Мы люди датские. Очень любим даты. Где-то и боимся их. Чаще всего они оборачиваются бедой: штурмовщиной, длительным доведением до ума досрочно сданных к дате объектов, экстренной укладкой асфальта и покраской фасадов домов.
Но у юбилеев есть и преференции. Можно подумать, поразмышлять, переосмыслить событие.
Раз в пять лет я размышляю о декабристах. Пять лет назад в статье «Почему я все-таки их люблю?» подробно вспоминал школьный вечер к 150-летию декабристов. Этот вечер оказался стартом для статей, радиопередач, телепередач… И вот еще одна декабристская пятилетка.
Над чем размышляю сегодня? Во-первых, сознательно снял слово «восстание» в подзаголовке. Скорее это был военный путч. Стояние на Сенатской и черниговская солдатская гульба не могут быть названы восстанием. Хотя идеологией в сознание большинства был вбит именно этот термин. Во-вторых, в фарватере догм о трёх этапах революционного движения им отводилась роль стартёров.
Ерунда. Никакими революционерами они не были. Декабристы были военными. Гражданские среди них – редкое исключение. Отсюда фактор присяги, опыт войны 1812 года и особенно заграничного похода. Это был ситуативный, плохо организованный военный путч. Путчи в России бывали успешными. Главное условие успешного дворцового переворота – участие в нем гвардии. С последующим повышением жалования. Они не просто стояли на Сенатской. Они ждали гвардию. Гвардия пришла к 11.00, но в очень незначительном количестве. Прониколаевские силы были уже в 4 раза мощнее. И военные путчисты это понимали.
Выступление Черниговского полка было похоже на что угодно, но только не на восстание. П. Пестель и другие офицеры-заговорщики были арестованы заранее. Солдатское выступление в новогоднюю ночь превратилось в грабеж, изнасилования, погромы питейных заведений… Разграбили полковую кассу. Офицеры полностью утратили контроль над «человеком с ружьем» (извиняюсь за аналогию с 1917 годом).
Декабристы… А что их объединяло, таких разных и порой полярных по убеждениям? У многих взгляды фокусировались на неприязни к властям. Среди них было немало мелкопоместных дворян, присоединившихся на финальном этапе. Они часто были малообразованными и слишком честолюбивыми. Любая революция порождает массу вакансий…
Пожалуй, объединял их поствоенный синдром войны 1812 года. После войны на поле битв приходят моральные и физические мародеры, которым достаются лавры победы. Истинным творцам победы достались тяготы восстановления и военные поселения. Декабристов объединяло недовольство и несправедливость итогов войны. Пожалуй, в остальном они не имели общего знаменателя. Были среди них либералы, монархисты, республиканцы, даже консерваторы и националисты. Родившийся в Германии немец Пауль Пестель, прибывший в Россию в 16 лет, в «Русской правде» предлагал все народы России сделать русскими, а кто не примет православие – выслать. Народы Кавказа, например, расселить по 2-3 семьи по деревням, и они быстро обрусеют…
Есть современные публицисты, у которых руки так и чешутся найти оранжевый след в этом событии. Речь идет о влиянии Запада. Они делают упор на проамериканские нити одного из идеологов декабризма Кондратия Рылеева. С 1824 года он был правителем канцелярии Российско-американской компании, где служили и некоторые другие декабристы. Рылеев был достаточно крупным акционером компании, владея 10 её акциями (Александр I владел 20 акциями) А он и не скрывал своего проамериканизма, утверждая, что «в мире не существует хороших правительств, за исключением Америки». Тот же Рылеев на тайных собраниях все время раздувал миф о тесных связях с зарубежным революционным движением. «Запад просто ждёт нашего выступления», – говорил он новообращенным несчастным, часто обманным путем заманенным на эти собрания.
Ни один из руководителей движения не отпустил своих крестьян на волю. А могли бы по указу 1803 года «О вольных хлебопашцах». Все они были помещиками. Сильно преувеличено их стремление отменить крепостное право. Отпускать крестьян Пестель собирался без земли.
Ни одного из руководителей обществ не было на Сенатской 14 декабря 1825 года. Некоторые не явились, а часть «не смогли пробраться на площадь». Наверное, этот факт стал основой афоризма: «Сто прапорщиков не могут изменить Россию».
Отношение к событиям 14 декабря вначале было негативным. Даже отцы большинства приговоренных к смерти резко осудили своих сыновей, а отец Михаила Бестужева-Рюмина произнес: «Собаке собачья смерть!».
Активный участник движения Иван Анненков в этот день был на Сенатской площади, однако по противоположную сторону от своих товарищей: командовал взводом кавалергардов, охранявших правительственную артиллерию. Но после разгрома восстания был арестован и осуждён к 20 годам каторги. «Молодые штурманы будущей бури!» — скажет о них А.И. Герцен. Курса штурманы не знали и компаса у них не было.
Очень разные были люди. Нимбы над головами у них появились только во второй части XIX века.
Не зря их назвали декабристами. Объединил их только месяц выступления. Кстати, кто их так назвал? Говорят, что они сами в 30-годы XIX века. Есть мнение, что А.И. Герцен в «Полярной звезде». Николай I называл их «друзья 14 декабря». Кроме месяца выступления их ничто не объединяло.
Это были люди, и ничто человеческое им было не чуждо. «Герой» путча Петр Каховский, удостоенный чести быть повешенным и попасть пятым профилем на обложку «Полярной звезды», вступил в тайное общество из-за «обиды». Его выгнали из армии за кражу конфет из полковой лавки. Героем стал за то, что убил истинного героя войны 1812 года генерала Милорадовича. Тот мог уговорить солдат разойтись.
Адъютантом генерала был полковник Федор Глинка – декабрист без декабря (на Сенатской его не было). Однако, он сослан был почти на четыре года в Петрозаводск. Захаживал Федор Николаевич в тайные общества…
Вернувшийся из Сибири декабрист Матвей Муравьев-Апостол, как и многие амнистированные, был крайне удивлен их героизацией в либеральной среде. Когда его пытались поздравлять с 14 декабря, он жестко отвечал: «Этот день не праздновать нужно, а плакать и молиться…»
Не надо плакать, лучше давайте размышлять, переосмысливать, доказывать себе.
Этот день будут оценивать всегда. Он камертон свободы. Конечно, как любое событие почти за два века он давно оброс мифами, превратился в мираж, фата-моргану. Этот день, как «Летучий Голландец», никогда не пристанет в гавань истины, догмы. Он будет в океане дискуссий, споров, дебатов и страстей. «Почему у нас экзамен на свободу обычно заканчивается двойкой?» – вот главный вопрос 14 декабря.
А.С. Пушкин, как всегда, глубже историков. Он обратился к декабристам и к П.Я. Чаадаеву словами: «Пока свободою горим…». Сгоревшие в костре свободы. Наивно полетевшие на этот костер мотыльки.
Вот почему я все-таки их люблю. День 14 декабря 1825 года — один из моих любимых вопросительных знаков в истории.
Ура-восклицательные в ней не люблю.
