Его семья не только дом, где согреваются сердца, но и то место, где сам он – журналист, публицист, критик, поэт и прозаик – черпает силы для творчества.
Мой учитель, замечательный литературовед и театральный критик Анатолий Миронович Смелянский говорил, что самое главное – придумать к статье или книге заголовок. Когда он родился, значит, родилось и само произведение: потому что название возникает только тогда, когда весь текст уже выверен и отшлифован в уме.
Заголовок, приведенный выше, вроде бы лежит на поверхности. Человек, о котором я попробую написать, действительно, живет вроде бы разными жизнями: он журналист, публицист, литературный критик, поэт, прозаик (пишущий как для взрослых, так и для детей), наконец, и бескорыстный создатель группы в соцсетях «Литература Карелии»… Все так, да не так. Потому, что все эти жизни неразделимы, и все они в Вениамине Слепкове бурлят, счастливо соседствуют друг с другом и бьются в унисон.
Вместо предисловия
Когда-то давно он, только что вышедший из отрочества, заглянул в отдел культуры республиканской газеты, который я возглавлял, и попросил посмотреть его рассказы и стихи.
Газета портит поэзию. Поскольку требует от нее прозы жизни. Сегодня нельзя без содрогания читать зарифмованные репортажи 1950 – 1980-х годов наших больших и малых отечественных стихотворцев, написанных по случаю того или иного события. Правда, где-то у Пастернака сказано, что, если бы Фет опубликовал свои стихи в издании, называющемся неприличным словом из трех букв, то они бы его облагородили.
В общем, я посоветовал Вениамину Слепкову выбросить из головы рифмы и ритмы и заняться писанием информаций, репортажей, интервью, очерков etc
Короче, заняться журналистикой. Я не раскаиваюсь в этом: он стал одним из лучших в этой профессии. И не только как журналист пишущий, но и как сплачивающий вокруг себя таланты, возглавлявший в разные годы газеты «Петрозаводск» и «Курьер Карелии».
Единственное, в чем я раскаиваюсь, так это в том, что Слепков со своей поэзией и прозой пришел к читателям с опозданием.
Отрастивший перья
Он начал неожиданно – как один из авторов книги «История строительства в Карелии». Впрочем, ничего удивительного в том не было: Слепков окончил факультет промышленно-гражданского строительства Петрозаводского государственного университета. Неудивительно и то, что первым его шагом в профессиональное сочинительство стала книга стихов «Старый лешак»: в молодости он занимался в литературном объединении под руководством известного карельского поэта Ивана Костина (оттуда вышел и еще один поэт – Светлана Захарченко).
Вслушайтесь в одно из стихотворений из дебютной книги Слепкова:
Господь устлал ей дорожку белым
Прощальным снегом. Нет темноты
Теперь апрельской. Да, вот за телом
Ложатся грязью мои следы.
Хоть головою о стенку бейся.
Что мог, то сделал? Кто даст ответ?
– Христос Воскресе! Христос Воскресе!
Христос воскресе, а мамы нет.
Он стремился стать своим в союзе звуков, чувств и рифм. И через три года выпустил вторую книгу «Меняется ветер», публиковал стихи в «Литературной газете», в русско-японском поэтическом сборнике «Душа», в социальных сетях.
И все же, как он сам иронично заметил в одном из стихотворений: «теперь отращиваю нимб, а меж лопаток тихо лезут перья». Года стали тянуть его к «презренной прозе», которая со временем потеснила в его жизни поэзию. Навсегда ли?
Время перемен
Я пропустил час, когда из Слепкова просто журналиста выпестовался публицист. Да и многие, думаю, не отдавали себе в этом отчета. Но вот появилась его книга «Жить в эпоху перемен» – она в основном посвящена теме «Почему журналисты уходят из профессии». Но и не только ей – в одном из разделов он предстал как тонкий и чуткий знаток латиноамериканской литературы (Слепков является литературным обозревателем первого российского сайта, посвященного Латинской Америке Tiwy.com). Ну зачем нам в Карелии знать, что там написали в Аргентине или Колумбии? А он изучал испанский еще для чего-то. У нас слишком любят ясность. Но литература не терпит правил и не подчиняется инструкциям ГИБДД. Писатель должен ехать на красный свет. Расширять кругозор, знать, чем живет мировая литература, куда идти дальше. В том числе и писателю, живущему в стороне от ее неустанных поисков.
«Живешь в деревне, пукай (грубее, конечно) по-деревенски», – этой фразой забили не одно поколение писателей Карелии, отказывая им, по словам великого английского поэта Уильяма Блейка, «видеть со своего двора Вселенную». Он увидел Латинскую Америку, Валерий Ананьин – шекспировского Гамлета, я француза Бориса Виана.
Благодаря широте восприятия Вениамин Слепков может увлекательно написать реалистические повести «Верная Наташка» и «Посланец Вселенной» (так!), и повесть-фэнтези «Принц Хостинпура», а вслед за нею – почти фольклорные «Байки Паккайне», наполненные здоровым и наивным юмором. И, следуя отечественным классикам, сделать из карельского Морозца веселого лукавого парня, потомка пушкинского Балды.
Все мы родом из детства
«Байки Паккайне» одинаково доступны и взрослому и ребенку. И в этом тоже нет ничего необъяснимого. Для Слепкова литература для детей – не конъюнктура, как у многих нынешних авторов, но непременная составляющая его прозы. Он и сам во многом большой ребенок: открытый миру, в чем-то беззащитный, принимающий на веру всё, что ему скажут или покажут. С этого начиналась его сказка «История одной вилки»:
Жила-была одна вилка. Такая маленькая, что у нее даже еще зубы не выросли. Собственно, это была еще не вилка, а ложка. Все вилки сначала рождаются ложками. Посмотрите на любого человеческого младенца – какой он пухленький, кругленький. А если вы внимательно посмотрите на ложку, то увидите, что она тоже такая кругленькая, то есть овальненькая. Ну, если не считать ручки. Зато ложка даже выпуклая с одной стороны. В конце концов, столовые приборы – не человеческое общество и нечего ожидать, что у вилок будет все так, как у людей.
Главное в писателе, конечно, придумать свой собственный мир. Не так, как у людей. Отсюда и рассказы Слепкова для детей о преподобном Савватии «Первый Соловецкий инок».
Неуместно, конечно, говорить о том, как влияют на него члены его семьи. Но Вениамин Слепков сам дает мне повод для этого: в журнальном варианте повести «Принц Хостинпура» он пишет в посвящении: «Сыну Яше с благодарностью за имя и образ Донкранка Фира». И пусть Яков Слепков пока еще только школьник, но уже пробует себя в изобразительном искусстве. А дочь Серафима уже известный автор и исполнитель музыкальных композиций. А жена Снежана не только талантливый журналист, но и автор пьесы для кукольного театра.
Так что, пожалуй, с заголовком я не ошибся – Семья Вениамина Слепкова не только дом, где согреваются сердца, но и то место, где сам он, то есть журналист, публицист, критик, поэт и прозаик, черпает силы для творчества. Или, как говорит сам Слепков, перефразируя Виктора Шкловского, может «скрести перышком».
Фото Ирины Ларионовой
