Полемические заметки известного педагога, руководителя ряда российских экспериментальных площадок по образованию
На школу жалуются все: учителя – что работать невозможно, родители – что невозможно жить, всё время уходит на домашние задания, дети – что учиться противно.
– Алла Александровна, вот вы же на нас никогда не орали. Даже голос не повышали… А как это вам удавалось?
– Ошибаешься, девочка. Я орала. Ты просто забыла…
Мы болтаем на моей кухне – я и ученица моего экспериментального класса. Почти 15 лет прошло после выпуска. Многое можно забыть. Но я-то помню.
Школа девяностых — время свободы?
Первый класс. Начало года. Я задержала детей после уроков. Я ору, а в коридоре стоят родители. Ждут. Мне даже не стыдно, мне просто не до этого. Я отвратительно управляю классом и наконец-то начинаю это понимать. Ору от бессилия.
Потом я постепенно научусь. Многому – хотя, конечно, не всему. И видимо, то новое, что мы делали, перевесит мои ошибки. Выпущу своих детей из 11-го класса, и все мы будем довольны. Но это случится потом. А в начале я допускаю массу проколов. Родители терпят. Не скандалят. Не идут к директору. Не пишут жалобы в муниципалитет… Вы можете представить это в сегодняшней продвинутой школе? Я – нет. Может, это свидетельство прогресса? Может, школа идет вперед, если сегодня такое безобразие практически невозможно – задерживать детей после урока на полчаса, чтобы на них наорать?
Другое воспоминание. Мальчики поссорились в классе, прямо на уроке. Я поступила, как советовал в своих книжках глубоко уважаемый Шалва Александрович Амонашвили: «Выйдите в коридор, решите свой конфликт – и только тогда возвращайтесь в класс!» Вышли. Через пять минут вернулись. Один – с огромным фингалом под глазом. Но вместе. «Всё, мы решили конфликт!»
Посещая сегодня свои экспериментальные площадки в крупных городах, выслушивая рассказы учителей о том, куда и как на них пожаловались родители и что им за это было, я иногда пытаюсь представить, что произошло бы в наше время в подобной ситуации с молодой последовательницей Амонашвили.
Лихие девяностые, время беспредела. Все жили не по правилам. Иногда по понятиям, иногда на доверии.
Но… Как грибы появлялись новые экспериментальные площадки. Педагоги, пока денег хватало, ездили учиться новым методам работы. Из Элисты – в Петрозаводск. Из Ульяновска – в Норильск. Учились азартно, с энтузиазмом. Работать в режиме эксперимента было сложно, но можно. Мы делали свои ошибки, исправляли, двигались дальше.
Где-то в конце 90-х явственно стал ощутим скрежет закручиваемых гаек. Нами научились управлять. Местами это было полезно – на самом деле рамки всегда полезны творческим людям: они создают условия для решения проблем и убирают крупные и мелкие огрехи, на которые сам ты, возможно, не обращаешь внимания. Они, наконец, страхуют от явных провалов. Но к моменту выпуска моего класса рамки уже едва позволяли дышать. Начались двухтысячные, а с ними модернизация школы. Новый стандарт. Ориентир на формирование ученика, способного самостоятельно учиться. На выполнение школой закона и полную открытость обществу.
Новая школа – закон и открытость?
Да, сегодня школа живет по правилам. Жестким и точным. Система защищает ученика. Нельзя выгонять ребенка из класса. Нельзя задерживать после урока ни на минуту. Нельзя отбирать мобильный телефон даже на время – это лишает ребенка связи с родителями. Нельзя выводить детей из здания школы в другие места без письменного родительского разрешения. Нельзя спаривать уроки в начальной школе: например, провести два урока окружающих мира, чтобы сделать проект, нельзя — дети устанут от однообразной деятельности.
Надзорные органы контролируют всё: от качества питания и освещения до качества усвоения учебного материала. Вы думали, зачем дети постоянно пишут тесты? А как еще определить, что ваш учитель качественно их учит? У вас спросить? Так вы, извините, в этом вопросе некомпетентны. На уроки ходить? Так страна у нас большая, всех не посетишь.
Правда, сейчас открылась еще одна замечательная возможность – ставим камеру в класс и с любого урока ведем прямую трансляцию. В некоторых школах Подмосковья это уже практикуют. Пока прямую трансляцию смотрят представители департамента образования, но скоро, видимо, она будет доступна любому родителю, способному выйти в Интернет, а, может, и вообще любому гражданину.
Общественный контроль – великое дело. Пример показывает департамент образования Москвы. Он в прямом эфире транслирует свои заседания, в том числе аттестацию директоров школ и их заместителей. Порой это зрелище не для слабонервных. Зато всё открыто.
А пока прямая трансляция с урока не обеспечена государством, дети научились делать это сами. Выходят в сеть с помощью умных часов или мобильного телефона и показывают маме: слышишь, учительница голос повышает? А вот сейчас, посмотри, нас после урока задерживают. Молодой и продвинутой в IT-технологиях маме остается только записать трансляцию – и можно сразу обратиться куда следует. Факты налицо.
Вы думаете, я фантазирую? Ошибаетесь. Эти истории рассказывали мне учителя моих экспериментальных площадок, заслуженные учителя, выпустившие много благодарных учеников, умеющие работать с очень сложными детьми, умные, профессиональные, демократичные. Они в конце концов добились доверия родителей и теперь обходятся без прямых трансляций. Но это удается не всем.
Учителя, конечно, бывают разные. От некоторых защититься только прямая трансляция из класса и поможет. И родители бывают разные. А законы и правила для всех одни. Школа учится жить по законам. Зайдите на любой школьный сайт — обязательно найдете страницу «Противодействие коррупции», и все необходимые материалы про права и обязанности субъектов образовательного процесса, и, конечно, ссылки на Новый стандарт и Закон об образовании.
Кстати, закон об образовании у нас очень хороший. Это признают многие специалисты. И новые стандарты устроены вполне разумно. С ресурсами тоже за последние 10 лет стало гораздо лучше: компьютеры в школах, новое оборудование. И зарплата учителя выросла. Не так, как пишут в официальных отчетах, но все-таки выросла. В некоторых городах люди в школу идут в том числе и за зарплатой. Что же с нами не так? Почему же нам всем так плохо?
Что с нами не так?
И правда – что? Почему на школу жалуются все: учителя – что работать невозможно, родители – что невозможно жить, всё время уходит на домашние задания, дети – что учиться противно?
Малыши всю перемену сидят в классе. Школа страхуется. Мало ли что – выбегут в рекреацию, упадут, что-то ушибут или сломают – родители будут жаловаться. Организовать экскурсию с выездом – проблема, даже если родители дадут согласие: а вдруг что-то случится, а школе потом отвечать?
В соцсетях посты родителей, проникнутые ненавистью и отвращением. О том, как их детей ломают учителя. Как унижают. Как изматывают. Мамы младших школьников жалуются на огромный объем заданий, который приходится выполнять вместе с ребенком. В среднем и старшем звеньях все готовятся к ОГЭ и ЕГЭ (начинают еще раньше, но на этом этапе подготовка растет, принимая к девятому классу просто космические масштабы). Дети из приличных семей массово посещают репетиторов. Раньше это касалось в основном старшей школы. Теперь возраст снижается. Я работала в московской школе, входящей в сотню лучших (есть такой рейтинг), там репетиторы во втором классе были у каждого второго ребенка.
Учитель так устроен – он старается работать на результат, который с него спрашивают. Спрашивают хорошие оценки по контрольным работам в конце каждой темы – и всегда найдутся педагоги, которые проводят уроки подготовки к контрольной, где разбираются и решаются аналогичные задания. На следующий день дети покажут хорошие результаты. А еще через неделю половина из них напрочь забудет, как такие задания решать.
Сегодня с учителя спрашивают выполнение детьми метапредметных заданий, и педагоги старательно готовят детей к соответствующим тестам. Им в помощь и на радость издателям выпускается множество сборников – задачников и решебников. А если педагог не справляется, он привлекает родителей. Натаскать на метапредметный тест гораздо сложнее, чем на отдельно взятую серию предметных заданий, но мы справляемся. Последние деньги на репетиторов тратим, гулять не успеваем, страдаем вместе с ребенком – но справляемся. Мы – сильные, и не такое терпели.
И как-то все забыли, что метапредметные тесты призваны проверить умение ребенка самостоятельно в новых условиях использовать изученный ранее материал! Если вы хотите это проверить, к ним не надо готовить! Они на это не рассчитаны.
И ведь никто там, наверху, не заставляет педагога натаскивать школьников ни на тесты, ни на ЕГЭ. Просто от их результатов зависит рейтинг школы, как следствие – ее возможности (в том числе и финансовые) и в конце концов его, педагога, зарплата. И если все вокруг натаскивают детей на тесты с помощью репетиторов, а вы просто учите их работать самостоятельно, ориентируясь на их сегодняшние возможности, ваш сегодняшний результат будет хуже. Преимущества ваших детей проявятся потом, когда вы уже не будете их учителем, а оценивают вас сегодня.
А еще «сверху» спрашивают результаты творческой деятельности в виде исследований и проектов. Не заставляют, нет – просто предлагают подготовить детей к разнообразным научным конкурсам. О том, как это сделать, написано довольно много, но учитель загружен другой работой, изучать новые материалы ему уже некогда. Поэтому он дает ребенку план, по которому следует подготовить проект: проблема, цель, задачи, гипотеза, экспериментальная проверка, выводы, продукт – вполне понятный список для интеллигентных родителей, не сам же ребенок будет это делать – взрослые разберутся, помогут! И не надо родителям возмущаться, как будто педагоги сами это придумали! С них требуют!
Одна из примет времени – учителя ни за что не будут учиться без «корочек» о повышении квалификации. Раньше учились, массово. Теперь на такое способны редкие единицы. «Вы же понимаете, с нас требуют!»
«С нас требуют», — универсальная формула. «Не обязывают, нет, но вы же понимаете, что от этого сегодня зависит зарплата учителя и, главное – его душевное равновесие!» И правда, что же тут непонятного? Тяжело быть все время в позиции отстающего в рейтинге, даже если ты понимаешь, что сам рейтинг никуда не годится.
Но ведь контроль общества над школой – это хорошо? Отлично, что ребенок не оставлен сегодня один на один с учителем-самодуром? Что плохие результаты обучения вовремя можно поймать и скорректировать?
И ведь это здорово, что сегодня есть условия для развития способных детей, для их включения в исследовательскую и проектную работу? Что мы легко можем выявить этих детей с помощью предметных олимпиад, массовое участие в которых тоже должна обеспечить школа, то есть учитель? Почему же нам всем так плохо?
Агрессивно-послушное большинство… Это определение депутатов — представителей общества, метко данное им в начале перестройки профессором Юрием Афанасьевым, увы, характеризует и нас сегодняшних.
Учителя возмущены. Они не согласны с огромным валом документации, с положением винтиков, когда принимаемые наверху решения никак не зависят от них и не учитывают специфику их конкретных классов. Они агрессивны. Часто срываются на детях, родителях и ближайшем начальстве. Пишут жалобы на коллег и администрацию. И при этом послушны и без возражений выполняют все спущенные сверху распоряжения, в том числе достаточно нелепые.
Родители тоже возмущены и тоже агрессивны. Унижают учителя. Срываются на детях. Жалуются наверх, чем выше, тем лучше (знакомый методист недавно рассказала, что их родители пожаловались на детский сад прямо президенту). И упрямо выполняют с детьми (а чаще – за детей) все задания, даже те, которые не понимают, обсуждая в соцсетях их маразматичность без скидок на меру собственной компетентности.
Имея хороший Закон об образовании и вполне качественный Новый стандарт, мы наблюдаем стремительное разрушение школы изнутри. В соответствии с принципами Нового стандарта, свой вклад в это дело вносят все взрослые субъекты образовательного процесса – администрация, педагоги, родители.
А дети тем временем уходят в сеть. Кто хочет учиться, там учатся. Кто не умеет и не хочет (что в данной ситуации часто синонимы), устраивают свою жизнь по потребностям, в играх, развлечениях, подростковых тусовках. И когда из Минобра приходят настоятельные рекомендации «провести беседу на тему…» или «сводить в кино на просмотр…», возникает недоумение: неужели они там, наверху, правда, думают, что могут влиять на воспитание этих детей? Думают, что школа сегодня воспитывает?
Школа воспитывает?
Еще одно воспоминание из конца 90-х. Девятый класс. Перемена. Я кричу на своего ученика, кричу обиженно и отчаянно. Сзади слышу голоса моих мальчишек: «Что с ней? Почему она так орет?» — «Потому что он ее обманул». – «А…» (с полным пониманием). Всем знали, что есть вещи, которые Алла Александровна переносит плохо. Например, когда ей врут. Или когда кого-то унижают. А если человеку плохо, он это иногда показывает близким людям. Мы – близкие.
Сегодня я повзрослела и обхожусь почти совсем без крика. Но резко высказать свое отношение готова и сегодня. И думаю, что это нормально. Попробую объяснить.
Воспитание – это формирование системы ценностей. Сформированная в детстве и юности, эта система будет управлять поведением человека всю жизнь. Если главная ценность, которую мы выращиваем в детях, – послушание, такими детьми удобно руководить. Но где гарантия, что завтра ими не будет управлять кто-то другой, чьи ценности вам глубоко чужды? Если воспитание для вас нечто большее, чем взращивание «человека послушного», возникает вопрос: как свои ценности детям передать? Не всякий взрослый передает ребенку свои ценности. Если вы друг другу безразличны, если у вас формальные отношения, подчиненные только правилам, передача не состоится. Ученик примет ваши условия игры, но, попав в другое место, он точно так же подчинится иным правилам, не анализируя их, не соотнося с собственными нравственными ориентирами.
Вы хотите построить школу на жестком подчинении правилам? Наверно, это возможно. Если нивелировать личность учителя. Пусть он просто организует качественный учебный процесс. А формирование ценностей оставьте родителям. Но тогда и вклад ученика в обучение, и его старание или, наоборот, лень, и, как следствие, его образовательные результаты – это только дело семьи! Дело учителя – объяснять материал, консультировать, предлагать технологии организации учебной деятельности. А если Ваня не контролирует себя и дерется, а Саша с Машей просто не включаются в работу, выведем Ваню из деятельности и поставим в известность родителей, что научить его не удалось, равно как и Сашу с Машей. И это их проблема. Мы услугу предоставили. Качественно. Можете видеозапись включить и проверить.
Вы хотите, чтобы учитель воспитывал? То есть передавал ценности? Но чтобы передать ценности, нужно иметь возможность их проявлять. И тогда придется выделить учителю немножко доверия – от семьи и от общества (а значит, и от начальства всех уровней). И принять тот факт, что он будет вести себя как человек, не опасаясь бесконечных жалоб, переходящих в «санкции». Что он имеет право на ошибки. Что у него, как и у родителей, будут проблемы, которые он будет решать – с ними, с ребенком, с коллегами, с администрацией. Что у него есть свои взгляды, которые не должны однозначно совпадать с позицией родителей, администрации школы и даже с теми, что транслируют нам из телевизора.
Безусловно, мы живем в едином мире, где есть общие для всех правила. Человечество их выстрадало своей историей и отчасти научилось выполнять. Если учитель в порыве благородного гнева ударил ученика, он эти правила нарушил и понесет ответственность, даже если ровно так же он поступил бы с собственным ребенком. Если он расист или педофил, его надо убирать из школы, как бы ни был он хорош в других аспектах. Но дело в том, что разумных ограничений подобного рода в разы меньше, чем тех, которые рулят сегодня деятельностью педагога.
Нельзя задерживать детей после урока. Но если вы – учитель, и в начале урока вам пришлось обсудить поступок ученика, а к концу вы с детьми не успели закончить решение важной проблемы, вы задерживаете класс на перемену и рассчитываете, чтобы в этом вопросе вас поймут.
Нужно стремиться к высоким результатам. Но если ваш слабый класс хуже других написал проверочную работу и не вышел на конференцию в этом году, вы надеетесь, что вас не осудят и поддержат, потому что вы с детьми трудитесь, и у вас всё впереди.
Общество вправе контролировать работу школы и, в частности, учителя. Но если вы – родитель и не доверяете своему педагогу, жалобы в департамент вряд ли вам помогут, ведь его систему ценностей вы не измените. Вы можете либо научить своего сына или дочь правильно воспринимать этого человека, либо найти для ребенка иные пути обучения: очно-заочную форму, семейное образование, другую школу, наконец. Ведь варианты возможны. Закон позволяет.
А если вы администратор любого уровня и вдруг читаете этот пост (на что я совсем не надеюсь), вспомните, что учителя и родители – не винтики. Они – субъекты, то есть личности. Об этом сказано в Законе об образовании, в Новом стандарте и в Конституции. Но для того чтобы вести себя, как подобает свободным личностям в свободной стране (у нас ведь свободная страна?), им требуется человеческая поддержка и пространство для свободы действий, а не тотальный контроль. Иначе все мы вместе — и учителя, и родители — в массе своей по-прежнему будем представлять агрессивно-послушное большинство. И детей вырастим себе под стать. Вы ведь, управляя нами, не на этот результат рассчитываете, правда?
Об авторе. Алла Нестеренко — кандидат педагогических наук, доцент кафедры развития образования федеральной Академии повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования, сертифицированный ТРИЗ-педагог, председатель Совет экспертов по образованию при интернет-журнале «Лицей»
