Из цикла «Они из будущего»
Для чего сегодня молодые идут в журналистику? Какие темы их привлекают, как они оценивают свободу слова в нашей стране и кого считают настоящим журналистом?
Во времена моей учёбы на филфаке ПетрГУ, выпавшей на рубеж 80-90-х годов прошлого века, там ещё не готовили будущих журналистов. После пяти курсов я мог рассчитывать, что стану учителем русского языка и литературы, исследователем в области лингвистики или литературоведения. Но, посвящая жизнь газетно-журнальному делу, я начал жизнь с чистого листа, пришлось искать себя методом проб и ошибок, постигать азы профессии, понимая, что одних лишь теоретических знаний и элементарной грамотности здесь недостаточно. Спасибо более опытным коллегам с их мудрыми советами за то, что не дали пропасть.
Времена меняются, и в какую именно сторону, мы попробуем узнать от Дарьи Староверовой, студентки первого курса Института филологии ПетрГУ, специализация «журналистика».
– Вот и подходит к концу первый год вашей, Даша, учёбы в ПетрГУ… Каким он был?
– Он был очень тяжёлым, но в то же время достаточно ярким, наполненным новыми знакомствами, предметами, с которыми было интересно знакомиться, кучей информации, новым опытом и многим другим.
– Изменились ли ваши представления о будущей профессии?
– Такого не было. Возможно, потому, что я ещё до поступления на журналистику уже творила в этой сфере, сотрудничала с интернет-журналами и определённые представления о профессии тоже имела.
– Что ж, видимо, правы были древние римляне, говорившие, что личный опыт – лучший учитель… Знаете, лет пятнадцать назад, когда университет выпустил самую первую партию журналистов, вдруг оказалось, что очень многие пошли работать не в редакции газет, а в пресс-службы разного рода политиков и бизнесменов. В местной прессе даже имела место серия полемических публикаций на эту тему, и досаду акул пера старшего поколения можно было понять – ведь они надеялись вырастить себе достойную смену. Каковы планы на жизнь у ваших ровесников? Они хотят заниматься именно журналистикой?
– Пока что все хотят заниматься именно журналистикой, но… кто знает, как может измениться ситуация к четвертому курсу!
– Слышал, студенты даже выпустили своими силами газету?
– Называлась она «Своя атмосфера». Вообще-то журналисты-первокурсники свою газету каждый год выпускают, поскольку это что-то вроде дополнительной экзаменационной работы. Такая участь не обошла стороной и нас. И мы готовили номер, в котором сами делали всё, начиная от дизайна и вёрстки и заканчивая написанием текстов, вычиткой материалов и подбором фотографий для иллюстрации.
– Первые подобные опыты делались ещё в середине прошлого десятилетия. Некоторые газеты я читал, даже название запомнил одной из них – «Новые люди». И, по-моему, тогда это всё были клоны старого доброго «Петрозаводского университета» – и по оформлению, и по содержанию, и отчасти даже по авторскому составу. А у вас был тот же самый образец для подражания?
– На одной из лекций мы, конечно, рассматривали «Петрозаводский университет» как один из примеров того, какими могут быть газеты, и анализировали это издание, но в качестве примера для подражания мы его не использовали. Наша газета явно не была похожа на то, что сейчас собой представляет «ПУ». Ну и к тому же в университетской газете пишут в основном на темы, касающиеся непосредственно университета, и найти там материалы, касающиеся событий в городе, если они не имеют отношения непосредственно к ПетрГУ, или о событиях в мире мы не можем. А у нас был достаточно обширный разброс тем. Конечно, темы, связанные с ПетрГУ, тоже были, но их было куда меньше.
– И ваши материалы там тоже присутствовали?
– Целых два. Первый материал, который я написала, был посвящён волонтерам в первом петрозаводском общественном приюте для животных. Мне везёт начинать именно с таких материалов. Когда я начинала сотрудничество с интернет-журналом «Новая страница», мой первый материал тоже был о приюте, и сейчас ситуация повторилась. А другой был посвящён падению самолета с журналистами на пути к Сирии…
– Не только с журналистами – там и музыканты были, и Елизавета Глинка…
– Да, но я писала именно о погибших журналистах и о журналистике как таковой. Для чего люди идут в журналистику, для чего рискуют своими жизнями и кто такой вообще настоящий журналист.
– На какие темы вам нравится писать больше всего?
– Одной из самых любимых тем для меня остаётся волонтёрство, особенно связанное с помощью бездомным животным. Также меня привлекают остросоциальные темы, связанные с теми проблемами, с которыми сталкивается если не каждый, то очень многие из нас. И в какой-то степени мне нравится писать о культуре, хотя темы, связанные с культурой и искусством, для меня чуть менее значимы.
– Какие люди и события, о которых вы писали, произвели наиболее сильное впечатление?
– На меня в своё время большое впечатление произвёл Владимир Рыбалко – человек, благодаря которому у нас в Петрозаводске, собственно, и появился первый общественный приют. Он с командой других неравнодушных людей долго боролся с властью для того, чтобы этот приют был открыт и до сих пор вкладывает огромные силы в его существование. История, рассказанная им, меня очень впечатлила.
– Какими качествами, на ваш взгляд, должен обладать настоящий журналист?
– Я думаю, журналист должен быть в разумной степени бесстрашным. И мужественным. Многие журналисты сейчас стремятся освещать нейтральные темы, избегая тем, за которые можно получить трубой по голове в тёмной подворотне. А при этом зачастую именно такие темы являются важными. Также нужны честность, стремление докопаться до правды, чего бы это ни стоило, стремление рассказать о том, что происходит на самом деле, доносить до читателя подлинные истории, а не то, что удобно для начальства.
Если брать нынешние проправительственные издания и сравнить их с оппозиционными изданиями, то там по одним и тем же темам содержится разная информация. Достаточно вспомнить, что творилось с прессой после того, как прошли митинги 26 марта, когда телевидение сначала молчало, а потом начало выдавать передачи о том, что участников митинга подкупали и что на самих митингах было куда меньше людей. В то время, как в других изданиях – оппозиционных и больше ориентированных на донесение правды, писалось совсем другое. И говорилось о том, что было на самом деле…
– К сожалению, всё на самом деле не так просто. У всех изданий – в том числе и у оппозиционных, существует свой хозяин, свой жёсткий формат. В 90-х я имел дело с некоторыми радикально оппозиционными газетами, и там запретов было не меньше. О тогдашнем президенте пиши на здоровье хоть матом, но не смей критиковать ни Лимонова, ни Дугина, ни Проханова. И это угнетало не меньше, чем цензура официальная, почти не портившая жизнь авторам.
– Да, у каждого издания своя редакционная политика, свои пунктики, о чём можно писать, а о чём нельзя. Так что к информации в любом случае надо относиться осторожно, независимо от того, где ее видишь. Нужно не забывать, что в каждом материале может присутствовать доля вымысла, и вполне возможно, что в статье что-то приукрашено, или, наоборот, недосказано. И если хочешь ознакомиться с какой-то темой, то лучше читать несколько разных источников и иметь более полное представление, фильтруя и отметая те сведения, которые расходятся и которые можно считать ненадёжными.
– Наверное, бесстрашием и правдивостью список журналистских добродетелей всё-таки не ограничивается. Разве человек, пишущий или снимающий сюжеты для телевидения, не должен иметь широкого кругозора? Помнится, один популярный питерский рок-музыкант ещё в 90-х жаловался, что иногда на интервью к нему приходит какая-нибудь девочка, не удосужившаяся даже прослушать его записи и что-нибудь о нём почитать, достаёт диктофон и просит: «Ну расскажите что-нибудь!» И о чём с такой разговаривать – непонятно…
– Образованность – это нечто само собой разумеющееся. И даже не нуждающееся в том, чтобы ее отдельно упоминать, потому что любой журналист как минимум должен ознакомиться с темой, прежде чем писать о ней, тем более прежде, чем брать интервью. И если ты не разбираешься в музыке, не знаком с творчеством группы, то необходимо хотя бы для начала с репертуаром ознакомиться. Не зная ничего об объекте, ты ничего толкового о нём и не напишешь.
– Вам приходилось натыкаться на подобные бестолковые публикации?
– Мне везёт в последнее время, и такие публикации почти не попадаются. Но, к сожалению, мне часто попадаются очень некорректные публикации, где очень много ужасных, неправильных формулировок, способных обидеть, задеть. Вот чего ни один нормальный журналист не должен допускать в своих материалах, о чём бы они ни были.
– Да, кой-кому, как говорится, «фильтровать базар» стоило бы поаккуратнее… В наше время понятие «журналист» оказалось настолько размытым и девальвированным, что назвать так себя может кто угодно – даже блогер-школьник, не имеющий представлений ни о журналистской этике, ни о грамотности…
– Когда у меня было собеседование насчёт участия во Всемирном фестивале молодёжи и студентов, члены комиссии задавали вопрос: «Какая принципиальная разница между блогером и журналистом?» Я тогда, помню, сказала, что журналистов учат непредвзято смотреть на ситуацию и рассматривать её с точки зрения поиска истины, а не с точки зрения попыток донести своё собственное «я», выгораживающее всё остальное. Так, что блогеры и журналисты – две разные вещи.
– Хорошо, а вот фильмы-расследования Алексея Навального – это журналистика или что-то другое?
– Я думаю, что это достаточно близко к журналистике потому, что очень многие журналистские заповеди в них соблюдены. И фильмы воспринимаются как нечто серьёзное. Есть ссылки на источники, вся информация представлена наглядно и понятно, и в большой мере исключаются компонент личного отношения ко всему этому. Чувствуется, конечно, возмущение тем, что пока Первый канал собирает всей страной деньги на больных детей, наш премьер каждый год вкладывает кучу миллиардов в содержание своего имущества. Но на первом плане стоят именно факты.
– По-моему после загадочной смерти Юрия Щекочихина расследовательская журналистика как жанр у нас оказалась загнана в подполье…
– На самом деле с расследовательской журналистикой не всё так плохо. Достаточно вспомнить Глеба Ярового, который опубликовал своё расследование о деньгах, вкладываемых в Валаам. Глядя на такие тексты, веришь, что жанр живее всех живых, и пусть им занимается не такой большой процент журналистов, но те, кто им занимаются, действительно выдают стоящие материалы.
– Вообще, с журналистами в наше время происходят порой поразительные вещи. Вы удивитесь, например, но когда-то Отар Кушинашвили считался талантливым газетным автором. В некоторых ток-шоу 90-х с участием поп-звёзд все ждали, когда он высунет лохматую голову из-за спин коллег и нагло спросит: «Откуда вы взяли деньги на свое новое шоу в БКЗ «Россия»? А вы в курсе, какую кличку ваш спонсор носит в криминальном мире?» Говорят, он хорошо и умно писал. И сами знаете, во что он превратился…
– Жажда денег многих отравляет. Деньги и слава – два самых древних соблазна, которые подстерегают человека. И если одни им способны противостоять и видят своё предназначение в чём-то более важном и даже великом, то для других достаточно, чтобы их морду крутили по всем каналам, а деньги на них бы лились как река.
– Вам когда-нибудь доводилось держать в руках газеты советского времени?
– Нет, не доводилось.
– А вот у меня была возможность полистать подшивки газет 30-х годов. Представьте себе – главная газета страны «Правда», восемь полос огромного формата – и все заполнены стенограммами процессов над «врагами народа» и отчетами с народных митингов под лозунгом «Смерть троцкистско-бухаринской банде!» И ведь не все журналисты, писавшие об этом, были подлецами, трусами или садистами. Многие верили в то, что пишут – информация же получена из самого достоверного источника, от товарища Сталина! Альтернативные источники? Ну разве что слухи, что ночью приходили за соседями снизу и всех увезли, но кто знает, может они и вправду шпионы!.. Вы себя представляете в тех условиях?
– Думаю, если бы я жила в подобных условиях, я бы выбрала какую-нибудь другую профессию, только не журналистику. По-моему, идеология, за рамки которой выходить было нельзя, убивала журналистику как таковую.
– Как вы оцениваете состояние свободы слова в нашей стране?
– Я бы сказала, что со свободой слова у нас всё очень-очень-очень-очень плохо. Потому, что у нас есть куча проблем, о которых нигде не говорят, хотя должны бы. Взять хотя бы ужасное положение дел с распространением ВИЧ в России, когда у нас больше миллиона человек заболевших. Об этом у нас не говорится, будто этого не существует. Или история о том, как в Москве массово ларьки и палатки сносили…
– Об этом-то как раз кое-что говорили, причём звучали самые разные мнения. Но поговорили – и забыли, а вообще-то в Москве и в Питере уже давно даже нормальные киоски, в которых можно было бы газету купить, уже на улице не сыщешь...
– Возможно, я что-то и пропустила. Но телевидение это показывало как благо, а вот о том, что это было нарушением закона и конституционных прав людей, как раз-таки и не говорили. Ещё одна проблема, о которой у нас нигде не говорили – это незаконный снос домов. Как было во многих регионах России, когда, прикрываясь разными, якобы судебными решениями, у людей отбирали собственность и сносили всё подчистую. Помнится, зимой к нам приезжал журналист Первого канала Пётр Толстой. На встречу с ним согнали всех, кого могли, в основном студентов исторических, политических и социальных наук и нас, филологов. И Петр Толстой отвечал на всякие вопросы. Я у него спросила, что он думает о замалчивании проблем в СМИ. Он ответил, что такой проблемы нет, и когда я ему привела пример о снесенных домах, он начал повторять то же, что звучало и по телевизору: что всё это выдумки, на самом деле всем были выданы компенсации, недовольных не было и т.п.
– Увы, не тот это Толстой, который, глядя на всё, что мешает нам жить, воскликнет: «Не могу молчать!»
– По-моему, он способен говорить только о том, за что он получает деньги, причём, большие деньги, а не то, о чём действительно стоило бы говорить. За последнее время не могу припомнить ни одной его передачи, в которой речь бы шла о чём-нибудь, кроме очередной белиберды про Украину или чего-то в этом же духе.
– Для меня лично своеобразным индикатором ситуации со свободой слова служит вот какая история. В конце 90-х на НТВ по выходным выходила программа «Куклы», в которой кукольные двойники известных политиков разыгрывали разнообразные смешные сценки. Сценарии для них писал Виктор Шендерович, и сатира получалась настолько злой, что многие депутаты, министры, вожди партий регулярно обижались и жаловались Ельцину. Однако Борис Николаевич им всякий раз отвечал: «Я терплю – и вы терпите!» На современном телевидении вы знаете хоть одну передачу, о которой что-то подобное мог бы сказать Владимир Владимирович?
– Нет таких передач, поскольку ни Путин, ни кто-либо другой из представителей власти явно не намерен терпеть, и если бы что-то такое и вылезло, что само по себе звучит как фантастика, то после первого же эфира это бы прикрыли и всякое упоминание попытались стереть отовсюду, включая просторы Интернета.
– Причём, если бы это касалось только актуальной социальной тематики! Не помню точно, когда это было – лет десять назад, наверное, но однажды мы на «Евровидение» отправили абсолютно никакую певицу с абсолютно никакой песней. Проводили девушку торжественно – как в космос, убеждали зрителей, что именно она самая лучшая, а когда во время голосования в прямом эфире стало понятно, что результаты не очень-то радостные, останкинское начальство просто повернуло ручку рубильника и вырубило трансляцию Первого канала на всю оставшуюся ночь. Зачем – непонятно, ведь наутро все выпуски новостей, все новостные сайты сообщили имена победителей и аутсайдеров. Вот история, прекрасно характеризующая, в каком архаичном мире живут хозяева наших СМИ! Странно, что ни одного футбольного матча они ещё не вырубили…
– Футбол вообще лучше не показывать, поскольку каждое выступление нашей сборной – тот ещё позор…
– Ладно, не будем больше о грустном! Может, поговорим лучше о личных читательских пристрастиях в области прессы. У меня, например, они менялись в соответствии с возрастом. В раннем детстве, ещё не зная ни одной буквы, я уже был подписчиком «Весёлых картинок» и «Мурзилки» — самых популярных в СССР малышовских журналов, потом была «Пионерская правда», потом – «Комсомольская» и местная молодёжная газета «Комсомолец». В годы перестройки я с нетерпением ждал каждого номера многочисленных толстых литературных журналов, публиковавших актуальную современную прозу и поэзию, а сейчас обязательными для чтения считаю всё те же «Комсомолку», «Московский комсомолец» и «Губернию» – на что-то другое просто не остаётся времени. А как было у вас?
– Ещё в классе третьем-четвёртом я покупала журналы, в основном посвящённые музыке, а с более серьёзной прессой я начала знакомиться, наверное, лет в шестнадцать. Подписана ни на что не была и покупала все в магазинчике журналов, находившимся в торговом центре рядом со школой, в которой я училась. Кажется, в основном это были «Ровесник» и «Браво».
– О, «Ровесник» ещё в годы моей юности казался едва ли не единственным источником объективной информации о западной музыке и вообще о жизни за рубежом. А в «Браво» по-моему, было слишком много ярких картинок-постеров с портретами звёзд, и слишком мало текста.
– Это правда. Но в третьем-четвертом классе это не особенно волновало меня. А сейчас, если говорить о местных изданиях, то я читаю «Петрозаводск говорит» или «Столицу на Онего», если хочу узнать новости города. Также иногда почитываю «Лицей». А из более крупных мне очень нравится «Медуза». Она как раз достаточно оппозиционная и освещает новости не только России, но и мира. Плюс к тому там встречаются такие тексты-рассуждения, с которыми бывает интересно ознакомиться. Также я постоянно читаю «Сатиру без позитива», это паблик блогера Дмитрия Иванова, где собраны актуальные новости из разных регионов России. Еще мне очень нравится издание «Такие дела». Это информационный портал благотворительного фонда «Нужна помощь», где рассказывается о проблемах, с которым приходится сталкиваться обычным людям, о различных организациях, помогающим людям, оказавшихся в трудных жизненных ситуациях и тому подобном. Не могу не упомянуть самиздат «Батенька, да вы трансформер», в котором публикуется очень много интересных материалов и переводов на разные темы. Наконец, я иногда почитываю «Ленту.ру», но скорее ради новостей о науке и технике.
– Это всё виртуальные издания. А с бумажными уже дела не имеете?
– Я в бумажной прессе пока не находила ничего такого, что отвечало бы тем же требованиям, которым отвечают Интернет-журналы: оперативность, круг освещаемых тем и т.п.
– У Интернета есть и много недостатков. Во-первых, любой сайт можно взломать и вволю там похулиганить. Во-вторых, на очень многих сайтах кто угодно может написать что угодно, минуя редакторский фильтр…
– У той же «Медузы» есть редактор и штат авторов, пишущих на определённые темы. Они не работают по принципу: «Пришёл какой-то чувак с улицы, что-то написал, а мы опубликовали!»
– И всё же как вы определяете, что этому источнику верить можно, а этому – нет?
– Достаточно посмотреть на то, как подаётся материал, какие темы в нем затрагиваются, и аудитория издания очень часто говорит о том, насколько компетентно оно.
– Вот открываете вы свою любимую «Медузу» и видите заголовок: «У Дональда Трампа обнаружены оффшоры на Кукковке». Какова ваша реакция?
– Я бы определенно верить этому не стала. Нет, если бы там были какие-нибудь неопровержимые доказательства, которые не вызывают вопросов о том, откуда автор всё это взял, то, конечно, другое дело. Этому можно поверить, хотя и звучит абсурдно.
– Тем не менее современный читатель иногда оказывается настолько ленив, что читает одни заголовки.
– Всякое, конечно, бывает. Но некоторые интернет-издания, которые гоняются за трафиком, пытаются заголовки как раз-таки завуалировать. И для того, чтобы по-настоящему понять, о чём публикация, надо обязательно её открыть.
– За окном – снова лето, в ПетрГУ скоро начнутся очередные вступительные экзамены – в том числе и у будущих журналистов. Что бы вы пожелали нынешним абитуриентам с высоты своего пусть и скромного, но всё-таки опыта?
– Я бы пожелала успехов на творческих испытаниях, потому что при их написании многие переживают и волнуются. Не стоит их воспринимать как нечто страшное или сложное. Вполне реально написать так, чтобы в результате можно было бы и поступить. Ну, а во-вторых, удачи в учёбе. И ещё важно помнить, что нужно оставаться достойным, настоящим журналистом независимо от того, что вокруг тебя происходит и как общество реагирует на настоящую журналистику. Главное — понять для себя, что такое – настоящая журналистика.
