В мае сего года отметила своё десятилетие авторская программа Бориса Гребенщикова «Аэростат», выходящая на Радио России по воскресеньям в 13.15. В этой передаче есть много для меня лично непонятного и загадочного.
Ну, например, я не могу понять, является ли всё, что наговаривает БГ в микрофон, чистой импровизацией или текст пишется заранее? И если второе, то когда лидер группы «Аквариум» успевает это всё делать, совмещая с музыкальной деятельностью? А все эти цитаты: «как говорил Бетховен…», «как писал Черчилль…»! Ну ладно ещё Бетховен, но БГ, тратящий время на конспектирование трудов великих политиков прошлого – вещь, невозможная даже для моей безграничной фантазии.
Может быть перед каждым выпуском «Аэростата» целая команда спичрайтеров вылавливает для него из Интернета умные афоризмы на заданную тему? Странным кажется и название, вызывающее какие угодно ассоциации, кроме уместных в данном случае. Знатоки истории сразу же представляют себе прифронтовые города времен второй мировой войны и парящие в ночном небе в лучах прожекторов гигантские надувные изделия, сквозь которые непросто прорваться вражеским бомбардировщикам. Но ведущий программы – человек миролюбивый, в тяге к милитаристской эстетике вроде бы не замеченный. Знатоки митьковского фольклора вообще могут вспомнить двухстрочный экспромт, приписываемый Артемию Троицкому:
Зеленый змий – что еростат,
Одну голову отрубишь – две вырастат!
Но и эта цитата вроде бы не в тему. Ведь ведущего можно обвинить или заподозрить в чём угодно, только не в отсутствии трезвого взгляда на мир. Музыку в своей программе, правда, он зачастую крутит очень странную, раздвигая границы сознания слушателя настолько, что пропадает всякое представление о различиях между фольклором разных народов, классикой, джазом, роком и ретро-эстрадой. Но это-то отсутствие форматных рамок, эта ориентация не на то, что модно, а на то, что нравится лично тебе и может зацепить ещё кого-то – самое непонятное в «Аэростате».
Как воспитать в себе такой широкий, незашоренный взгляд на культуру, но не сделаться всеядным? Как в эпоху всеобщего размежевания на «своих» и «чужих», на тех, кто с нами и тех, кто против нас, не примкнуть ни к какой секте, ни к какому клану и просто любить талантливое творчество своих коллег? Наверное, сам БГ на эти вопросы не смог бы ответить внятно. Он ведь просто по-другому не умеет и никогда не умел.
Вообще, осмелюсь предположить, что «Аэростат» – венец всего гребенщиковского творчества, недаром же записи его выпусков гуляют по Интернету наряду с альбомами «Аквариума» как самостоятельные произведения искусства. Это не значит, что собственные песни Бориса Борисыча хуже его продукции как радиоведущего. Просто, сделавшись радиоведущим, он невольно многое объяснил нам не только в музыке, звучащей вокруг нас. Только слушая «Аэростат» я понял, что БГ вовсе никакой не музыкант, а… просто меломан, просто внимательный слушатель и исследователь музыкальной культуры всех времён и народов.
Вряд ли он с детства мечтал выступать на сцене и зарабатывать этим на жизнь. Сочинение же и исполнение собственных песен ему было нужно лишь для одного: услышав чужую гениальную музыку, очень хочется проникнуть в тайну её создания, а как это сделать лучше всего? Наверное, взяв в руки гитару и хоть ненадолго почувствовав себя Лу Ридом, Дэвидом Боуи, Бобом Марли или Стингом. Понять по-настоящему, как играет рок-группа можно только став самому участником какой-нибудь рок-группы, и «Аквариум» во все периоды своего существования был устроен именно как творческая лаборатория его лидера. Даже в середине 80-х, выйдя из подполья и видя широкие перспективы для откровенной спекуляции на своих старых заслугах, БГ не случайно в первом же интервью радиостанции «Юность» ни разу не произнёс ставшего модным слова «рок» и о стиле своего коллектива ответил так: «Мы просто играем музыку!». Он уже тогда знал, что это просто такая игра – не очень серьёзная, но очень увлекательная, и уж никак не средство борьбы с коммунистическим режимом или способ проповеди какого-нибудь религиозного учения!
Вот почему «Аквариум» за сорок лет своего существования не записал двух одинаковых альбомов, хотя среди них, несомненно, были более или менее удачные. Вот почему стиль группы менялся почти каждый год так, что сейчас её наследие напоминает звуковую энциклопедию, где есть и джазовый авангард, и бардовская лирика, и реггей, и панк, и бог весть что ещё! И вот по какой причине, кстати, Гребенщикову практически незнакомо чувство ностальгии по прошлым годам и старым хитам: подержав в руках очередную игрушку, разобрав её по винтикам и выяснив, что там внутри, наш герой терял к ней всякий интерес и брался за изучение новой.
Но самое интересное – что именно при таком подходе в творчестве, исключительно от искренней и горячей любви к музыке рождались и продолжают рождаться настоящие шедевры. Видимо, они и не могут рождаться больше ни от чего другого. И как нелепо, несостоятельно звучат все упрёки в адрес Гребенщикова в связи с тем, что он якобы всю жизнь только и делает, что ворует чужие идеи, пользуясь невежеством слушателей-совков!
Вот что, например, в начале 90-х говорил его вечный критик – лидер «Гражданской обороны» Егор Летов: «С одной стороны в советскую, русскую действительность, он принес западный рок, переводы текстов Дилана, «T Rex» и т.д., но с другой стороны – он же под этим не подписывается. (Вернее, он подписывается под текстами, которые не его!). По большому счету то, что он делал, была популяризация настоящего, западного рока. Он хорошо знал английский язык и переводил тексты очень хорошо. Он это осознает и в интервью говорит постоянно, что он у Патти Смит снимает, и у Боба Дилана снимает подстрочники, и у Моррисона, и т.д. Меня несколько коробит это все-таки потому, что лучше хоть говно – но свое, чем конфетка – но не своя».
В качестве примера бессовестного плагиата Егор обычно приводил «Сергея Ильича» из альбома «Треугольник». Однако во всех изданиях альбома «Сергей Ильич», по мелодии действительно напоминавший один из хитов группы «T.Rex», обычно сопровождался подзаголовком «песня для М.Б.» – то есть «для Марка Болана». Это была всего лишь дурашливая пародия – как, впрочем, и «Наблюдатель» из альбома «Равноденствие», якобы украденный у DIRE STRAITS, и совсем недавний хит «Девушки танцуют одни», почти дословно цитирующий Стинга с его Ellas Danzan Solas («Она танцует в одиночестве»). Гребенщикова невозможно упрекнуть в отсутствии чувства юмора – тонкого, абсурдистского, чисто питерского, не позволяющего впадать в слепое и тупое подражательство.
Такой же здоровой самоиронией, кстати, всегда была проникнута и гребенщиковская поэзия, что позволяло легко и непринужденно говорить со слушателем о многих очень серьёзных вещах. Например, как ни странно, именно «Аквариум», часто упрекаемый в заумности текстов, оказался самым точным и правдивым летописцем современной истории последних сорока-пятидесяти лет.
Вообще-то главным политруком отечественного полит-рока всегда считался Юрий Шевчук, и в этом была львиная доля правды. Но лидер «ДДТ» слишком часто оказывался заложником собственного восточного темперамента, слишком часто давал волю эмоциям и вместо откровений выдавал странные перлы типа: «Вынул я перспективу из скважины!» или: «Сколько раз катилась моя голова с переполненной плахи!..».
БГ смотрит на происходящее с демонстративной отстраненностью, но искренне переживает то же самое что и остальные соотечественники. «Дайте немного воды сыновьям молчаливых дней!» – пел он, духовной жаждою томим, на фоне безвременья начала 80-х, когда мнением его поколения никто особенно не интересовался. Потом были романтические иллюзии ранней перестройки и красивое, торжественное «Поколение дворников и сторожей», потом депрессивный рубеж 80-90-х и тревожный «Поезд в огне», потом – «новорусский» бардак, на который можно было смотреть только с «Древнерусской тоской» – и так вплоть до сочинённого совсем недавно «Губернатора», который чем дальше, тем больше напоминает пророчество:
губернатор беги скорей пляши
у нас есть новость губернатор,
новость для тела и души
ты думал шито-крыто
ты думал нож на дне
зарплата в deutche-банке
но губерния в огне
Это всё написано явно не из конъюнктурных соображений, а потому, что действительно болит. Ведь существуют вещи, к которым поэт относится серьёзно и трепетно настолько, что не может этого скрывать. Например, любовь. Понятие это очень широкое и каждый расшифровывает его для себя по-своему: «Некоторые женятся, а некоторые – так!..» Любовь к женщине, к родине, к жизни, к каким-то святым для всех идеалам – причём любовь настолько одухотворённая, что даже обыкновенная лирика, очередное посвящение безымянной «мочалке»-тусовщице в определенный момент начинает звучать как молитва, обращённая к высшим сферам. Наглядным примером тому – и вообще лучшим, что когда-либо было спето о любви по-русски – я бы назвал песню «Ты Нужна Мне» из альбома «Кострома mon amour»».
И тут мы касаемся, возможно, самого противоречивого и сложного момента в гребенщиковском творчестве, который одних восхищает до безумия, а других пугает и заставляет говорить о некоем «лукавом мудрствовании». Я имею в виду философский, иногда откровенно религиозный подтекст в его песнях. Лет двадцать назад, когда в моду только начинали входить биографические справочники, типа «Кто есть кто в России», в одной из таких составленных неряшливо книжиц, в разделе, где обычно указывались хобби знаменитостей, о БГ авторы написали: «Искренне верующий человек».
Данный ляп, как ни удивительно, по сути своей не противоречит истине: наш герой, хорошо разбираясь в различных мистических учениях, свои собственные убеждения никогда не выставляет на всеобщее обозрение, тем более никому никогда не навязывает. Кто он – христианин, буддист или язычник какой-нибудь – мы никогда точно не узнаем. В текстах «Аквариума» нет лобовой проповеди, нет прямого отражения событий, описанных в священных книгах, и если появляются Вишну с Кришной, то в каких-то анекдотических сюжетах. Иногда доходит и до откровенных мистификаций.
Ни в каких древних манускриптах вы не найдёте описания святого Никиты Рязанского – не было такого никогда! Кто такой Иван Бодхидхарма – молчат веды. Это просто игра, и всё же, всё же, всё же…
В конце концов кому станет хуже от того, что мы поверим в существование некоего чудотворца из Кемерово, который однажды придёт и исправит всё, что нам не даёт возможности спокойно жить? БГ оставляет за слушателем право молиться кому угодно, главное – чтобы в человеке имелся вообще хоть какой-то духовный стержень, делающий нас людьми: «Козлы! А могли бы быть люди!..» И если Макаревич когда-то открыл рок-публике истину, что каждый имеет право на нравственный выбор в экстремальных условиях, то Гребенщиков эту задачу усложнил, заставив нас делать выбор уже во вполне спокойной мирной обстановке между земным и небесным, между сиюминутным и вечным. «Небо становится ближе с каждым днём!..» – ей-богу, за одну уже эту строчку можно человека назвать большим поэтом!
Борис Борисыч описал все уровни падения и взлёта человеческого духа. Среди его персонажей имеется отвратительный Старик Козлодоев – символ глубочайшей деградации и морального разложения, есть некто Иванов, видимо, рождённый для чего-то великого, а вынужденный вести жизнь малозаметного обывателя обычной питерской коммуналки, но есть и те, кто готовы пожертвовать собой ради той же любви:
Он слышал ее имя – он ждал повторенья;
Он бросил в огонь все, чего было не жаль.
Он смотрел на следы ее, жаждал воды ее,
Шел далеко в свете звезды ее;
В пальцах его снег превращался в сталь.
И он встал у реки, чтобы напиться молчанья;
Смыть с себя все, и снова остаться живым.
Чтобы голос найти ее, в сумрак войти ее,
Странником стать в долгом пути ее;
В пальцах его вода превращалась в дым.
И когда его день кончился молча и странно,
И кони его впервые остались легки,
То пламя свечей ее, кольца ключей ее,
Нежный, как ночь, мрамор плечей ее,
Молча легли в камень его руки.
Вот уже тридцать лет не могу равнодушно ни переслушивать, ни перечитывать эти строчки. А ведь «Аэростат» примерно о том же самом – только другими словами! Ведь что может сделать с огромной страной радиопередача, пусть даже и выходящая на одной из самых популярных радиостанций? В музыкальных гурманов превратить многомиллионное население вряд ли удастся – широкие массы всегда будут больше любить то, что крутят в программе «Калина красная» как раз за час до «Аэростата». Рассказать о легендах мирового рока больше, чем написано в Википедии, тоже никто не сможет. Зато БГ, будучи сам художником, сумеет доступно объяснить всем, зачем и о чём пишутся стихи и песни. А ещё, используя музыку как повод для встреч с публикой, сказать именно то слово, которое другие сказать по самым разным причинам не решатся.
Так было прошлой весной – в день, когда казалось, будто мы вот-вот влипнем в такую военную авантюру, за которую будет расплачиваться несколько поколений потомков. В тот раз Гребенщиков рассказывал о бардах, вспоминал с особым трепетом 60-е и квартирники Евгения Клячкина, которые организовывали его родители, а в финале поставил песню Булата Окуджавы – не самую известную, по-детски наивную, но объяснявшую сразу всё: «Кружит ворон в вышине. Дело близится к войне…». Я, честно говоря, подумал, что после подобного демарша программу закроют – как закрыли, например, авторский цикл Михаила Веллера, посмевшего не придерживаться официальной точки зрения. Однако как-то пронесло – и с закрытием, и с большой войной, хотя я не верю в то, что песни могут влиять на международную обстановку и что «губернаторы» часто слушают радио.
Кажется, подавшись на радио, Борис Борисович впервые в жизни стал злоупотреблять своим звёздным авторитетом – да и то не в корыстных целях. Всё остальное время он предпочитал грести против течения. Когда все бодались с Совком, мог в самиздатовском интервью рассуждать о положительном влиянии советского кинематографа на своё творчество и петь: «Видит Бог, я не хотел быть подпольным певцом!». Когда бренд «Аквариума» стал самым модным, уехал в Америку, скорее всего не надеясь покорить западный шоу-бизнес, а мечтая спрятаться от всего этого нездорового ажиотажа. Когда наступила эра гламура, даже не пытался превратиться в постоянного героя светской хроники. (Одно время «жёлтая» пресса пыталась обсуждать форму и цвет его бороды, отыскивала давно брошенных и обиженных жён – но всё как-то безуспешно!..) Даже слухи, легенды и байки о БГ – как лестные, так и дурацкие, всегда существовали отдельно от него, не поддерживались, не комментировались. Он-то уже давно сделал свой выбор между земным и небесным!
И вот результат: в Ленинградском рок-клубе было много хороших, самобытных групп, но процентов 70 из них сейчас и вспоминать не хочется, ещё двадцать интересны разве что коллекционерам старых записей, ещё примерно десять существуют поныне – кто в клубах, кто на стадионах, и лишь «Аквариум» вырос из явления рок-н-ролльной субкультуры в явление большой культуры.
А знаете – я ведь, кажется, догадываюсь, почему у передачи такое «воздухоплавательное» название! Если помните, в финале далеко не самого удачного фильма Сергея Соловьева «Дом под звездным нёбом», над саундтреком которого как раз работал «Аквариум», герои взмывают в небо на воздушном шаре под стрекотание автоматных очередей и песню «О лебеде исчезнувшем». Эдакий образ Ноева ковчега с поправкой на смутные 90-е! Вот и пока слушаешь «Аэростат», ещё остается хоть слабая надежда, что всякие «козлы» останутся здесь, на земле делить власть и деньги, а мы от них куда-нибудь однажды улетим. Или они улетят, а мы останемся – что мне лично нравится куда больше. Главное – чтобы нам с ними всегда было не по пути.
