и Онегина, – это отцы, мужья-ревнивцы. Мне кажется, я их понимаю.
–Пришелся ли вам по душе Петрозаводск? Знаю по соцсетям, что вы живете здесь с семьей и дочерью. Кажется, она у вас даже поет?
– Да, мы живем недалеко от театра, от Онежского озера. Мне нравится город, по душе и здешний климат. Дочери 8 лет, и она уже знает весь мой репертуар. Поет, конечно, но специально вокалом не занимается. Галина учится в Специализированной школе искусств на отделении хореографии, перешла во второй класс.
– Что вы ждете от нового сезона?
– Хочется побольше опер! У меня почти готова партия Джанни Скикки из одноименной оперы. В новом сезоне в нашем театре будут поставлены две одноактные оперы Пуччини — «Джанни Скикки» и «Сестра Анжелика». Приедут постановщики из Германии. Думаю, эта работа будет интересной.
– Ну а что вы ждете от лета?
– Я планировал участвовать в двух вокальных конкурсах в конце июня и в июле. Но в этом сезоне был очень занят в театре: три премьеры и один дебют, немало концертов и текущих спектаклей. Понял, что устал, от конкурсов отказался. Мы с семьей непременно поедем отдохнуть на родину, в Казань. А еще погуляем по Санкт-Петербургу. Люблю этот город…
