Завершается проект Национального музея Карелии «Натуральное хозяйство». Команда проекта подводит его итоги.
В 2012 году этот проект стал победителем IX грантового конкурса музейных проектов «Меняющийся музей в меняющемся мире» Благотворительного фонда В. Потанина в номинации «Технологии музейной экспозиции». Главный результат проекта – новый раздел постоянной экспозиции Национального музея, посвященный традиционным хозяйственным занятиям народов Карелии в XIX – первой трети XX века. Проект также включил серию мастер-классов, съемки видеофильмов, конкурс фото- и видеосюжетов «В натуре».
Настало время подводить итоги. Команда проекта решила произвести серию интервью по итогам проекта с партнерами проекта и специалистами различных учреждений культуры и образования. Денис Кузнецов, руководитель проекта, встретился с Алиной Чубуровой (РМОО «Нуори Карьяла»).
Алина Чубурова, председатель РМОО «Нуори Карьяла» («Молодая Карелия»), координатор Российско-Финляндского проекта ECHO (Создание сети этнокультурных центров и организаций по сохранению наследия). Алина Чубурова отвечает на вопросы после знакомства с экспозицией «Натуральное хозяйство».
ДК: – Когда мы разрабатывали проект, то ставили своей целью популяризацию народных знаний о повседневной жизни, о традиционных охоте, рыболовстве, земледелии и т.п. занятиях. Мы считали, что эти занятия представляют сейчас интерес не только с точки зрения исторической и этнографической ценности, но и как опыт, которой можно использовать сегодня, в нашей жизни. Насколько сюжеты, которые представляет экспозиция, актуальны сейчас?
АЧ: – Я только что познакомилась с экспозицией. Мое первое впечатление – проект удался. Я вижу, что это новый подход, музей перешел на новую ступень. Мне было бы интересно прийти сюда со своим ребенком, показать всё, что здесь есть, и рассказать, как это применялось раньше. Я сильно сомневаюсь, что этот опыт, о котором рассказывает экспозиция, можно применить сейчас. Знаю современный деревенский уклад жизни, не применить большинство из того, о чем здесь говорится. Я сейчас смотрю в игровой комнате экспозиции на раздел «Кухня» и начинаю анализировать. Я дома в городской жизни эти блюда не готовлю. Моя мама-карелка, которая живет в деревне, готовит ряпушку по-карельски.
Такие экспозиции нужны, в первую очередь для того, чтобы мы задумывались, не забывали, а может быть, начали применять народные знания. Мне, например, после знакомства с экспозицией захотелось испечь калитки. Я делала это всего два раза в своей жизни.
ДК: – Ты говорила сейчас в основном про сельских жителей. А как насчет горожан? Что они могут взять для себя из этой экспозиции?
АЧ: – Интересно абсолютно всё. Но с практической точки зрения это неприменимо – невозможно самому вырастить лён, обработать и сшить рубаху. Невозможно вырастить злаки и получить крупу. Но с точки зрения знаний, которые дает эта экспозиция… Это ведь было все недавно, но этого уже нет. Мои родители 1950-х годов рождения помнят все, о чем здесь говорится. Но, к сожалению, современный мир очень быстро меняется, народный опыт исчезает. Я помню, как у нас в деревне выращивали овес для коров, потом мы ходили его драли. Сейчас в моей деревне ни на одном поле овёс не растет. И даже ни одной коровы нет, хотя раньше, когда я родилась, было до ста голов. Мне приятно и интересно находиться в этой игровой комнате, потому что я деревенский житель в прошлом. Но я никогда не задумывалась о том, что могу применить свои деревенские знания – кому-то их передать, научить. А вы взяли и рассказали.
ДК: – Вот ты сейчас задумалась. И говоришь, что скоро попытаешься калитки приготовить. Недалеко и до того, чтобы посадить на огороде рожь и посмотреть, что из этого получится?
АЧ: – Может быть, из праздного интереса, не для того, чтобы это применять в своей жизни.
ДК: – Команда проекта, когда разрабатывала его, также имела в виду и нашу тотальную зависимость от благ цивилизации сегодня. Предположим, что мы будем делать, если в наших городских квартирах отключат электричество или горячую воду? Сможем мы выжить? Добыть и приготовить пищу, согреться, сделать себе одежду… К вопросу выживаемости и нашей способности жить автономно.
АЧ: – Мы живем в городе и ищем другие пути решения. В деревне по-другому. Но не так, как здесь в экспозиции показано. Вы получили свой опыт и практику в проекте. Но человек, который приходит сюда и прослушает лекцию, экскурсию, не сможет, выйдя из помещения музея, например, без спичек развести огонь. Нужна практика. Если бы вы шагнули дальше, начали проводить экскурсии вне музея, выездные, интерактивные экскурсии – как выжить в лесу. Это был бы следующий этап – практический.
ДК: – У нас во время проекта состоялось несколько мастер-классов. В частности, по приготовлению хлеба с сосновой корой и выгонке дёгтя. На твой взгляд, было бы важно продолжать мастер-классы на темы, о которых рассказывает экспозиция?
АЧ: – Я приведу такой пример. В последнее время во всем мире много говорили о ГУЛАГе, расстрелах в сталинскую эпоху. Мы много читаем об этом, смотрим телепередачи, встречаемся с людьми, которые пережили расстрел своих родственников. Но для полного понимания трагедии рассказов мало. Пока ты не пропустил это через себя, ты до конца не поймёшь, что значит оказаться на строительстве Беломорско-Балтийского канала, что такое лай немецких овчарок. Летом этого года я побывала в Пермском крае. И мне привели очень интересный пример. Недалеко от Перми есть музей – «Пермь 36». Однажды сотрудники музея сделали выездную интерактивную экскурсию. Договорились с актерами, которые сыграли охранников, даже нашли сторожевых собак. Поздним вечером туда привезли на поезде экскурсантов. Они вышли из вагона, их облаяли конвойные собаки, их погнали в сараи, вид которых напоминал лагеря. Они пережили всё на себе! Если ты сам пройдешь полностью школу выживания, то запомнишь это на всю жизнь.
На основе экспозиции «Натуральное хозяйство» я бы сделала интерактивную программу в Национальном музее РК для обычных посетителей, а не для участников клубов исторической реконструкции, которые и так всё это умеют.
ДК: – Ты увидела и послушала аудиопрограмму экспозиции. Это пласт наследия, устного творчества, который нам показался немаловажным. Как ты считаешь, хозяйственно-бытовой фольклор, представленный в этой программе, является ресурсом, например, для сохранения языков? Стоит ли его собирать, изучать, сохранять?
АЧ: – Я считаю, что собирать нужно всё, на всех языках. Человек лучше передает знания, если говорит на своем родном языке. Если бабушке в деревне проще рассказывать предание на вепсском, не нужно просить её рассказывать его на русском. У нас есть немало специалистов, которые могут этот рассказ перевести для широкого круга людей. Я рада, что Национальный музей Карелии откликнулся на призыв молодёжных национальных общественных организаций «Нуори Карьяла» и «Вепсян везад» использовать карельский и вепсский языки в своих стенах. Пусть слов на этих языках пока не так много в самой экспозиции, но я благодарна именно за интерес. Посетители будут пользоваться буклетами и путеводителями на наших языках. Аудио – это здорово. Ты не всегда можешь читать на том или ином языке, но можешь послушать. Иногда зрители спектаклей театра кукол «Чичилиушку», участницей которого я являюсь, ни слова не понимают по-карельски, но слышат, как звучит язык, и на подсознании возвращаются к своим корням, хотят изучить карельский язык. Важно побудить, предоставить возможность задуматься. Если хотя бы один из ста посетителей экспозиции «Натуральное хозяйство» послушает записи, захочет пойти на курсы карельского языка, чтобы понять смысл ёйги (импровизационный жанр народной лирики, который был широко распространён в Северной Карелии. – ДК), то мне было бы очень приятно.
ДК: – Может, ты что-то хочешь добавить?
АЧ: – Во-первых, я бы хотела сказать большое спасибо активистам организации «Нуори Карьяла» – Елене Филипповой и Наталие Пеллинен, которые согласились помочь Национальному музею в переводе экспозиции «Натуральное хозяйство» на карельский язык. Поверьте, это не простая работа. Во-вторых, мне было бы интересно пригласить в игровую комнату «Натурального хозяйства» людей, которые только начинают изучать язык и провести здесь занятие. Может, преподавателям курсов карельского языка было бы это интересно. Ну, и конечно, наша организация и дальше готова помогать и сотрудничать с музеем. Я очень надеюсь, что Национальный музей Республики Карелия наравне с русским и английским будет использовать тексты на карельском и вепсском языках. К этому обязывает статус – национальный.
ДК: – С вашей помощью мы к этому идём. Ты сказала, что здесь можно проводить занятия по языку. Как ты считаешь, те предметы, игры, занятия, которые здесь есть, – они составляют своего рода базовый лексикон, словарь повседневности? Ты ведь об этом говоришь?
АЧ: – Да, здесь именно та лексика, с которой начинают изучать языки, – животные, кухня и еда, времена года, то, что выращивают на полях, природа, лес… Это готовый класс для занятий. Если бы я была преподавателем в школе, я бы сюда привела детей, если бы я преподавала на языковых курсах, то привела бы взрослых. Это партнерство в процессе популяризации народных традиций с точки зрения музея, это готовые хорошие пособия в помощь преподавателям. Я бы здесь не одно занятие провела! Ученикам всех возрастов здесь было бы очень интересно и полезно. В принципе тут можно проводить занятия не только по национальным языкам, но даже английскому и финскому.
ДК: – …и даже русскому.
АЧ: – Согласна.
19 октября в 15 часов в зале Благородного собрания Национального музея торжественно подведут итоги и наградят победителей конкурса «В натуре!»
