Что сказать о спектакле государственного Театра Наций «Рассказы Шукшина»? Давно любимый зрителями и признанный критиками спектакль — шедевр, поставленный знаменитым режиссером и исполненный лучшими актерами нашего времени.
Вспомнила свое детство в такой же деревне, в Сибири, с такими же подсолнуховыми полями, приблизительно в те же времена…
Нам, счастливчикам петрозаводчанам, которые еще в июле купили билеты, очень повезло, и не единожды, хотя бы потому, что в этот день у театра случился юбилейный 250-й спектакль.
Буду рассказывать о впечатлениях так, как я восприняла это действо в зале и как оно откликнулось потом, по прошествии недели.
Место в зале у меня было неплохое, бенуар, первый ряд, поэтому видно было хорошо. В первой сцене не могла разобрать некоторые фразы актеров и принять лавку как основную декорацию на сцене, поэтому было некоторое раздражение. Знаменитые Миронов и Хаматова тоже в первом рассказе не впечатлили — Чулпан лузгала семечки, а Евгений Миронов, пролежал на лавке (т.е. на печи) спиной к зрителям, изредка выдавая дедовские реплики.
Пока привыкала к подаче Шукшина на сцене, вспомнила свое детство в такой же деревне, в Сибири, с такими же подсолнуховыми полями, приблизительно в те же времена. Василий Макарович, говорят, срисовывал героев своих рассказов прямо с натуры, за что жители Сростков иногда на него обижались. А я многих наших, деревенских, тоже бы в рассказ поместила, если бы Бог дал талант.
Перво-наперво свою маму. Она по меркам того времени долго не выходила замуж, до 27 лет. За это бабы в деревне прозвали ее Хабич (или Хабик). Я до сих пор не знаю истории этого прозвища, но бабы говорили, что это взято из лекции заезжих агитаторов о политической обстановке в стране, что, мол, был такой правитель, который долго не женился. Мама потом вышла замуж за моего папу, который очень стеснялся за ней ухаживать на людях, только по ночам приносил букетик земляники и клал его на подоконник, родила шесть дочек, но прозвище осталось за нею на всю жизнь. Еще мама была деревенской гадалкой. Я так думаю, на самом деле местным психотерапевтом. Шли к ней постоянно деревенские женщины со своими бедами, и на всех она «раскидывала карты». Насколько помню, никому ничего плохого она не гадала. Однажды пришла тетя Валя — сын давно не пишет из армии. Мама карты разложила и говорит, так вот же он, на пороге дома, беги скорей! И это оказалось правда, сын уже был дома.
Еще дурачок деревенский был Ясько. Все его любили, подкармливали, а он что-то свое рассказывал каждому, с кем-то невидимым диалог вел. И речи эти были далеко не безумными. Только правильно толковать надо было. Так он и повзрослел незаметно почти до дедовского возраста. А потом, говорят, в беспредельные девяностые годы расправились с ним представители новой отвязной молодежи, да так жестоко, что и рассказывать не хочу.
Или вот бабушка двоюродная, передовик труда в прошлом. Ее портрет, нарисованный настоящим художником, висел у нас в клубе. Постоянная история — как только молодой пришлый директор поступал некрасиво, она шла к нему и говорила: «Снимай портрет! Возвращай его мне!». Она не хотела быть связана даже портретом с неправильным руководством.
Была история, похожая на покупку сапог. Только это были новомодные тогда, невиданные ранее гольфы. И из тюрьмы возвращались мужчины, по пьяной дури туда попавшие, в татуировках и с разговорами блатными. Но мы их не боялись, это были свои дядьки.
Много чего вспомнилось, но расскажу о спектакле, который с каждой историей раскрашивался и все больше входил в сердце. Одна шукшинская история душевнее следующей. И всё узнаваемо, все родное.
Актеры играли настолько виртуозно, настолько вдохновенно, что спектакль можно было без преувеличения сравнить с концертом мировых звезд музыки. Дирижером, конечно, был Евгений Миронов. Знаете, когда я услышала, что Евгений Миронов играет в рассказах Шукшина, я не поверила, что Миронов, пусть даже супергениальный актер, сможет по-настоящему сыграть персонажей Василия Макаровича. А он смог, он как будто вселился в них. От этой магии – мороз по коже. Поверила, что этот человек сыграет кого угодно на этом свете. Хотя бы потому что он лучший исполнитель роли князя Мышкина в «Идиоте» Достоевского. Вот и представила на минутку в театре, что он мою мамку играет или папку, или, допустим, бабушку, что каждый раз портрет забирает у председателя, — и нет отторжения, нет протеста, он справился, ну что за человек! И эта изумительная гибкость, способность «дотанцевать» и «допеть» то, что не досказал. Даже мат из его уст прозвучал к месту и украсил действо.
Отдельно о прекрасной, воздушной Чулпан Хаматовой. Она играла буквально всеми частями тела, особенно своими изящными босыми ступнями. Они вели свой отдельный рассказ в спектакле. После ее немой девушки в последнем рассказе я так плакала, что боялась, не смогу долго остановиться, а надо было уже благодарить актеров за спектакль.
Благодарность петрозаводских зрителей была бурной, даже мне показалось, что на грани истерики. Порадовало обилие цветов и слов искренней благодарности.
Еще хочу сказать о самых главных участниках спектакля – остальных актерах – Дмитрии Журавлеве, Александре Гришине, Наталье Ноздриной, Юлии Свежаковой, Павле Акимкине, Александре Новине. Им наверняка было очень трудно играть, как говорится, в лучах славы Миронова и Хаматовой. Но, честное слово, они были великолепны! Кажется, если бы режиссер велел играть Шукшина в условиях африканской деревни, они бы и тут справились.
И что хотелось бы еще отметить. Из деревенского антуража на сцене была большая лавка и подсолнухи. И портреты настоящих жителей села Сростки, куда актеры и режиссер специально съездили. А мне , например, хотелось, чтобы на сцене были село, дом, горница. Выражусь точнее, настолько виртуозно и феерично актеры играли Шукшина, что захотелось какой-то сельской простоты и спокойствия, приближенности к реальной деревенской обстановке, но в том же актерском исполнении.
Спасибо, Театр Наций, за уважение к провинциальной публике, за игру в полную мощь. По мнению многих петрозаводских зрителей, с которыми мы обсуждали спектакль, ваша игра на сегодня — это лучшее, что они видели на сцене в своей жизни.
