— Вчера произошёл счастливый случай — вышла моя новая книга стихов «Белое поле», — рассказывает Сергей Пронин, стоя на сцене Национального театра, где прошел его юбилейный вечер.
Поэту, драматургу, режиссёру Национального театра, актёру, заведующему кафедрой актёрского мастерства Петрозаводской государственной консерватории исполнилось 55 лет. Многие знают его под именем Сеппо Кантерво как автора пьес «Песни синего неба», «Листы каменной книги» и «Лемби».
«Стены стали родными»
— Я родился в этом городе совсем рядом с театром, за речкой, — рассказывает Сергей Пронин. — И вся моя сознательная жизнь проходила на этом театральном пятачке. Финский, а теперь Национальный театр всегда вызывал во мне противоречивые чувства. Я помню первый выход на эту сцену. Были маленькие роли, позже случилась главная. Я почувствовал, что мне эти стены стали родными. Потом мне стали доверять режиссёрские работы.
Какая-то часть моей жизни прошла под знаком нескольких спектаклей. Один из них «Коробейники». Он создавался долго и сложно. История коснулась очень-очень молодых людей, живущих в Карелии и далеко-далеко за её пределами. Когда я писал эту историю, мне даже удалось попутешествовать по Финляндии и Швеции. Многие люди рассказывали, что их деды и прадеды – выходцы из Карелии, что они живут давно без родины. Они всей душой стремятся туда.
Мне как драматургу было интересно заниматься теми проблемами и вещами, к которым нельзя было не прикоснуться никаким образом. История «Песни синего неба» — это в каком-то смысле история нашей семьи. Она меня очень тронула, потому как близка нашей фамилии. И она близка очень многим людям. Сейчас в Марийской республике делают этот спектакль, и они рассматривают его с точки зрения своей культуры и своих марийцев, которые прошли через это.
«Гордился кличкой Драматургия»
— Я где-то нашёл обломок гитары. Приспособил рабочий гриф, струны и долго тренировался. Потом случилось большое событие — по почте пришла гитара. Довольно странного вида, но тем не менее это был инструмент, и с ним я не расставался нигде: ни на учёбе, ни в армии.
Свела меня жизнь с драмописаниями. Я служил довольно далеко, в горах Закарпатья. И всё-таки выписывал журнал «Драматургия». Практически все ребята были из Западной Украины. Они не хотели говорить по-русски. Для них слово «драматургия» было очень сложным. Они сильно меня подозревали. (Улыбается). Всё время проходили какие-то чистки, осматривались тумбочки, а у меня на ней всегда лежало несколько выпусков «Драматургии». И потом наш ротный сказал: «Всё, ты мне надоел. Будем называть тебя Драматургия». Ко мне прилипла эта кличка. Тогда я очень гордился и теперь тоже горжусь.
…Свои монологи Пронин чередует с исполнением романсов Булата Окуджавы, Григорьева, Кошевского и других авторов. Читает свои стихи. Рассказывает о любимых поэтах. Это Цветаева, Мандельштам, Ахматова и Набоков. Создаётся ощущение, что свои зарисовки он создавал не только для зрителей, но и для этих поэтов.
Атмосфера меняется от торжественной до лирической и даже заводной. Романсы в исполнении Сергея Пронина не похожи на то, как их поют барды. У него выходит по-театральному душевно, но без лишнего пафоса. Человек занимается тем, что любит, и несет эту любовь со сцены другим.
«Партитуру в душе носить сложно»
— Я благодарен этому времени и людям, с которыми мне удалось встретиться в тот период. Попав в театральный институт, приобрёл неоценимый для меня опыт. Мне всё время говорили: «Куда ты, Пронин, лезешь? Ты там уже почти в балете танцуешь. Не ходи на эти занятия». Всё это мне чрезвычайно помогло в режиссёрском опыте.
Приход в консерваторию тоже был неслучайным. Я чувствовал в себе необыкновенную тягу, преклонение перед музыкантами, потому что в отличие от актёров они обладают настоящим оружием – партитурой своей жизни, которую они могут поставить на пюпитр и беспрекословно ей следовать. А актёры этого лишены. Партитуру в душе носить сложно, но у музыкантов получается.
…К слову, о консерватории. Выпускной курс Сергея Пронина подготовил небольшой сюрприз в честь дня рождения мастера. Но об этом позже.
«Не ценим того, что есть»
— Мне хотелось бы сказать, что язык вообще, и финский и карельский в частности, — это часть нас. Это какая-то генетическая составляющая всех живущих здесь вне зависимости от того, знают они его или нет. Но так случается, что не подозреваешь о каких-то тонких связях, чёрточках, которые создают тебя как личность. И вдруг в определённый момент древний звук просыпается в тебе и ты говоришь: «Я знаю этот язык, знаю то, что звучит».
Знаете, иногда читаешь книжки и потом про них забываешь. А когда прочитываешь снова, то поражаешься гениальности того, кто это сделал. В Тюбингене мы с Ириной Прониной делали спектакль «Обломов». Он заинтересовал немецкую публику с точки зрения человека судьбы. Как он ею распорядился и вправе ли он это делать. И что нужно сделать для того, что преодолеть её?
Мы по-разному относимся к собственной культуре. И очень часто не ценим того, что у нас есть. Если в России на сегодняшний момент есть оружие, то это культура. Но не всегда мы можем этим оружием воевать. Не всегда есть возможность заявить о себе. Однако люди за границей с большим пиететом относятся к нашей театральной школе, к нашей литературе и системе воспитания актёров. Когда они слышат словосочетание «российская театральная школа», это сразу становится ключом к открытию многих дверей. То же самое относится и к литературе. Наше классическое театральное и музыкальное образование — это настоящее сокровище. У нас с людьми по ту сторону границы возникают диалоги на тему того, как мы относимся к тем или иным событиям. Язык культуры разнообразен, можно говорить о многом.
«Влияет на сердце и разум»
— Недавно мы с командой из консерватории осуществили в Санкт-Петербурге необычный проект, посвящённый Высоцкому. Музыка Ирины Смирновой. Один из первых моих музыкальных проектов назывался «Семь джазовых сновидений» с Андреем Кондаковым, автором музыки. Потом мы создали ещё один, посвященный Андрею Платонову, он назывался «Русский космос». Это было некое смешение жанров. Оно интересно сегодня и для зрителя, и для театра. Всё, что связано с музыкальными структурами, напрямую влияет на сердце и разум зрителей.
… О многом ещё говорил Сергей Пронин. Всю его жизнь можно описать одним четверостишием из его книги стихов «Солнце и Луна»:
«Театр расставляет притворные сети,
И мы попадаемся, бедные дети.
И «браво» кричим, и бросаем цветы
На зеркало ясное из темноты».
Событием вечера стали два больших сюрприза от коллег, друзей и выпускников консерватории. Они отыграли мини-капустник с воспоминаниями и танцами.
А коллеги вышли на сцену с шариками и тортом. Подхватили Сергея на руки и подбросили вверх, крича «Ура!». Его улыбку надо было видеть. Даже книги он подписывал, привязав шарики к рукам.
В вечере принимали участие инструментальный ансамбль «Соло» и Ирина Смирнова.
Фото Ирины Ларионовой и Юлии Тапио
