В Петрозаводск приехал чудесный режиссер-кукольник Евгений Ибрагимов. В Праге у него свой кукольный театр «Под счастливой звездой», но что-то заставляет его колесить по всей России и ставить кукольные спектакли в разных городах.
А иногда бывает так: «Директор договаривается: «Вот пожалуйста. Труппа!» Они смотрят на меня большими глазами: «Что тебе надо? Мы и так тут уработались. Еще и ты приехал». А про меня еще легенды ходят, что я тиран и деспот. Кто-то боится, кто-то просто дает понять, что может только в четверг репетировать. Тогда иду к директору, говорю: «Вот, спасибо, что привезли. Увозите обратно».
Но с Театром кукол Карелии всё вышло не так. Первая встреча с директором состоялась пять лет назад. За основу будущего спектакля предполагалось взять фино-угорский эпос «Калевала». Евгений Николаевич сказал, что это очень сложный материал, в него нужно несколько лет погружаться. В Петрозаводск он приехал с собственным сценарием, историей по мотивам финно-угорских сказок «Волшебный платочек». Премьера спектакля состоится в эту субботу. Но подготовка и репетиции идут уже целый месяц.
– Вообще в этом спектакле предполагалось, что будут заняты 7-8 человек, – рассказывает директор театра Любовь Васильева. – Когда он приехал и в первый раз встретился с труппой, то вся труппа, 13 человек, сказала: «Мы все хотим работать с Евгением Николаевичем». Я говорю: «А как же он будет больше месяца ставить спектакль, как мы-то работать будем? У нас же выездные спектакли, свой план». На что они ответили: «Мы каждое утро будем выезжать в 8 утра на выезд, но только дайте нам возможность работать с этим режиссером и в этом спектакле». Конечно, я сказала да. И вот до сегодняшнего дня, чем режиссер уже страшно недоволен, они в 8 утра выезжают на спектакли и в половине одиннадцатого уже на работе. Работает до бесконечности, тиран, требует очень многого, но все в театре этому очень рады».
Так получилось, что и я стала свидетельницей режиссерской «деспотии». Наше с Евгением Николаевичем интервью состоялось во время одной из последних затянувшихся репетиций по работе со светом. В половине восьмого я зашла в темное помещение зрительного зала и не сразу различила фигуру режиссера. Весь свет был направлен на сцену, а Евгений Николаевич о чем-то совещался с осветителем. Вскоре он подошел к нам так близко, что стал различим его неповторимый профиль: остроконечные усы и тюбетейка. Мы начали беседу.
– Скажите, когда вы впервые взяли в руки куклу?
– Я был студентом и мастер меня сдал. Наш профессор сдал меня, когда мы были на летних каникулах. Осенью вернулись учиться. Он говорит: «Всё, ты работаешь в театре «Акварель». И там я получил куклу и возненавидел её. А потом придумал свою.
– То есть первую куклу, которая вам понравилась, вы сами сделали? А что это была за кукла?
– Планшетная кукла. Сейчас у меня живёт дома. Такой человечек. На меня немножко похож.
– Вы ведь в основном занимаетесь режиссурой. А вам не хочется встать в свой спектакль, поработать с куклой?
– У меня есть три спектакля, которых я играю сам время от времени, в домах для престарелых.
Режиссер говорит со мной, но все его внимание сосредоточено на сцене, где Анники, главная героиня спектакля, летит над лесом и озером навстречу своему счастью. Свет еще только настраивается. Лицо актрисы ярким пятном выделяется на фоне черного задника. И всё равно у меня такое чувство, что Анники летит сама, без посторонней помощи. И что лес, состоящий из восьми сосен, – самый взаправдашний лес.
– Повыше летим, – раздается голос режиссера, – потом лес. Лес ушел. Она поплывет дальше, а озеро туда пройдет. Ух ты!
— Мы их перекроем. И как будто ламбушка будет, – кричат ему со сцены актёры.
– Давайте попробуем, – отвечает Евгений Николаевич и тут же переключается на меня. – Это такие моноистории. Я играю сам с куклами. Одну черкесскую легенду рассказываю, одну вепсскую сказку и «Сказку о рыбаке и рыбке».
– И кукол вы для них сами делаете?
– Да. Но племянница помогала мне, вышивала для них черкесские традиционные куклы. Там нет подробной прорисовки лица, но зато очень подробный костюм. Племянница мне вышивала золотом, по-черкесски.
И опять внимание приковывает сцена:
– Если такой свет у меня – на полу я вижу массу тел.
– Озеро будет, – возражает ему актриса. И вот перед нами из ниоткуда появляется озеро, голубое, трепещущее. Волны то взлетают до горизонта, так что не видно даже летящую Анники, то успокаиваются. И мы видим девочку, застывшую на время, но всё равно живую. Светлая фигурка болтает ножками и с восхищением смотрит на бушующее озеро. Всего-то кусок голубого полиэтилена, поддуваемый снизу воздухом.
– Поставьте озеро. Так массу тел не видно. А ну-ка разойдись лес! Аллейку сделайте! Надо видеть, конечно, все деревья. Тремоло сделайте. Оживите, пошевелите! – И озеро оживает, начинает дышать легко и свободно.
Минута молчания, Евгения Николаевич наблюдает. Надо успеть задать вопрос:
– Скажите, в этом спектакле вы используете планшетные куклы. Это ваш любимый вид кукол?
– Нет, это зависит от истории, от того, что делаешь. Я статуэтку люблю тоже маленькую, марионетку, перчатку люблю. То есть, к куклам хорошо отношусь. К хорошим куклам. Плохих не люблю, безвкусных не люблю. Смотришь и дети пугаются. Полные театры таких кукол.
– А как вам наши куклы?
– Хорошие куклы. Ну-ка, поднимите, пожалуйста озеро. Поднимается озеро… Столетняя вода пошла в хату… Я вот не хочу задник видеть! Я вижу с последнего ряда задник, складки все. Вот больше всего не люблю я, когда светятся тряпки в театре, – раздражается Евгений Николаевич. – Да, вот так и оставим.
– Евгений Николаевич, вы берете для своих постановок тексты таких авторов, как Леонид Андреев, Николай Гоголь, Чехов. Есть ли произведения или авторы, которые вам нравятся, но которые недоступны для кукольного театра? Формат не позволяет?
– Кукольный театр всё позволяет. Нельзя много разговаривать в кукольном театре. Потому что кукла не выдерживает много текста. Надо очень бережно с текстом. Кукольному театру доступны все наши авторы, кроме книжек по ремонту судовых двигателей. И то мы можем сыграть.
– Хотелось бы еще спросить про текст. Я слышала, что вы несколько раз говорили на репетиции актёрам: «Закрепляем». Могут ли они в ходе спектакля импровизировать и менять текст?
– Хорошие актеры да. Когда к хорошим актерам попадает текст, тогда я за. Когда к не очень хорошим актерам – категорически против. Потому что чаще всего любят импровизировать как раз слабо одаренные актеры. Одаренные импровизируют редко, но четко.
– А возможна ли импровизация в мизансценах этого спектакля?
– Конечно. Как только актеры начнут жить с этой историей, у них появится импровизация.
– А когда вы ставите спектакль в театре и потом видите его через какой-то промежуток времени, бывает ли, что он выглядит совсем по-другому. Как спектакли живут без вас?
– Когда не следят за ними, конечно, дохнут они. Дохнут или калечатся.
– А бывает так, что вы приезжаете через какое-то время и спектакль вас приятно удивляет?
— Да, очень много таких историй. В Варшаву я приехал налетом. И, никому ничего не говоря, пришел на спектакль. После третьего звонка я зашел. Не успели даже артистов предупредить. Я сидел в зале. Посмотрел – спектакль хороший. В Москве спектакль идет у меня. Писали, что все – он свое пожил, разваливается. Приехал по той же схеме – нет, живет хорошо. А видел и те, которые не узнал, – мизансцены поменяли, наимпровизировали. Вот эти ленивые артисты, которым надо побольше сокращать, пораньше закончить…
Видимо, и нашим актёрам стоит опасаться внезапного появления режиссера и внеплановых проверок.
– Скажите, есть ли какие-то особенности в работе с петрозаводской труппой?
– Везде одинаково: если ленивый, то ленивый. Если шланги, то шланги. А здесь все хотят работать. Как можно заставить человека сделать что-то хорошее? Это как в сексе. Оба должны хотеть, тогда и будет все хорошо. А если кто-то один хочет, а второй нет – что это такое?
Подошло к концу интервью, но не репетиция. На сцене осталась Анники со своим волшебным платочком и двумя ласковыми собачками. Сказка еще не окончена. Может быть, пройдет час, пока волшебный платочек исполнит все желания девочки и уставшие, но по-детски счастливые актеры смогут наконец разойтись по домам. Им-то хорошо, они точно знают, чем кончится эта сказка. И мы, зрители, большие и маленькие, тоже узнаем, уже в эту субботу. И темнота в зрительном зале заполнится детским смехом.
Фото Ольги Сидоровой
