Хорошенький кудрявый мальчуган на семейном фото — Трофим Мячин, ставший впоследствии священником. Репрессирован в 1937 году. Входит в число Собора Самарских Святых под именем Святой священномученик Трофим Самарский. Его память отмечают 14 января.
«В Библии постоянно говорится про родословные.
Когда я была маленькой и слышала, как в храме читали
Священное Писание с родословной Авраама и Христа,
меня эти имена и связь между прошлым и будущим
всегда завораживали».
«Дети священников о себе» М.Свешникова
В апреле прошлого, знаменательного для меня, года сватья прислала большое письмо с рассказом о своей семье и копиями уцелевших фотографий. Как в любой человеческой истории, в этой тоже много вопросов, трагически оборванных жизненных линий, боли, радости и любви.
С огромным интересом рассматриваю семейное фото Мячиных. Живописный Григорий Ксенофонтович с женой Акулиной Ивановной, их дети — Александр, крайняя справа Мария, слева с раскрытой книгой Трофим Мячин, рядом Екатерина, на руках у мамы толстенький Петя. Снимок сделан в 1893-1894 году. В 1905 году в Мелекесе родится ещё один сын, Виктор.
Кем был глава семейства, мы не знаем. В 30-е годы прошлого века Трофим назовёт своего отца крестьянином, но на фото он на крестьянина совсем не похож. Эту загадку очень хочется разгадать. И удаётся!
Знаем, что дочь Екатерина преподавала в гимназии и умерла молодой. В базе оцифрованных мормонами метрических книг Самары запись о её смерти быстро удалось найти по фамилии, и это чудо: немногие данные проиндексированы подобным образом, и вряд ли я иначе нашла бы эту запись в необъятном море всех остальных.
«Дочь псаломщика посада Мелекеса Ставропольского уезда Екатерина Григориева Мячина умерла 10 июля 1914 года…»
В одной записи так много информации! Всегда в таких случаях охватывает необыкновенное волнение. Многие десятки лет никому не нужны были эти сведения, но ведь хранились для чего-то! Давно нет тех, кто касался этих страниц, выводил эти буквы, ни пера того нет, ни чернильницы.
Редко когда рядом с документами прошлых веков удается положить фотографию самого человека. Но в этом случае можно.
Екатерина Григорьевна Мячина, учительница гимназии в Мелекесе, прожившая всего 29 лет, писала духовные стихи о святом Пантелеймоне. Они были напечатаны тогда и опубликованы в марте 2012 года вновь благодаря её внучатой племяннице Ларисе.
В Самарском архиве имеется пока недоступное нам дело 1917 года о псаломщике посада Мелекес Г. Мячине, в материалах Мелекесского ЗАГСа 4 апреля 1919 года учинена запись, вероятно, о его смерти. Пока это всё, что нам известно.
Ещё меньше сведений о его старшем сыне Александре. Был в Белой армии, расстрелян, так считают в семье. Справа Саша Мячин, похож ли на него человек слева? Мне кажется, да. На обороте надпись: «Марусъ Саша на память», монограмма А.М, прислано из Москвы, да и родственники считали, что это старший сын Григория Ксенофонтовича.
Хорошенький кудрявый мальчуган на семейном фото — Трофим Мячин. А в руках-то оказалась не книга, как виделось вначале, а семейный альбом! Дорого дашь, чтобы эту реликвию перекинули из Прошлого в сегодняшний день…
Трофим был студентом физико-математического факультета в Петербурге, когда во время летней практики влюбился в Елену. Но её отец, сын дьякона, священник Виктор Михайлович Цветков отказался отдать дочь замуж за человека светской профессии. Любовь была настолько сильной, что Трофим оставил университет и тоже стал священником. Тесть изменил его судьбу дважды — когда он заболел тифом, не позволял никому к нему входить и ухаживал за ним сам. Спас зятя — ценой собственной жизни.
Несколько дней назад отыскала воспоминания учёного-почвоведа, доктора сельскохозяйственных наук Николая Васильевича Орловского. Сын священника, он ежедневно на протяжении 87-летней жизни вёл дневник, описывал интересных людей и события. В нём нашлось место и Трофиму Мячину! В то время ещё псаломщик, он был сельским заводилой с явными артистическими и организаторскими способностями. Важная деталь: «с его мягкими замечаниями считались». Она о многом говорит, делает портрет живым, многогранным.
После революции 1917 года Трофим Григорьевич Мячин повторил судьбу многих российских священнослужителей. Переехал из села в Самару, работал в трамвайном парке бухгалтером, выхлопотал под жильё подвал, заваленный мусором, который заботливо превращал в уютное место обитания для своей немалой семьи — детей было пятеро. «Маленькие болели, придёт с работы, первым делом бросается помогать – и полы мыл, и пелёнки стирал. Всё равно двое умерло от дизентерии, тифа. В живых остались Зоя, Зина и сын Александр».
Кому он мешал, когда в 1933 году был арестован в первый раз? «Когда выгоняли их из подвала, ничего из вещей не дали забрать. Бабушка Лёля успела пару золотых колец нацепить Зое и Зине на ручки, но и их содрали. Когда вышвырнули на улицу, в семье были мать бабушки и её сестра Лиденька, т.е. семья состояла из 7-8 человек».
В 1936-м был освобождён, тогда власть ещё играла с гражданами в «кошки-мышки». Через год, осенью 1937 года, пришли за ним и ещё 22 священниками, двумя мирянами и архиепископом Александром (Трапицыным). Среди них был двоюродный брат Трофима священник Никифор Иванович Мячин. Обвинения арестованные отвергли, виновными себя не признали. Тройкой НКВД, а это значит, без суда и следствия, меньше, чем через месяц после ареста, все они были приговорены к расстрелу. 14 января 1938 года, не дожив до своего 50-летия, Трофим Григорьевич Мячин был уничтожен.
Это печальным колоколом перекликается с судьбой моего деда-инженера, расстрелянного в Свердловске 15 января 1938 года с разницей всего в один день. Это подтверждает то, что сегодня некоторые пытаются забыть, представить единичными частными случаями. Не верьте. Уничтожение своих граждан ни за что массово происходило по всей стране. Сколько прерванных жизней, горя, мук, слёз, вдовства, сиротства!
В 2000 году Архиерейским Собором Русской Православной Церкви Трофим Григорьевич был причислен к новомученикам Российским. В 2013-м при новом патриархе его и ещё три с половиной десятка человек из этого списка неизвестно кто тайком вычеркнул без объяснения причины, что непонятно не только нам, но и многим священнослужителям разных рангов. Решение о деканонизации не выносилось.
Для нас Трофим Мячин преступно убиенный сатрапами родной человек, независимо от того, выдержал ли он на всех этапах заключения пытки и издевательства. Он остаётся также местночтимым святым, вместе с ещё 20 угодниками входит в число Собора Самарских Святых, день памяти которых отмечается 12 августа. «Величаем вас, святии земли Самарския, и чтим святую память вашу, вы бо молите за нас Христа Бога нашего».
Храм памяти мучеников открылся в Самаре в 2010 году вблизи бывших дач НКВД, где были расстреляны несколько тысяч человек.
И в те годы, как во все времена, люди вели себя по-разному. Семья тогда же расстрелянного священника Вячеслава Инфантова приютила вдову Трофима Мячина с детьми, выделив им проходную комнату. Его внук недавно вышел на связь с Ларисой Александровной, заказал за свой счёт для церкви изображения всех расстрелянных. Убив людей, добрую память о них в потомках убить не смогли.
После гибели Трофима семья его жила очень трудно. От голода умерла сестра жены Лидинька, от старости её мать. «Дети маленькие, бабушка – жена врага народа, на работу никуда не брали, в доме шесть ртов, на фото она с такими измученными глазами…Сумела устроиться на почту, со временем повысили, давали профполитскую, обкомовскую почту, заслужила в итоге Орден Трудового Красного Знамени».
На фотографии семейства Григория Ксенофонтовича нет младшего сына Мячиных, Виктора. Он был физически сильным и очень тренированным человеком, потому во время войны стал морским пехотинцем. Медаль «За отвагу» получил за бесстрашие в десанте на косу Песчаную в сентябре 1943 года. В январе 1944-го участвовал в очередном десанте, был в первых рядах прорывающих оборону противника, «своим голосом «полундра, вперёд!» вёл за собой товарищей на штурм вражеских позиций». Успел ли получить медаль «За боевые заслуги»? Ведь жить ему оставалось четыре дня…
Погиб Виктор Мячин в следующем десанте 22 января 1944 года в Керчи. Найти его в базе погибших в Великой Отечественной войне удалось не сразу — фамилию записали с ошибкой, МяГин. Всё остальное — год рождения, место призыва, имя жены — указано правильно, это подтверждает, что запись именно о нём. Найти точное место его захоронения, наверное, никогда не удастся. В Керчи несколько братских могил, одна из них около входа в Парк культуры и отдыха. В ней лежат 2649 человек и только у пяти имена известны — я такого никогда не встречала.
«Хотелось бы прийти на могилку, у него ведь детей нет, плакать некому», — пишет его внучатая племянница Лариса в 2017 году, спустя 73 года после его гибели. Могилки нет, память есть…
А ещё есть фамильное сходство, память генов: на Марию и Трофима Мячиных похожа их внучка и праправнучка, и у всех одинаковое строение носогубной складки, одна форма век, а у кого-то и буйная шевелюра далеких предков.
Успел повоевать и его племянник, сын Трофима Мячина Александр. Да ещё как успел! Остался в 20 лет инвалидом с отнятой выше колена ногой. Жить не хотел… Спасла подруга юности: из другого города писала каждый день письма, было даже письмо на маленькой открытке-пластинке, голос свой записала. Благодаря ей Александр с депрессией справился. Эрудированный, знающий много стихов, прекрасно играющий в шахматы красавец очаровал учительницу начальных классов Антонину, а одну из двух их дочерей назвал именем той самой подруги Ларисы.
И опять сходство и переплетения судеб: мой отец был старше Александра Мячина всего лишь на год, после третьего ранения развилась газовая гангрена и ногу чудом спасли.
Разбираясь в родословии Мячиных, я уже знала очень важное: ещё не родился, но уже существует человек, в котором эти разные, до этого далёкие друг от друга линии, соединяются. Этот человек наш с Ларисой Александровной внук. По маме Мячин, по папе Свинцов, и всё то бесконечное, что за этими двумя фамилиями стоит, уже его. Удивительно легко находя недостающие страницы и факты, я физически чувствовала скрежет и скрип разворачивающихся навстречу друг другу вековых конструкций, похожих то ли на мачты парусника, то ли на мельничные колёса. Их примеривание друг к другу, их соединение.
Мы все так долго ждали нашего мальчика, что без помощи предков, этих тёплых ходатаев с обеих сторон, точно не обошлось! Пусть всегда опекают и поддерживают его, а мы, две бабушки, и ему поручаем всех помнить и поминать добрым словом и светлой памятью.
Ожившее письмо из прошлого
Смерть ни за что, росчерком пера. Выписала из дела деда Лариса Александровна Мячина.
в верхнем ряду справа Сщмч. Трофим (Мячин), священник (+ 1938, память 1 (14) января)
Фото из семейного архива Мячиных
