К Шуерецкому я отношусь пристрастно. Ведь это почти моя родина – до Сороки рукой подать. Сегодня делаются попытки пересмотреть историю знаменитого шуерецкого ансамбля. Воспринимаю это с понятной субъективностью. Но всё же стараюсь не закрывать глаза на новые факты
1. Село Шуерецкое расположено примерно посередине между Кемью и Беломорском.
Вот координаты: 64°44′33″ с. ш. 34°42′27″ в. д. / 64.7426694° с. ш. 34.7077000° в. д. / 64.7426694; 34.7077000
Классическое Поморье!
Дух Русского Севера именно здесь получил своё наиболее полное и яркое выражение.
Это хорошо почувствовал Иван Яковлевич Билибин: суровые места он увидел в ауре сказки – и обобщил до уровня символа.
Вот она, исконная Русь!
Живая, доподлинная!
Чудом дошедшая до тех дней, когда совсем рядом – через ледниковые сельги и мшары – сквозь великую тишину – с грохотом и скрежетом пролегла Мурманская железная дорога.
Ещё совсем недавно в Шуерецком можно было увидеть знаменитый архитектурный ансамбль.
Роковой удар молнии пришёлся на 1947 год.
Состав ансамбля складывался в такой хронологической последовательности:
– шатровая Никольская церковь (1595)
– кубоватая Пятницкая церковь (1666)
– шатровая колокольня (1697)
– шатровая Климентовская церковь (1787)
Три шатра – и куб: это как четверостишие – или симфония.
Ошеломительная четверица!
Части работают на целое – целое отзывается в частях.
Согласованность элементов кажется безупречной.
Шуерецкий ансамбль во всей его полноте и красоте в 1886 году увидел и сфотографировал академик Владимир Васильевич Суслов.
Через два года Климентовская церковь сгорела.
Потом постройки обшили – они от этого много потеряли.
Шуерецкое. Фото В.В. Суслова. 1886
В таком виде ансамбль запечатлел в 1916 году – на пороге национальной катастрофы – Сергей Михайлович Прокудин-Горский.
Шуерецкое. Фото С.М. Прокудина-Горского
Село Шуерецкое кладёт почин двум значительным традициям:
– до недавнего времени считалось бесспорным, что именно шуяне возвели первую на Руси кубоватую церковь – потом считай два века они строились на берегах Белого моря и реки Онега; – другой приоритет – первый ансамбль, сочетающий шатры и кубы: это созвучье внесло новую – щемяще прекрасную, романтическую – ноту в облик Северной Руси.
Пятницкая церковь дорога мне ещё и потому, что от неё начинается генетическая линия, ведущая к этому храму: Ильинский погост на Водлозере (1798) стал средоточьем моих исследований Русского Севера
Появление необычной архитектурной формы кажется внезапным.
Она не вытекает непосредственно – не выводится напрямую – из чего-то ей предшествующего.
– Чудесное озарение! – восклицает историк архитектуры Г.Я. Мокеев, имея в виду Пятницкую церковь (1).
По мнению учёного, кубоватое покрытие – метафора пламени, которое возжигалось на башнях, окружавших Рай. Зодчие искали прототип в глубинах своей родовой прапамяти? Спорная, но яркая гипотеза!
Исследование убедило Г.Я. Мокеева: куб Вознесенской церкви в Кушереке – а это второй по времени храм интересующего нас типа (1696) – когда-то был окрашен в оранжево-красное. Мастера хотели усилить образное сходство небывалого завершения церкви с огненным языком.
Изгнание из Рая
Иконописное изображение рубежа XVI-XVII. Дверь жертвенника церкви Богоявления. Село Семёновское в Подмосковье (ЦМиАР).
Г.Я. Мокеев пишет: «Кубоватые храмы – эти зримые символы Рая-Эдема – не случайно, надо полагать, разместились на берегах «студёного моря-океана», его реках и речках» (2).
Подразумевается весьма компактный ареал кубоватых церквей. Линия, вдоль которой они расположены, если и не совпадает с границей новгородского влияния, то всё же тяготеет к ней. Конечно, поморские и поонежские ансамбли были построены позже падения вечевой республики, но инерция её вольнолюбия и самостояния долго сохранялась на Русском Севере. Метрополия уступила Москве – но провинция многое удержала.
Получив импульс от варягов, ушкуйники двинулись на высокие широты – к Дышащему морю.
Что влекло их сюда?
Ареал кубоватых храмов (по А.Б. Бодэ)
Среди различных факторов – этот: поиск Земного Рая. Поначалу он грезился как раз там, где спустя века встали кубоватые храмы – потом отодвинулся в неопределённую даль.
Обернулся – Беловодьем.
Наконец – Китежем.
В.В. Суслов. Пятницкая церковь
Эти две великие национальные мифологемы рождались одновременно с возведением кубоватых церквей – в непосредственной близости от них.
Первая – на Топозере: до Поморья рукой подать.
Вторая – в среде старообрядцев-бегунов – на Каргопольщине: силуэт верхней Онеги невозможно представить без кубоватых покрытий.
Архиепископ Василий Калика писал из Новгорода в Тверь о Земной Рае, рисуя его на северном фоне: «А то место святого рая находил Моислав Новгородец и сын его Яков, и всего было у них три лодки, но одна из них, долго блуждая, погибла, а две другие потом долго ветер носил по морю, и наконец принесло их к высоким горам. И увидели они, что на одной из тех гор чудною лазоревою краскою написан Деисус, дивно выше меры, как бы не человеческими руками создан, но Божиею благодатью. И свет был на месте том самосиянный, так что человек и сказать о нём не может» (3).
Потрясающая фреска!
Попробуйте её представить на скалах Зимнего берега – в несказанном свете белой ночи.
Наши вольные ассоциации преследуют одну цель – задать кубоватым храмам естественный для них сказочный контекст. Они помогали северянам трансцендировать – переносили их за грань обыденного. Под сенью кубов и впрямь ощущаешь себя небожителем.
Пятницкая церковь долгое время считалась первенцем.
От неё словно волна идёт на Восток – поначалу вдоль Поморского берега, а потом – круто повернув на Юг – по всей Онеге, от устья до истока, иногда отклоняясь то в сторону Карелии (наш Ильинский погост), то в направлении Подвинья (Куртяево).
Назовём лишь некоторые вехи этого движения: Кушерека – Подпорожье – Усть-Кожа – Верховье – Чекуево – Пияла – Турчасово – Бережная Дуброва – Архангело – Нокола.
Почему именно Шуерецкое хочется видеть исходной точкой?
Вот известные соображения:
– вытянутость куба Пятницкой церковью будто бы указывает на преемственность с шатровым завершением – силуэты и впрямь конвергируют;
– церковь одноглавая: логично считать, что моно- предшествует поли- – в Кушереке мы видим уже пятиглавие, но это не предел: экспансия дойдёт до 13 глав, а впоследствии перекинется на ярусные храмы (Вытегра 25 глав, Кижи – 22 главы);
– теремки на рёбрах шуерецкого куба так и тянет уподобить зачаткам будущих глав – как если бы в эскизе, но с безупречной топографической точностью они наметили место для них.
Первая!
Как же иначе?
И вдруг – ревизия: вроде бы появились факты, отодвигающие датировку далеко вперёд – в середину XVIII в.
Ломается привычная, освящённая великими авторитетами схема.
Как ни досадно, а верность истине требует признать новую позицию – конечно, в том случае, если её обоснование не вызывает сомнений.
Сходу отказываться от прежней канвы не следует.
Полезно взвесить все аргументы и контраргументы.
2. Россия – Евразия: стык Запада и Востока.
Н.К. Рерих говорил об анонимности творчества на Востоке: личностное начало здесь уходит в тень – нет заботы о том, чтобы закрепить и сохранить чьё-то авторство.
Россия в этом отношении всегда тяготела к Востоку.
Что в имени тебе моём?
Вопрошание А.С. Пушкина – в ориентальном духе.
С.А. Есенин писал о Москве:
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.
Кто создал эти купола?
Знать не знаем – ведать не ведаем. За редкими исключениями.
Тем ценнее исследования Елены Борисовны Заручевской, которая возвратила нам имя мастера, создавшего чудо Нёноксы.
Это Василий Матвеевич Корсаков.
Он же поновлял церкви в Шуерецком.
Пусть в частном случае, но амнезия преодолена.
На Руси долго не понимали, что страдают этим недугом.
Сравним Запад и Восток по критерию памяиливости.
Когда началась готика?
Отвечаем вполне определённо: вдохновлённый Дионисием Ареопагитом – его идеей ступенчатого восхождения к Богу – аббат Сюжер в 1137–1144 гг. перестроил собор своего аббатства так, чтобы он пробуждал экстатический порыв к занебесью.
Всё новые и новые лестницы вздымались в зенит на широком пространстве Европы!
Англия была как бы преадаптирована к новому стилю – содержала в своём романеске его предпосылки. Получив импульс от Франции, она сполна раскрыла собственный потенциал в так называемой перпендикулярной готике – энтелехией для британских зодчих стала высотность.
Два собора – линкольнский и солсберийский – будто соревновались на стезе восхождения.
Мы можем чётко проследить историю каждого из них.
Линкольнский собор заложен в 1072 году – был уничтожен землетрясением 1085 года. – при возобновлении его замысел подвергся готизации – взял рекорд по высоте шпиля: 160 м.
Увы, в 1549 году первенство вернулось пирамиде Хеопса: шпиль обрушился.
Солсберийский собор заложили в 1220 году – на фоне прочно утвердившейся готики.
Освятили в 1252 году.
Зодчий –Элиаш Дерхем, менеджер – Ричард Пур.
Храмина норовила обогнать линкольнского собрата: шпиль достиг 123 м. Полый изнутри, он впечатляет каркасом, построенным из чёрных дубовых балок – на одной из них в 1240 году впервые были использованы для записи арабские цифры.
Подробности как на ладони!
Скрупулёзно изучив их, Уильям Голдин написал роман «Шпиль».
Вы можете представить нечто подобное относительно Покрова на Рву?
Детальные синхронистические таблицы, дающие параллельно ход развития европейской и русской архитектуры, построить невозможно.
Много ли мы знаем о ранней истории московского Кремля?
Каким он был в свою деревянную пору?
Поставим вопрос шире: как выглядела Москва и её окрестности до той поры, когда столица стала белокаменной?
Аполлинарий Васнецов. Троице-Сергиева лавра (1908 – 1913)
Глядя на замечательную картину Аполлинария Васнецова «Троице-Сергиева лавра», восхищаясь ею, всё-таки задумываешься о том, насколько корректно его цитирование зарисовок А. Олеария и Э. Пальмквиста?
А. Олеарий. Русские поминают своих умерших
Они напрямую использованы здесь.
Пытливые путешественники запечатлели Русь XVII века.
Э. Пальмквист. Николо-Угрешский монастырь
В своих реконструкциях-фантазиях мастер опирался и на более свежий материал, привезённый из эпохальных экспедиций Л.В. Далем, В.В. Сусловым, И.Я. Билибиным. Вправе ли художник был экстраполировать его на Москву XIII–XIV вв.?
Покрытия шатром, бочкой и кубом, ярусные многоглавия: образы Русского Севера Аполлинарий Васнецов проецирует на Москву.
Вот известная картина «Кремль при Иване Калите».
Два каменных собора, Успенский и Спасский, предстают в окружении деревянных построек, покрытых на два или четыре ската.
Соборы – парят!
Соборы – доминируют!
Сейчас их чета – главная нота.
Однако существует малоизвестный графический вариант этой работы, где мы ещё не видим камня – сплошь дерево. Вероятно, сделана попытка запечатлеть Кремль, каким он был до 1327 года, когда было построено Успенье.
Видите шатровую церковь?
Прямо-таки двойник наших северных див!
Легко догадаться: там мастер увидел Спас на Бору – в его деревянной ипостаси.
Каменная наследница появится в 1330 г.
А вот картина «Оборона Москвы от князя Тохтамыша».
Это 1382 год.
Рядом с Успеньем – до Аристотеля Фиораванти оно было одноглавым – стоит шатровая церковка: восьмерик – четыре прируба – лемех на маковке.
Такой знакомый образ!
Что-то похожее мы можем увидеть и в Поморье, и в Подвинье.
Запечатлённый художником собор будет разобран – на смену ему 30 апреля 1471 года заложат новый.
Тот 20 мая 1474 года разрушится в результате труса – землетрясения.
Немедля – в сей же год – Иван III – поручит своему послу в Италии Семёну Толбузину подыскать зодчего для работы в Москве.
Вроде как полный порядок с датами.
Провалов в памяти больше не будет?
Увы, это не так.
Спас на Бору был первой церковью в Кремле.
Мало того, что мы никогда не можем восстановить его деревянный облик – есть и более поздние проблемы:
– Действительно ли Василий III в 1527 году на месте старого собора построил абсолютно новый?
– Тогда что по указанию Екатерины II – в связи с обветшанием – радикально перестраивалось в 1767 году: здание XIV или XVI вв.? И кто руководил работами – Иван Яковлев или Матвей Казаков?
Мнемосина подводит.
Целые пласты прошлого – и ведь не очень далёкого – визуально не представимы.
Бревенчатый Кремль не оставил следа ни в иконах, ни в летописях.
Игра нашего воображения вольна заполнять белые пятна без всякого контроля со стороны фактов.
Таковые по сути отсутствуют.
Жаль!
Хорошо, перешли при Иване I Калите на каменное дело.
ИванIII призвал итальянцев.
Когда бы мы у них переняли не только технологии, но ещё и культуру памяти!
До сих пор до конца не прояснено, что в Кремле построил Алевиз Старый – а что Алевиз Новый.
Ну да, Архангельский собор – тут всё ясно.
Однако Алевизу Новому мы приписываем много чего.
Насчитал 17 объектов!
Вместе с Бахчисарайским дворцом – 18.
Среди них столь разные постройки, как церковь Петра Митрополита – и два шатра в Александрове.
Неужели одна рука?
Она ли уверенно начертала первый абрис каменного шатрового покрытия?
Контроверза – Коломенское!
Лучший – образцовый – великий шатёр!
Неужели вторичен?
Авторство Петрока Малого устанавливается на основе анализа.
Прямых документальных свидетельств нет.
Ладно итальянцы.
Всё же чужаки.
А свой в доску Фёдор Конь?
П.А. Раппопорт приписывает ему 74-метровую шатровую церковь в Борисове, казавшуюся невесомой благодаря своим духоносным пропорциям – но одновременно мы слышим утверждение, что Фёдор Савельевич построил и Троицкую церковь в Больших Вязёмах.
Сопоставим эти объекты рядом в целях контраста.
Это ведь разные художественные миры!
Неужели один зодчий мог так легко переходить из одной эстетической системы в другую?
Современная архитектура даёт тому много примеров.
Но классики – консервативны: обычно они блюли и совершенствовали однажды выбранный канон.
Почему мы позволили себе эти отступления от темы?
Хотелось разобраться в особенностях исторической памяти на Руси – с тем, чтобы глубже осмыслить итоги архивных разысканий, связанных с Шуерецким
Борисов Городок
Но классики – консервативны: обычно они блюли и совершенствовали однажды выбранный канон.
Почему мы позволили себе эти отступления от темы?
Хотелось разобраться в особенностях исторической памяти на Руси – с тем, чтобы глубже осмыслить итоги архивных разысканий, связанных с Шуерецким.
3. Вот что про основание своего села рассказывают сами шуяне: «От беженцев пошла деревня, от службы бегали (двадцать пять лет ведь служба была тогда); но это мало, а в основном, от новгородцев. Новгородцы бежали от притеснения: налоги были большие. Они спускались вниз по реке на плотах и поселились на берегу этой реки. Здесь раньше не жили, а жили километра за два, за три отсюда. Пороги здесь, и, чтобы быть поближе к морю, переселились сюда, пониже. Хлебопашеством занимались, рыбу ловили.
Церковь Шуерецкая, Никольская, была построена ещё при Петре Великом, более трёхсот лет ей. Сгорела она против Ильина дня, девятнадцатого июля по-старому; Пятницкая и Никольская сгорели, а Климантовская была дале, её-то спасли. Паруса натягали, воду лили, спасли» (4).
Запись от Т.С. Зайковой сделана 4 июля 1969 года. Пожар 1947 года явственно стоит в её сознании. Что касается хронографии – то аберрация очевидна. Это своего рода традиция: сопряжение видных культовых сооружений – с именем императора. Аналогии хорошо известны. Но упрекнём ли поморку в неточности? Ведь и для учёных людей датировка Никольской церкви представляет немалые трудности.
Это зафиксировано в комментариях Н.А. Криничной.
Выдающийся фольклорист и этнограф, Неонила Артёмовна отличается доскональностью в своих публикациях: «С. Шуерецкое упоминается в письменных источниках под 1530 г., при царе Василии Иоанновиче. Церковь Параскевы Пятницы построена в 1666 г., Никольская – в 1753 г. Предшественница последней фигурирует в грамоте новгородского митрополита Варлаама от 3 мая 1593 г. (Материалы по истории Карелии XII—XVI вв. С. 339). Связь основания Никольской церкви с Петровской эпохой – анахронизм» (5).
Каждая дата в этих схолиях интересна для нас.
Алексиевская церковь в с. Куртяево была построена в 1721 году
Е.Б. Заручевская считает возможным её влияние на шуерецкий проект В.М. Корсакова. Это интересная мысль. Обе церкви – Пятницкая и Алексиевская – занимают маргинальное положение на карте ареала. Здесь полезно вспомнить наблюдения А.Б. Бодэ, показавшего, что удаление от ядра школы делает формообразовании на периферии более раскованным – освобождает его от власти канона.
Знакомясь с историей Шуерецкого, удивляешься разнобою данных – к общему знаменателю их привести не просто. Так, можно встретить утверждение, что первое письменное упоминание села приходится на «Проторную книгу» 1710 года – это самый ранний документ Национального архива Республики Карелия, хранящийся в фонде Канцелярии Олонецких Петровских заводов.
Обшивка 1892 года сильно исказила облик Пятницкой церкви. Самая досадная потеря – теремки на гранях куба
Однако самим шуянам известны более древние свидетельства. Процитируем их сайт: «Среди актов есть один 1499 – 1500 гг., из которого следует, что в нижнем течении реки Шуи к 1500 году существовало поселение. Это «Купчая на двор «на низу» Шуи реки, купленный Матвеевым сыном и Степаном Яковлевым сыном у Матвея Потапьева сына», которая даёт основание считать год 1499 годом основания села Шуерецкое» (6).
Исходя из этих реалий, шуяне недавно отметили 515-летие своего села – думается, что поздравления они получали не всуе.
Шуерецкое. Фото Анкудинова Г.А. 1929 г. Национальный архив республики Карелия
По сравнению с данными Н.А. Криничной дата углублена на 31 год.
Вернёмся к истории ансамбля.
Вот что мы находим в учётной карточке Никольской церкви: «Деревянная церковь, построенная в 1595 и реконструированная в 1753, позже обшитая тёсом. Крестообразное в плане здание, боковые рукава которого были перекрыты двускатными кровлями с полицами, а над средокрестием был поставлен восьмерик с повалом под шатром. При реконструкции в 1753 с западной стороны сооружена закрытая паперть» (8).
Существенно расхождение с информацией, приводимой в комментариях Н.А. Криничной – 1753 год называется годом то строительства, то реконструкции храма.
Дата 1773 год фигурирует и у С.Я.Забелло, В.Н. Иванова, П.Н. Максимова – процитируем их труд: «Никольская церковь, 1595 (?). Метрика 1887 г. называет годом постройки церкви 1595, тогда как надпись на тябле иконостаса говорит об освящении её (но не о постройке) в 1753 г. Во всяком случае по своей композиции она близка некоторым постройкам 16 в. (Уна; Куштский монастырь)» (8).
1595 год принимается – но под знаком вопроса.
Новый свет на вопрос о датах проливают исследования Е.Б. Заручевской.
Свежий взгляд!
Причём убедительно документированный – хорошо, что историки зодчества стали больше работать в архивах.
История Шуерецкого ансамбля подвергнута Е.Б.Заручевской радикальному переосмыслению. Особый резонанс вызвала её статья «Плотник Василий Корсаков и его храмы» (9). Это 2010 г. К сожалению, автор не ссылается на свою предыдущую публикацию – «Церковный мастер Василий Корсаков» (10). Она вышла двенадцатью годами ранее.
Между тем сопоставление двух этих работ крайне интересно в методологическом отношении.
В примечании к первой статье читаем следующее: «Пятницкую церковь датируют 1666 г. и причисляют к первым кубоватым церквям на Севере. Однако, в «Описи имущества церквей Шуерецкого прихода за 1821 год» приведена ссылка на архиерейскую храмозданную грамоту 1707 г. и освящение Пятницкой церкви в 1710 г. /Государственный архив Архангельской области. Ф. 29. Оп. 31. Ед. хр. 209.
Л. 264 об./» (11).
Фактически здесь аннулируется дата 1666 г. как время возведения Пятницкой церкви.
Во второй статье приводится много интереснейших фактов, связанных с деятельностью В.М. Корсакова – в ней констатируется: «С 1750-го по 1757 г. Корсаков фактически заново перестроил Никольскую и Пятницкую церкви» (12).
Храмы какого времени подверглись коренной переделке?
В Никольской церкви В.М. Корсаков заменил пятнадцать венцов – это указывает на её существенное обветшание: дата 1595 г. вызывает полное доверие.
Но если Пятницкой церкви было всего 40 лет, то почему под неё потребовалось подводить два венца?
Несообразности очевидны!
Шуерецкое. Церкви и колокольня без верха. Из статьи П.А. Россиева
«Светлое Поморье» (Исторически вестник. 1907, № 9)
Мастер выправил сруб церкви: «по надлежащему, чтоб была пряма» (13).
Почему-то так быстро перекосилась?
Во второй статье Е.Б. Заручевская снимает дату 1710 г.
Значит, В.М. Корсаков реконструирует храм, восходящий всё же к 1666 г.?
Это главный вопрос!
Из порядной записи следует: покрытие церкви стало другим – не воспроизводило старое.
Отсюда вытекает ошеломительный вывод: куб Пятницкой церкви – вторичен. Он был впереди всех – открывал череду. А теперь переместился в длинный ряд: где-то близко к его концу.
Приоритетное место потеряно.
Ведь получается так, что именно поновитель увенчал четверик полюбившимся в этих местах завершением – и на середину XVIII в., конечно же, не был оригинален в своём выборе.
Что находилось на месте куба?
В первой статье Е.Б. Заручевская так формулирует свою гипотезу: «Из порядной записи Корсакова можно сделать предположение, что первоначально Пятницкая церковь была перекрыта бочкой» (14).
Импонирует предположительный тон исследователя.
Во второй статье умозаключениям тоже придаётся гипотетический характер: алтарь и четверик Пятницкой церкви «были перекрыты, предположительно, бочками» (15).
Для истории деревянного зодчества – в качестве методологии – как нельзя лучше подходит пробабилизм (от лат. probable – вероятный): проблематический – уходящий от однозначности – стиль мышления. Начало ему положили античные скептики.
Избегать категоричности!
Допускать поливариантность решений!
Трезво сознавать, что неопределённость – неустранимый компонент знания!
Редкая открытка из моей коллекции. Слева вверху – на заднем плане – Шуерецкий ансамбль
Вот золотые правила пробабилизма.
А.Б. Бодэ принимает эти правила. Учитывая изыскания Е.Б. Заручевской, он отказывается от привычной точки зрения – и пишет: «Допускается, что Пятницкая церковь первоначально имела иное покрытие, возможно – бочкой» (16). Особенности её куба теперь объясняются иначе: не новизной эксперимента, а «расположением на периферии ареала» – свободой от давления канона.(17).
Сколь разные модели генезиса сталкиваются тут!
Завязывается острое, глубокое, антиномическое противоречие.
Это плохо?
Этого надо избегать?
Наоборот: такая ситуация представляется неизбежной в исторических науках – альтернативные решения вынуждены сосуществовать. Быть может, в каждом из них преломляется многогранная истина: формообразование полифилетично – схожий результат достигается разными путями.
4. Не является ли конвергенция главным законом, направляющим эволюцию деревянного зодчества?
Этот феномен может проявляться двояко:
– одна и та же форма развивается из нескольких источников – для куба это и главка, и бочка, и шатёр, и колпак;
– начальные и конечные этапы эволюции принимают сходное выражение.
Оба вероятия нам кажутся эвристичными для изучения Пятницкой церкви.
Откуда куб?
Кого и когда осенила идея?
Это волнующая тайна русского деревянного зодчества. Будем подходить к её разрешению с разных сторон, проявляя терпимость даже к таким суждениям, которые ломают нашу парадигму. Вместе с тем да не оставит нас вдумчивая осторожность, мешающая принимать новизну с налёта – без придирчивого анализа.
Как выглядела Пятницкая церковь до того, как В.М. Корсаков дерзнул переиначить её на свой лад?
Отменный мастер не ударил в грязь лицом.
Создан – шедевр.
Тем труднее принять, что перед нами – своего рода палимпсест: под корсаковской схемой – пусть виртуально – проступает совсем другая основа.
Какая конкретно?
Е.Б. Заручевская – и вслед за нею А.Б. Бодэ – говорят о бочечном покрытии.
Это сугубо гадательное допущение. Но шанс оказаться близким к истине у него немалый. Покрытия такого типа хорошо известны на Онеге. Однако все они относятся к XVIII веку. Классический пример – Благовещенская церковь в Пустыньке (1719). Как ни обшаривай предыдущее столетие – ничего подобного не найдёшь.
Быть может, Пятницкая церковь всё же первенствовала – только не в кубоватом, а в бочечном покрытии?
Сделав такую поправку, мы вроде бы восстанавливаем престиж Шуерецкого – но тешиться нам придётся недолго.
М.И. Мильчик и Ю.С. Ушаков убедительно воссоздали облик Благовещенской церкви, построенной на Северной Двине по заказу крестьян Троицкой волости.
Это 1637–1639 гг.
Плотник Патрикей Денисов досконально точен и в датах, и в подробностях. До сих пор нам этого не хватало. Но вот, пожалуйста – на 16.09.1638 г. приходится такая запись: «верх срубил бочкою» (18).
И ведь какой бочкой!
По прихоти заказчиков было предложено «з боков со сторон вывести шеи и маковицы и кресты» (19).
Главы устанавливались на бочечных скатах?
Прорезали пучину?
Вне аналогий – без прецедента!
Этот приём будет подхвачен и развит в кубоватых завершениях. А здесь он – проба: уникальная, неповторимая.
Снимите куб с Пятницкой церкви – и поставьте бочку: с одной главкой над килем – или с двумя по бокам.
Смотрится?
Да, и очень органично.
Наши четверики потворствуют игре воображения – хорошо сочетаются с разными видами покрытий. Если они – как четырёхгранный стебель, строгий и однотипный, то форма цветка может широко варьировать.
Здесь легко представить и шатёр.
И куб иной модификации, нежели тот, которую блистательно осуществил В.М. Корсаков.
Соображения Е.Б. Заручевской носят спекулятивный характер.
Это никак не укор – это правомерно.
Вот что она пишет о Никольской церкви: «Возможно, что до перестройки храмовый восьмерик имел два повала, нижний из которых был окружён фронтонным поясом двухскатных покрытий, наподобие тех, что встречаются на храмах западного Обонежья XVII–XVIII вв. Так это было или иначе, мы уже не узнаем» (20).
Вот именно!
Множественность интерпретаций здесь неизбежна.
Почему бы не снять ендовы с Никольского храма в Согинцах и не примерить к одноименному храму в Шуерецком? Эти мысленные эксперименты полезны для теории. Ставя их, мы не претендуем на обладание окончательной истиной – она недостижима. Но это не повод для агностицизма.
Повторим ещё раз ключевое в данном контексте слово: неопределённость. Это состояние перманентно для истории деревянного зодчества.
В распоряжении Е.Б. Заручевской имеются сильные – и весьма нетривиальные – аргументы. Это поразительные словосочетания, найденные ею в архитектурных источниках. Они сами по себе – замечательные открытия: мы видим, как развивающаяся архитектурная мысль закрепляет себя терминологически, делая это точно и образно.
Таких идиомы две:
– бочка на четыре ската – сказано о кубе Пятницкой церкви (21);
– кубастый шатёр – это характеристика восьмигранного покрытия церкви Николая Чудотворца в селе Зачачье (2).
Без преувеличений: пополнения архитектурного словаря, за которые мы должны благодарить Е.Б. Заручевскую, воистину бесценны. И вот что существенно: народные дефиниции схватывают связь форм – их превращаемость. Элемент эволюционного мышления неявно присутствует в них.
Е.Б. Заручевская стремится показать: В.М. Корсаков – первосоздатель шуерецкого куба. Её соображения увлекают и убеждают. Но тем не менее нельзя исключить и того расклада, что мастер переосмыслил уже имевшееся – использовав исходную матрицу, наложил на неё своё, индивидуальное. Как бы остранил готовое – привнёс в него настолько оригинальные черты, что возникло ощущение абсолютной самобытности.
Куб кубу рознь.
Двойников тут не найдём.
Шуерецкий куб – ярчайший уникум.
В порядной очень интересно отразилась динамика прошлого и настоящего – традиции и новации: «вместо старые, бочка на четыре ската с зубцами, да от оной бочки шея и глава по угожеству новые» (22).
Утверждается прежде не бывшее?
Подвергнув эту фразу лингвистическому и логическому анализу, мы всё-таки не можем со стопроцентной уверенностью отбросить и такую вполне реальную допустимость, что бочке на четыре ската предшествовал её же аналог.
Новый куб мог выглядеть авангардным по сравнению со старым.
Решающий аргумент для отказа от 1666 г. как датировки не только четверика, но и покрытия Пятницкой церкви отсутствует.
Да, уверенность поколеблена.
И это хорошо: инициирован поиск. Его результаты у Е.Б. Заручевской убедительны. Хотя исследователь исправил свою ошибку с датировкой Пятницкой церкви 1710 г., но сам факт этого заблуждения – здесь нет никакого попрёка – поучителен.
Строгие доказательства – прерогатива математиков.
В гуманитарной сфере многое уходит от фокусировки – остаётся размытым.
Тем не менее и здесь наличествует неоспоримое.
Хотя Е.Б. Заручевская преодолела досадное заблуждение, но всё равно: позволим себе немного полемики – пусть уже не актуальной. Впрочем, как сказать. Ведь промах – пусть уже и скорректированный – всё же продолжает отбрасывать некоторую тень на наши репутации. С этим ничего не поделать.
5. 1710 – вместо 1666: это вызов истине.
На каком историческом фоне появляется Пятницкая церковь?
Как раз в 1666 г. низложен патриарх Никон.
Связывать переход от шатра к кубу с его если не прещениями, то эстетическими приоритетами? Сегодня мы отказались от этой прямолинейной схемы.
Через два года соловецкие монахи поднимут мятеж.
Село Шуерецкое станет оплотом старой веры.
А что в Европе?
С новгородских времён поморы питают уважительный интерес к Западу. Шуерецкий куб: для его изучения очень полезен контекст европейского барокко.
В 1666 г. И. Ньютон открывает солнечный спектр – Р. Гук изобретает винтовую зубчатую передачу – Ж.-Б. Мольер пишет пьесу «Лекарь поневоле».
Поразительный параллелизм – или синхронистичность: в далёком Ташилумпо в 1666 г. строится буддийская ступа, созвучная северным шатрам и кубам – та же порывность к небу, тот же ступенчатый строй.
Очень бы хотелось представить Шуерецкое в 1666 г.
Обратимся к свидетельствам.
Церковные историки отличаются дотошностью: «Шуерецкий приход состоит из одного селения Шуи, расположенного по обоим берегам реки Шуи при впадении её в Белое море, в 467 вёрст от г. Архангельска, в 25-ти от г. Кеми и в 28-ми от ближайшего Сороцкаго прихода. Жители к 1896 г. состоят из 346 м.п. и 424 ж.п. Все они придерживаются раскола. Определить с точностью время образования Шуерецкого прихода нет возможности. Известно только, что село Шуя, до отобрания вотчинных владений от монастырей, было вотчиною Соловецкого монастыря. Очень вероятно, что первые церкви устроены были на средства этого монастыря, и тем положено было начало приходу. Из существующих ныне трёх приходских храмов самым древним является храм в честь св. вкмчн. Параскевы, устроенный в 1666 г. по грамоте Новгородского и Великолуцкого митрополита, как видно из надписи на древнем храмозданном кресте, и освящён Соловецким архимандритом Варфоломеем. В 1891–1892 гг. этот храм капитально был ремонтирован. Верх его шатровый, глава одна; престол тоже один. В этом храме имеется ризной образ св. вкмчн. Параскевы, чтимый не только православными, но и раскольниками» (24).
Обращает на себя внимание характерная неясность, возникающая при определении куба – о Пятницком храме сказано так: «верх его шатровый». Ассоциативное сближение оборачивается прямым отождествлением. Форма как бы уходит от вербализации. Желаешь дать представление о ней – и невольно прибегаешь к метафорам. Схожие терминологические трудности испытывают и специалисты. Об этом подробно рассказывает И.Н. Шургин (25).
Кубоватое зодчество Русского Севера открыл незабвенный Владимир Васильевич Суслов (1857–1921). Воздавая ему должное, всё же следует признать: сильного впечатления диковинные покрытия на него не произвели. Случается, что он их игнорирует при описании храмов – внимание задерживается на других деталях.
Как известно, В.В. Суслов писал на темы древнего зодчества картины-фантазии – мотив куба в них занимает скромное место; обычно он связан с теремами и хоромами – вдохновение мастер черпает в Столовой палате Коломенского дворца, хорошо известной ему по гравюрам. В дивной книге «Русское зодчество по преданиям народной старины» (1911) мы не найдём ни одного храма с кубоватым завершением.
Русский Север потребовал от учёного обновления, расширения и уточнения архитектурного словаря.
В.А. Плотников. Кушерека. Церковь Вознесения
Вот как описывается покрытие Вознесенской церкви из с. Кушерека:«сруб «бочечной» формы, а в средине его (на чердаке) идёт крестообразный сруб, который одновременно скрепляет брёвна бочечной крыши и служит основанием средней главы» (26).
Понятие куб ещё не задействовано!
Бочечная форма, бочечная крыша: сугубо ассоциативное описание ненароком указывает на возможный генезис куба – его преемственную связь с бочкой.
Чувствуется: Владимиру Васильевичу не хватает слов – столь новы конструкции, увиденные им на Севере.
Кокошники, окружающие шею центральной главки – о них сказано так, что предмет обозначения угадывается не сразу: крестообразный сруб. Неожиданная экстраполяция! Между прочим, в ней содержится зерно аналогии, которую потом успешно разовьют В.П. Орфинский и А.Б. Бодэ. Конкретно:
– В.П. Орфинский увидит в кокошниках, окружающих основания глав, своеобразный рудимент крещатой бочки (27).
– А.Б. Бодэ свяжет крещатую бочку, врезанную в куб Никольской церкви (Бережная Дуброва), с традиционным для Поонежья крестовидным основанием церквей (28).
Бережная Дуброва. Никольская церковь
Во всех трёх случаях изоморфизм связывает низ и верх церквей, пронизывая навылет всю их структуру – играя на фрактальном подобии. Этим усиливаются качества, которые мы определяем так: системность – целостность – гармония.
Скорее всего, что народное слово повал не было знакомо В.В. Суслову – вместо него он использует несколько забавную дескрипцию: «закруглённый относ, имеющий значение карниза» (29). Речь идёт о кушерецком Вознесенье.
Знаменательный факт: первый раз В.В. Суслов использует слово куб, когда говорит о первом кубоватом храме на Руси. Процитируем полностью описание Пятницкой церкви – она состоит «1) из главного прямоугольного сруба на подвалах (подклетях), увенчанного четырёхгранной крышей луковичной формы – “кубом”, 2) из алтарного прируба, перекрытого бочечной крышей, 3) из трапезной с западной стороны церкви и 4) из галерейки с лестницей на два схода. Из этой галерейки идёт маленький переход в огромную восьмиугольную колокольню, покрытую пирамидальной деревянной крышей» (30).
Обратим внимание на сближение куба и луковицы.
Ещё один вариант генезиса!
Кубоватые храмы Поонежья часто имеют на алтарях трёхлопастные бочки. Мысли В.В. Суслова о их происхождении эвристичны и для проблемы куба: эта форма «свойственна фантазии каждого народа. Она могла явиться в разных искусствах самостоятельно и нет возможности установить то или другое научное решение подобного вопроса» (31).
И ещё – Siс! – онаполучалась «сама собою»: спонтанно – в силу внутренней логики развития (32).
Откуда куб?
Из Индии?
Из Малороссии?
Критически рассмотрев эти допущения, М.В. Красовский предлагает свою версию – причем использует то же наиточнейшее выражение, что и В.В. Суслов: «форма куба настолько проста и так близка к луковичным главам и бочкам наших церквей, что могла появиться сама собой» (33).
Само собой!
Непроизвольно!
Как по мановению!
Это стихийная синергетика.
Она действует в каждой культуре.
В ней ключ к пониманию феномена конвергенции – далеко не всегда нужно прибегать к гипотезе влияния.
Куб Пятницкой церкви самороден – развитие деревянного зодчества самодвижно – формирующийся в гуще народа канон красоты самопричинен.
Космос Русского Севера чудодейственно преобразился благодаря кубоватым храмам.
В начале было Шуерецкое!
А если всё-таки Кушерека?
Эта гипотеза ещё далека от апробации. Утвердившись в ней, натолкнёшься на новые проблемы – И.Н. Шургин пишет о Вознесенской церкви: «Она даёт пример уже развитого кубовастого завершения, в большой степени соответствующего каменным храмам, венчаемым «горкой кокошников». Следовательно, усложнённая композиция верха кушерецкой церкви тоже не может быть первоначальной» (34).
Где же архэ?
Отодвигается в неизвестность! Попутно заметим, что мысль И.Л. Бусевой-Давыдовой о том, что куб коррелирует с горкой кокошников, в корне несостоятельна: таковая не имеет пучины – а это конституирующий элемент кубоватого покрытия.
Водлозеро. Малый Колгостров. Как и Пятницкая церковь, Ильинский храм находится на краю ареала кубоватых церквей – возможно, с этим связана его уникальная черта: главки расположены на полицах
Ещё раньше схожие соображения развивал А.Б. Бодэ: «Между архитектурным решением церквей в Шуерецком и Кушереке слишком большая разница при столь малом временном промежутке, чтобы видеть в них последовательные звенья эволюционной цепи» (35).
Ведущий специалист по кубоватым храмам, А.Б. Бодэ написал много интересного о Пятницкой церкви как родоначальнице этой формы покрытия.
Сегодня он пересматривает свои взгляды.
Преждевременно!
Есть система историческая – и есть система типологическая.
Независимые друг от друга, они могут резко расходиться во времени – вплоть до такой парадоксальной ситуаици, когда типологически предзаданное, которое по идее должно намечать канву развития, тем не менее как бы запаздывает, проявляясь после опередивших его исторических фактов.
Пусть Кушерека исторически первая.
Но типологически всё равно первенствует Шуерецкое!
История от времени – типология от вечности.
Что кому нравится – каждый выбирает сам.
Гипотезу Е.Б. Заручевской никак нельзя считать верифицированной.
Тем не менее её надо приветствовать, не боясь пересмотра академических взглядов, ставших для тебя чем-то абсолютным и безусловным.
Накопленный позитив сохраняется при всех потрясениях.
Историко-архитектурная классика не отбрасывается.
Но и не догматизируется.
Куб Пятницкой церкви остаётся прекрасной манящей загадкой.
В.В. Суслов. Шуерецкое
Первая в России триада храмов – «тройник» по Г.П. Гунну – своеобычная пространственная аллюзия Святой Троицы.
______________________
1. Мокеев Г.Я. Русская цивилизация в памятниках архитектуры и градостроительства. М., 2012. С. 231.
2. Там же. С. 231.
3. Приведём древнерусский текст: «А то место Святого Рая находил Моислав Новгородец и сын его Яков. И всех было их три юмы. И одна из них погибла много блудив, а две их потом долго носило море ветром, и принесло их к высоким горам. И видеша на горе той написан Деисус лазорем чудным и вельми издивлен паче меры, яко не человеческыма рукама творен, но Божиею благодатью; и свет бысть в месте том самосиянен» // Послание архиепископа новгородского Василия к владыке Тверскому Феодору о Рае. В кн.: Сказания Новгорода Великого (IX–XIV в.в.). СПб., 2004. С. 660–663.
4. Криничная Н.А. Предания Русского Севера. СПб., 1991. С. 36.
5. Там же. С. 228.
6. Интернет-ресурс: pomorskibereg.ru/pomorskomu-selu-shuereckoe-515-let/
- Интернет-ресурс: http://temples.ru/card.php?ID=20025
- Забелло С.Я., Иванов В.Н., Максимов П.Н. Русское деревянное зодчество. М., 1942. С. 95.
- Заручевская Е.Б. Плотник Василий Корсаков и его храмы // Деревянное зодчество. Вып. 1. М. – СПб., 2010. С. 147–163.
10. Заручевская Е.Б. Церковный мастер Василий Корсаков // Новые открытия и реставрация памятников Русского Севера. Тезисы конференции. Архангельск, 1998. С. 79–83.
11. Заручевская Е.Б. Церковный мастер Василий Корсаков. С. 83.
12. Заручевская Е. Б. Плотник Василий Корсаков и его храмы. С. 161.
13. Там же. С. 158.
14. Заручевская Е.Б. Церковный мастер Василий Корсаков. С. 83.
15. Заручевская Е. Б. Плотник Василий Корсаков и его храмы. С. 158.
16. Бодэ А.Б. Деревяные храмы Русского Севера. Архитектура и местное своеобразие. М., 2011. С. 83.
17. Там же. С. 84.
18. Мильчик М.И., Ушаков Ю.С. Деревянная архитектура Русского Севера. Л., 1981. С. 49.
19. Там же. С. 48.
- Заручевская Е.Б. Плотник Василий Корсаков и его храмы. С. 157.
21. Там же. С. 158.
22. Заручевская Е.Б. Церковь Николая Чудотворца в селе Зачачье Архангельской области // Традиционная культура Русского Севера: истоки и современность. Архангельск, 2010. С. 126.
- Заручевская Е.Б. Плотник Василий Корсаков и его храмы. С. 157.
24. Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Выпуск III. Архангельск, 1896. С. 118–119.
25. Шургин И.Н. О происхождении термина «куб» для обозначения криволинейного четырёхскатного завершения деревянных церквей // Кадашевские чтения. Сборник докладов конференции. XIII. М., 2014. С. 235–241.
26. Суслов В.В. Путевые заметки о севере России и Норвегии. СПб., 1888. С. 44.
27. Орфинский В.П., Гришина И.Е. Типология деревянного культового зодчества Русского Севера. Петрозаводск,, 2004. С. 49.
- Бодэ А.Б. Деревянное зодчество Русского Севера. Архитектурная сокровищница Поонежья. М., 2005. С. 55.
29. Суслов В.В. Путевые заметки о севере России и Норвегии. СПб., 1888. С. 44.
30. Там же. С. 52.
31. Суслов В.В. Очерки по истории древне-русского зодчества. СПб., 1889. С. 16.
32. Там же. С. 16.
33. Красовский М.В. Курс истории русской архитектуры. Ч. I. Пг., 1916. С. 273.
34. Шургин И.Н. О происхожденни термина «куб» для обозначения криволинейного четырёхскатного завершения деревянных церквей. С. 241.
35. Бодэ А.Б. Северорусские деревянные церкви с кубоватыми покрытиями. Архитектура, ареалы, происхождение //Теория и история архитектуры, реставрация и реконструкция историко-архитектурного наследия. Известия КазГАСУ, 2011, № 2 (16). С. 8.
Об авторе. Юрий Владимирович Линник — профессор кафедры философии Петрозаводского государственного университета.
