Издан сборник воспоминаний сотрудников Карельского научного центра РАН «Наше военное детство»
В конце 2020 года вышел сборник воспоминаний детей войны, работников Карельского научного центра РАН, о Великой Отечественной войне и послевоенном времени. География происходящего в нем широка – от Латвии и блокадного Ленинграда до Колымы и Чукотки. Действие происходит в прифронтовой полосе, под бомбежками, в эвакуации, глубоком тылу. Разные сюжеты, разные судьбы. Каждый рассказ – это маленькая исповедь о трудном детстве, боли и потерях, воле к жизни и закалке характера.
Всего в книге 17 историй. «Лицей» публикует одну из них – Маргариты Корчагиной, которая также является автором-составителем сборника.
Маргарита Петровна Корчагина родилась 15 января 1941 года в Петрозаводске. В 1963 году окончила биологический факультет Петрозаводского государственного университета. В 1972-м окончила аспирантуру Института биологии Карельского научного центра. В КарНЦ РАН работала с 1972-го по 2013 год. В настоящее время на пенсии.
В эвакуации и после
Когда началась Великая Отечественная война, мне было всего пять месяцев, поэтому первая часть рассказа написана со слов мамы.
В связи с быстрым наступлением фашистских войск в Петрозаводске была объявлена обязательная эвакуация женщин с детьми и другого контингента населения. 10 августа 1941 года мой отец Колганов Петр Иванович проводил нас с мамой на баржу, а сам ушел на фронт в составе 3-го Железнодорожного истребительного батальона. По Онежскому озеру шли три баржи с эвакуированным населением в сторону Архангельской области. До места назначения дошла только одна баржа, на которой были и мы с мамой: две баржи с женщинами и детьми были потоплены в результате бомбежки вражескими самолетами. Представляю, какой ужас испытали все, кто там находился! На нервной почве у мамы пропало молоко, и меня нечем было кормить.
Эвакуированных привезли в г. Няндому. Жили стесненно: в одной комнате проживали несколько семей с детьми. Питание было очень скудным, у многих детей в результате развился рахит, в том числе и у меня: я до двух лет не вставала на ноги.
Спасла меня моя бабушка (по отцу) Анисья Емельяновна Колганова, жившая в деревне Селивановка Рязанской области: она командировала свою соседку съездить за нами. Из Няндомы ехали очень долго: какими-то окружными путями, долго стояли на станциях, пропуская эшелоны, идущие на фронт. Вагон был товарный, без каких-либо полок, спали и сидели на полу, застеленном соломой. Наконец добрались в деревню к бабушке.
Бабушка жила в простой деревенской избе, состоящей из одной комнаты, посередине стояла большая русская печь. Вот она-то и спасла меня от рахита. Мне было два года, но я могла только ползать, вот и ползала по всей избе. Любимым местом была печка! Я соскабливала известку и ела! Бабушка ходила на речку, из чистой речной глины лепила мне «пирожки», но я их отвергала: вкуснее всего была печная известка, благодаря которой мои кости окрепли и — о чудо! — я встала на ноги. У бабушки была корова, молоко тоже лечило. Через полгода такой жизни бабушка, посмотрев на меня, сказала: «Ну вот, теперь и на человека похожа!»
Но самым удивительным был, конечно, фруктовый сад! Весной красиво цвели вишни и яблони, а в августе мы лакомились их плодами! Во время войны многих людей спасали огороды и подсобные хозяйства, да и после войны тоже. Электричества, конечно, не было и в помине. Вечером сидели при свете керосиновой лампы.
Маме удалось устроиться на работу в совхоз имени 15-летия ОГПУ, нас даже поселили в комнате при совхозе. Я ходила в садик, пока мама была на работе. От папы не было никаких вестей. Мама писала запросы во все инстанции. Наконец в 1943-м пришел документ о том, что 20 августа 1941 года он числился в списках, пропавших без вести. На это время ему было всего 29 лет! У бабушки было четыре сына, все воевали, два сына погибли — Александр и Петр. Два вернулись с фронта — Константин и Василий, но после тяжелых ранений умерли уже в мирное время. Вечная им память.
Наконец война закончилась! И мы вернулись в Петрозаводск. Когда приехали, оказалось, что почти всю мебель из квартиры растащили, кроме того наш багаж не дошел, по дороге пропал. Начинали всё с нуля! Мама сшила занавески на окна из марли. Завела козу и кур, был свой сарай. Мирная жизнь потихоньку налаживалась. Но война долго не забывалась: свидетельством тому мои детские рисунки, которые сохранила.
До школы я посещала садик, он находился на месте, где сейчас стоит здание общежития Карельского научного центра. Интересно, что дом, в котором я родилась и жила до окончания университета, до сих пор стоит — ул. Шотмана, 62! Даже «удобства» остались те же, во дворе! За 75 послевоенных лет ничего не изменилось: ни водопровода, ни канализации, ни отопления! Зато покрыли крышу железом и обшили стены сайдингом. Бедный многострадальный дом!
В 1948 году я пошла в школу — это была 9-я женская железнодорожная школа на Первомайке. Сейчас на этом месте стоит высокий жилой дом, а раньше было небольшое двухэтажное здание.
Шоссе 1 Мая в то время выкладывали кубиками шокшинского кварцита немецкие военнопленные. Вид они имели жалкий: изможденные лица, ветхая одежда, многие играли на губных гармошках. Иногда мы, дети, угощали их хлебом, они в знак благодарности дарили нам свои гармошки.
Тогда, в послевоенное время, никаких игрушек у нас не было, да и лакомств никаких не видели. Помню, на дорогах иногда подбирали так называемый жмых, который теряли проезжающие грузовики. Вот это была жвачка! Летом ходили за лесными ягодами: черникой и брусникой, собирали грибы. Благо лес был недалеко — в районе теперешней улицы Мелентьевой. Конфет и шоколада, конечно, не видели.
Я очень любила ходить в магазин, когда мама получала зарплату. Мне разрешали купить любимое печенье «Мария» и кусочек сливочного масла. В остальные дни хлеб мазали маргарином, он был дешевле.
Из игрушек у меня была только одна небольшая кукла. А игры — те, конечно, были про войну. Однажды во дворе мальчишки играли в войнушку: взрывали случайно найденные патроны, и осколок от пули попал соседской девочке Гале в глаз. Мама сказала, надо подарить мою куклу этой девочке, чтобы она не плакала, ведь у нее нет глаза, пусть хотя бы кукла ее порадует. Так я осталась без куклы.
Недалеко от нашего дома находилось здание Железнодорожного вокзала, куда мы часто бегали с подружками. Мимо проходили поезда из Мурманска. Пассажиры были, похоже, более обеспеченные, но невоспитанные: ели шоколадные конфеты, а фантики выбрасывали за окно на радость нам. Мы их собирали и составляли «коллекции», а после обменивались друг с другом. Вот такие у нас тогда были игры!
На летние каникулы мама отвозила меня к бабушке, которая после окончания войны переехала жить в село Старожилово Рязанской области. Там уже было электричество и даже радио, но плохо с продуктами. В Москве — пересадка, поэтому была возможность затовариться. Как же мне нравилось гостить у бабушки!
Всего у бабушки было восемь внуков. Мы, дети, конечно, иногда шалили, не слушались, плохо себя вели. Но бабушка нас никогда не ругала! С пониманием относилась к нашим детским шалостям. Но всё же и у нее порой сдавали нервы: «Турки вы неправославные!» — был самый строгий ее выговор, и только тогда мы понимали, что уже слишком испытываем ее терпение, и успокаивались. Бабушка была верующая, соблюдала все церковные обряды. Помню, даже во время войны она умудрялась приготовить что-то вкусное к различным церковным праздникам, чтобы как-то выделить этот день из будней.
Но несмотря ни на что школьные годы остались в моей памяти как самое счастливое время жизни. С 7 класса уже стало смешанное обучение: девочки и мальчики учились вместе. У нас был очень дружный класс. Учителя старались передавать нам все свои знания. Классным руководителем был математик Иван Григорьевич Солнышков. Математика давалась мне легко, и я собиралась поступать на физмат университета. Но в 9 классе пришла в школу учитель химии Валентина Тарасовна Рой — и я влюбилась в химию. Поэтому после школы поступила на биофак ПГУ.
Школьные годы запомнились походами, спортивными соревнованиями, школьными вечерами и концертами. Мы собирали металлолом на субботниках, любили посещать театры: Финский и Музыкально-драматический, всех артистов знали по фамилиям.
А еще принимали участие в тимуровском движении. После войны осталось очень много вдов преклонного возраста. Мы ходили к ним домой в определенные дни и помогали по хозяйству: приносили дрова и воду, покупали продукты. Я хорошо помню своих подопечных, двух сестер-старушек: интеллигентных, вежливых, воспитанных. Они всегда радовались нашему приходу и благодарили за помощь и внимание.
В 10 классе у нас появился новый предмет — вождение автомобиля. Сначала рассказали о строении и работе двигателя, потом началось самое интересное: нас учили водить грузовик ГАЗ-51! Очень хорошо помню, как я, счастливая, вела этот грузовик по Шоссе 1 мая! В конце изучения курса все, кому исполнилось 18 лет, получили водительские права. Они пригодились некоторым ребятам для устройства на работу после окончания школы. Большинство из нас продолжили обучение в средних специальных учебных заведениях и вузах страны. Четверо ребят выбрали воинскую службу делом своей жизни.
Нашему поколению досталось очень тяжелое время: война, трудные послевоенные годы, карточная система на продукты была вплоть до 1947 года. Будучи студентами вузов, в сентябре с 1-го по 3-й курсы мы работали на уборке картофеля в колхозах. После 4-го курса нас всех отправили на педагогическую практику в сельские школы республики, где учителя были вынуждены преподавать по нескольку предметов из-за нехватки специалистов. Шел уже 1962 год, а на селе — карточная система на хлеб! Спасали леспромхозовские столовые: там можно было иногда пообедать. А на ужин — лишь картошка с квашеной капустой. Мясо тоже по талонам, и то по великим праздникам.
После окончания университета — обязательное распределение на работу в районы Карелии по школам на три года. Были молодые, конечно, хотелось и одеться, нарядиться. Приходилось выкручиваться. Носишь пальто лет пять, после сдаешь в ателье на перелицовку — и еще лет пять носить можно. Нижнее белье, чулки, носки — тоже по талонам! Но ничего, жили, не роптали. Все молодые годы провели в бесконечных очередях: за молоком, мясными продуктами, фруктами, и только в сезон!
Помню, в 1977 году мы с Н.И. Германовой приехали в эстонский город Тарту на научную конференцию с докладами. Нас поселили в гостинице на берегу моря. Утром пошли в столовую позавтракать — чего только нет: сосиски, ветчина, сыр… И еще помню, когда надо было ехать в районы республики на полевые работы, начальники отрядов писали ходатайства высоким начальникам по продовольствию: снабдить тушенкой и другими необходимыми консервами такой-то полевой отряд в количестве стольких-то душ на такой-то месяц за подписями директоров институтов и главных бухгалтеров.
Вот так мы жили, учились, работали — превозмогая трудности и лишения. Сегодняшнему поколению это не приснится даже в самых страшных снах. Нынче круглый год в магазинах фрукты в широком ассортименте, мясо — какого только нет. Радует, что и наше поколение дожило до этих дней. Поколение, которое знает цену куску хлеба.
Фото из архива М.П. Корчагиной
Книгу «Наше военное детство» можно найти в Национальной библиотеке Карелии и Научной библиотеке КарНЦ РАН.
