Если уж называть категорию фильмов, в которой Россия, точнее Советский Союз, далеко опережает весь мир и по количеству и по качеству картин, то это фильмы о Войне. О Великой Отечественной войне, разумеется.
В США есть мощная традиция производства кинокартин о войне между Севером и Югом. Именно на этой войне выстроилась национальная мифология, до сих пор актуальная дихотомия янки – джонни, в огромной степени – вся американская литература. Недаром северяне в качестве морального оправдания сразу же подняли на щит «Хижину дяди Тома». А на стороне южан, между тем, сражался юный Сэмюэль Клеменс, будущий Марк Твен, первый настоящий американский классик. С тех пор тон в литературе США все-таки задает Южная школа: Фолкнер, Капоте, Теннеси Уильямс… Своеобразным манифестом южан является роман «Унесенные ветром». И по нему сделан всемирно известный фильм. Но остальные картины о гражданской войне в США никого, кроме самих американцев, в общем-то, не греют.
Иное дело – Вторая Мировая, так или иначе коснувшаяся всего человечества.
И на Западе о ней сделано множество картин. Использованы все традиционные сюжетные схемы. Ну, например: девушка ждала любимого с фронта и не дождалась, не сумела сохранить ему верность. Пожалуйста – «Мост Ватерлоо». Чудесный фильм, но с «Летят журавли» сравниться, конечно, не может. Или: ветераны возвращаются домой героями, но с непонятным для окружающих вечным клеймом Войны на душах. Есть прекрасная американская картина «Лучшие годы нашей жизни». Но без конца пересматривать хочется не ее, а «Крылья» или «Белорусский вокзал». Даже собственно батальные, дорогущие полотна вроде «Перл-Харбора» или «Спасти рядового Райана» меркнут на фоне «Освобождения» Озерова, а ведь в России над этим фильмом подсмеиваются, свысока называют «опупеей». Просто мы избалованы лучшими в мире отечественными фильмами об Отечественной Войне.
Почему же так здорово 30-50 лет назад у нас получались такие фильмы? И почему перестали получаться сейчас?
Прежде всего полвека назад память о Войне была не просто свежа, она буквально кровоточила. Многие зрители помнили Войну лично, и честные кинематографисты понимали, что фальши эта аудитория не примет и не простит. Парадокс, но даже насквозь фальшивая поделка «Взятие Берлина», снятая сразу после Войны, для своего времени была искренней и органичной, выражала главное — общее упоение Победой. Что же говорить о лучших картинах, снятых после XX Съезда КПСС, когда хотя бы отчасти «стало можно»?
Для нынешних молодых зрителей Великая Отечественная – уже факт давно ушедшей эпохи, и вообще – что это за военный фильм без суперменов, эффектных красоток и спецэффектов? В результате вошедший теперь в моду главный герой в 3D посреди горящего Сталинграда из навороченной снайперской винтовки попадает в лоб противнику чуть не за полтора километра и влюблен в красавицу, не смывающую французской косметики даже в окопе. Кстати, я считаю, что все это само по себе неплохо, но причем тут Великая Отечественная?
При Союзе фильмы о Войне в той или иной степени, но всегда делались при непосредственном участии настоящих ветеранов. Если сценарии пишут Симонов, Некрасов, Васильев, Курочкин, Розов, Окуджава, так они уж не понаслышке знают, о чем пишут. Если в фильме «Солдаты» по роману «В окопах Сталинграда» снимается Смоктуновский, так он в этих окопах действительно был. Да и более молодые киношники тогда хотя бы смутно помнили Войну, время их детства. А мы уже не помним. Поверьте, искренне стараемся держать марку, найти в кино о Войне свой путь, но как сказал мне однажды режиссер и сценарист Олег Кавун: «И все равно у вас, ребята, из-под шинелей джинсы торчат».
И наконец, мне кажется, главная причина. В 1950-1980-е годы фильмы о Войне у нас делали действительно ведущие, лучшие кинематографисты страны. Просто потому, что большинство других тем, которые их интересовали, были наглухо запрещены. Цензура есть и сейчас, еще какая! Но борясь с ней, может, стоит отстаивать право на разговор о других, более современных проблемах? Их, слава Богу, хватает.
Все равно ведь хоть весь госбюджет в один фильм ни вбухай, а никто уже не превзойдет таких шедевров, как «Восхождение», «На войне, как на войне», «Отец солдата», «А зори здесь тихие», «Иваново детство», «Иди и смотри», «Они сражались за Родину», «Судьба человека», «Двадцать дней без войны», «Аты-баты, шли солдаты», «В бой идут одни «старики»»…
Вот как раз о «Стариках», всенародно обожаемом фильме, я и собирался сначала написать, как о своем любимом. Но все же пересилила любовь к менее знаменитой, но более сложной и показательной картине.
«Проверка на дорогах» (1985). Автор сценария – Эдуард Володарский (по мотивам военной прозы Юрия Германа). Режиссер – Алексей Герман.
Вот классический пример того, как молодой режиссер сразу же находит в кино свою, не похожую на другие, дорогу. Это дебютный, и по-моему, лучший фильм Алексея Германа, – лаконичный, графически четкий, хлесткий, на обнаженном нерве. В нем же – самый знаменитый, неоднократно процитированный и спародированный германовский кадр, который режиссер к концу жизни, кажется, уже ненавидел: из рук раненого героя выпадает пулемет, и раскаленный стрельбой шипит в грязном сугробе. По легенде для нужного эффекта пулемет пришлось нагревать паяльной лампой.
Кажется, хорошо снимать кино по гениальной прозе собственного отца, но ведь какая ответственность! Не всякий бы решился. Тем не менее материал для воплощения режиссерской идеи выбран безошибочно.
Скажем, фильм «В бой идут одни «старики»», несмотря на масштабность и глубину, прежде всего рассказывает о военной элите. Летчики – по определению офицеры, люди со специальным образованием, интеллигенты («на лбу десять классов написано»), цвет нации. А где собрать в одном трагическом сюжете бывшего сельского участкового, киевского интеллигента, свердловского таксиста, эстонского рабочего, псковских крестьян, учительницу немецкого языка?.. Конечно, только в партизанском отряде.
Несколько месяцев служивший немцам полицай с говорящей фамилией Лазарев добровольно сдается в плен партизанам, говорит, что совесть заела, хочет искупить вину. А ему никто не верит. Да и с каких бы щей? Ему не дают закурить. Его отказываются кормить: «Тут и людям не хватает». Ему только что не плюют в лицо. Его вообще не расстреливают сразу лишь потому, что может пригодиться в намеченной на ближайшее время военной операции. На войне как на войне.
А еще за Лазарева вступается командир отряда Локотков (Ролан Быков), он хочет разобраться. А в ответ на грозные обвинения комиссара отряда просто говорит, что нельзя походя обвинять и убивать людей: «Не по-человечески это. Скотство это». Но ведь у каждого персонажа картины своя правда.
И тут – воспоминание Локоткова, может быть, лучший флэш-бэк во всем военном кино, пример образцового саспенса. По железнодорожному мосту идет немецкий эшелон. Мост подготовлен к взрыву, Локотков сотоварищи в сторонке сидят, – осталось кнопку нажать. Но как раз в это время под мостом проходит баржа с несколькими тысячами русских пленных…
Лазареву устраивают «проверку на дороге»: он должен в одиночку остановить и расстрелять немецкую машину. Получается, но в бою гибнет один из партизан, парень, с которым у Лазарева личный конфликт. Комиссар опять его обвиняет. Отчаявшегося Лазарева едва успевают вынуть из петли. Короче, ясно, что доказать свою искренность он сможет только подвигом.
Этот подвиг он и совершает во время партизанской диверсии на немецкой базе. И вот он, смертельно раненый человек – но уже снова человек – безнадежно пытается догнать уходящий поезд, падает на рельсы, и его заволакивает черным дымом. И о нем, конечно, все очень скоро забудут.
…Семьдесят лет не утихают, да, наверное, и никогда не утихнут споры: а кто всё-таки выиграл Войну? СССР, США, Великобритания? Русские, украинцы, грузины?.. Маршалы, солдаты, матросы?.. Военные корреспонденты? Ученые-конструкторы? Рабочие на эвакуированных заводах? Женщины без мужчин в колхозах?.. «Проверка на дорогах» дает ответ на этот вопрос, когда в финале Локотков, немолодой человек с больными ногами, зовет на помощь первых попавшихся солдатиков и сам упирается плечом в кузов застрявшего грузовика: «А ну, все вместе! Давай, давай, давай! Сама пойдет! Давай, сыночки! Вместе! А ну давай, родненькие!..»
