За последний год в театральной афише Петрозаводска появилось два спектакля по сказкам А.С. Пушкина: «Сказка о попе и о работнике его Балде» в Национальном театре Карелии и «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» в Театре драмы Республики Карелия «Творческая мастерская». И если в одном случае создатели сценической версии сказки с солнцем русской поэзии «на короткой ноге», то во втором — ищут и находят зашифрованные смыслы и глубины. Оба результата достойны зрительского интереса. И там и там – аншлаг.
Национальный театр Карелии. «Сказка о попе и о работнике его Балде»
Наверное, одной из задач театра, помимо засевания культурного поля нашей жизни разумным, добрым и вечным является взращивание своего будущего зрителя, в идеале поклонника, привлекая сложную, но драгоценную аудиторию – детей и подростков. Национальный театр в лице режиссера Вячеслава Полякова и команды артистов предпринял попытку сблизиться с племенем «младым, незнакомым» посредством «Сказки о попе и о работнике его Балде» Пушкина. Получилось свежее, созвучное времени прочтение известного назубок произведения. «Приключение в формате молодежной тусовки» — значится в аннотации.
Пушкинскому повествованию предшествует вводная часть. Она еще до появления артистов настраивает зал на определенный лад. Фонограмма, под которую пришедшие рассаживаются в ожидании начала, будоражит звуками: сигналят машины, воют сирены, слышны объявления на вокзале, гудок поезда и стук колес, шаги по тротуару, обрывки разговоров, мелодий. Городской шум сменяется промышленным: дребезжат трубы, раздается металлический скрежет, индустриальная музыка. Публика подготовлена, тональность восприятия задана, пастораль не ожидается. Сцена обнажена, черна, на ней же расположены ряды стульев для зрителей. Видны лестницы, осветительные приборы, металлические конструкции. Словно бы приключение развернется в стенах отданного под культурные проекты заброшенного завода. (Художник-постановщик Егор Кукушкин). Голос возвещает о необходимости отключить мобильные телефоны, но потом отменяет запрет. Мероприятие неформальное, наверняка у кого-то появится желание запустить прямой эфир в сеть, поэтому без звука и вспышки телефоном пользоваться можно. Дальше начинается игра, Пушкин-движ.
Группа подростков участвует в квесте, где проход на следующий уровень обеспечивают правильные ответы на вопросы по знанию творчества и биографии великого поэта, АСа, как его в финале без лишнего в данном контексте пиетета будут называть герои спектакля. Получив задание разыграть «Сказку о попе и о работнике его Балде», используя то, что есть под рукой, ребята начинают. Костюмы не нужны, годятся джинсы-футболки. Разве что изображающий попа Андрей Шошкин использует приспособления: ведерко на голову, как головной убор, а перевернутый со спины на живот рюкзак изображает толщинку, придает служителю культа солидную полноту, некий статус. Однако, серьезности здесь нет ни в ком и ни в чем. На сцене разворачивается не сказка, а игра в сказку. В этом спектакле артисты не играют персонажей Пушкина, а играют подростков, играющих персонажей. Понарошку. Двойная игра, гибкая и яркая.
Балда Глеба Германова – парень с прокачанным имиджем в социальных сетях и накачанными в спортзале мышцами. Балагур, атлет, лидер группы. Четыре актрисы – Ольга Портретова, Анастасия Айтман, Лада Карпова и Ксения Ширякина ловко жонглируют репликами за остальных человеческих, животных и потусторонних персонажей. Некоторые фрагменты текста закольцовываются и выпеваются-скандируются по нескольку раз общим хором.
Актеры действуют исключительно слаженно. Четко отработана и азартно, с нарастанием темпа, исполняется ритмическая игра с разноцветными стаканчиками, напоминающая жульнические рыночные «наперстки», что оправдано текстом: «Собери-ка с чертей оброк мне полный», — поп блефует. Ловкие акробатические трюки демонстрируют Ксения Ширякина, изображая бесенка, в паре с Глебом Германовым, Балдой.
Наиболее ценно, что в каждом эпизоде артистам удается создать на сцене иллюзию спонтанного, сиюминутного, словно бы рождающегося на наших глазах действа. В подмогу им нехитрые вещи. Бочки, палки, рифленые пластмассовые трубы – это и реквизит и инструменты шумового оркестра. На этом звеняще-бухающем инструментарии создается эффектная ритмическая партитура спектакля. Первобытное буйство барабанного шоу – поклон африканскому темпераменту поэта.
То, как Пушкин переосмыслен и прочитан в современном ключе, говорит и о креативности создателей спектакля и еще раз подтверждает гениальность «нашего всего». Если сказать об адаптации языка творца языку школьников, значит погрешить против истины: ни строчки из оригинала не изменено. При этом за счет подчеркнутого ритма стихи звучат невероятно современно, несмотря на встречающиеся архаизмы, некоторые из которых персонажи объясняют при помощи поисковика в интернете. Просто размер, которым написана сказка, — акцентный стих с парными рифмами, — легко мимикрирует под такой уже привычный и любимый многими рэп.
«Бедный» реквизит дает простор проявить воображение. Бочка может стать барабаном, стулом, катушкой эквилибриста. Соединенные и дополненные трубами кубышки оборачиваются кобылой. Если кричать в бочонок, поглубже опуская голову, то получится разговор с чертями. А если бочку распилить и приладить гриф со струнами, — готов вполне благородно звучащий в руках попа контрабас.
Визуально просто и остроумно решен эпизод разговора Балды со старым чертом, который представлен в виде графического символа. Гибкая красная труба свернута кольцом, от которого тянутся по сторонам синие трубы, то ли усы, то ли уши. Затем они перекрещиваются, как кости на пиратском флаге, а круг трансформируется в абрис черепа. Бес вопрошает: «За что такая немилость?», и в воздухе повисают три вопроса, опять же изогнутые трубы.
Оброк – пожалуйста, вот мешок представленный изгибанием трубы петлей с круглым основанием. Чайки над волнами – проще простого, петельки маленькие, длинные концы труб – крылья. Море обозначено одним штрихом. Актрисы складывают рыбьи силуэты и напевают короткую музыкальную фразу песенки из советского мультфильма «В синем море, в белой пене», опознаваемую с первых трех нот. В общем, практически каждая строчка рождает новую выдумку.
По окончании сказки, когда попом получены три щелка и озвучена мораль, действие не кончается, а продолжается зажигательной репризой. Лишенный ума, но не растерявший обаяния поп идет в народ, знакомится со зрителями, приговаривая: «Очень приятно, поп. Приятный поп». Балда фотографируется и снимает видео на фоне публики. Тем временем голос объявляет, что очередной уровень игры пройден и случается театральное чудо. Герои спектакля машут кому-то, кто появился в глубине пустого зала, за спинами зрителей. Прожектор выхватывает фигуру. Нетрудно догадаться, что сам Пушкин явился поприветствовать знатоков его творчества. Цилиндр, бакенбарды, взмах рукой. Персонажи счастливы.
Далее следует очень правильный, воспитательный финал. Со сцены скандируют: «Ты не зря пришел, Пушкин – это круто, это хорошо» и по списку перечисляют фамилии самых известных русских писателей, призывая их читать. Возможно, такой ход излишне нравоучителен и прямолинеен. А может, только так и получится достучаться до сердец и умов современных школьников, посещающих реальный мир, лишь ненадолго отвлекшись от виртуальной действительности. Им дается четкий, внятный призыв. И если хоть в некоторые буйные головы закрадется мысль почитать что-нибудь из АСа, то спасибо театру, который их вдохновил.
«Творческая мастерская». «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях»
Режиссер Андрей Смолко в «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» Театра драмы «Творческая мастерская» ведет со зрителем разговор по-крупному, проводя параллели с библейским сюжетом о грехопадении и изгнании из рая. Символ постановки – яблоко. Это отражено в финальной мизансцене: герои собираются в круг, вынимают из мешка каждый по золотому плоду, протягивают их залу. Яблоко на афише, яблоки и на программке. Надкушенные, они образуют геометрически правильную структуру. В основе ее крест из мелких яблок, на который под углом наложен крест из яблок крупных. Фигура напоминает мишень. В ее середине находится буква И, разделяющая на две части название сказки. Ну а символически центр мишени — человеческое сердце, в космосе которого происходит борьба света и тьмы.
Режиссер рассуждает о вечном, мелочи быта ему не важны, поэтому сценография лаконична. Трон, лавка, передвижные полупрозрачные ширмы-трансформеры ромбовидной формы. Цветным светом дорисовывается волшебная атмосфера. Костюмы тоже не привязаны к какой-то эпохе или «древнерусскому» стилю. Они сказочны. (Сценограф и художник по костюмам Арина Слободяник).
Грешная природа царя (Валерий Баулин) послужила отправной точкой для развития сказочной интриги. Новая царица (Валерия Ломакина) чувственно поводит плечами, темпераментно взмахивает юбками, принимает изогнуто-соблазнительные позы. Понятно, что не душевной теплоты искал в ней царь. За его выбор расплачивается дочь, которую ожидает изгнание из родного дворца.
Умершую «от восхищения» царицу-мать и царевну-дочь играет Евгения Верещагина. Такой ход продиктован не отсутствием нужного количества актрис в труппе, а замыслом. Женская сущность царицы не развилась полноценно (краткое замужество, ранняя смерть, нереализованное в полной мере материнство) и, переданная дочери, ждала воплощения. Для того, чтобы та смогла полноправно воцариться не только на троне , но и в земной жизни (выйти замуж, родить детей, реализоваться как супруга и мать не мимолетно, а в долговременной перспективе), руками отца ей ниспослано испытание в виде злобной мачехи. В результате ее козней царевна должна пройти инициацию в изгнании, смерть и воскрешение для новой жизни.
Образ царевны, созданный Евгенией Верещагиной, идеально соответствует заданным условиям. Он не нагружен деталями и подробностями, в меру условен. Как нельзя лучше героине подходят легкий шаг, серебряный голос, мягкий юмор актрисы. Почти по-балетному она порхает по сцене, одаряя улыбкой партнеров и зал. Понятно, что такое сокровище хочет заполучить в жены не только Елисей, но и загадочные обитатели лесного терема, куда попадает царевна.
Нетривиальное решение найдено режиссером для богатырей. У Пушкина это братья, «семь румяных усачей», «молодцы честные». На сцене перед нами предстают пять персонажей от семи до семидесяти. Охарактеризовать румяным усачом можно только Александра Галиева. Лица двоих — Дмитрия Максимова и Юрия Максимова – закрыты по глаза черными повязками, но ясно, что это не юноши. Маленький богатырь в исполнении лучезарного Тимура Тароева юн настолько, что еще играет с куклой. Вообще, появление этого ребенка на сцене – испытание для всех взрослых артистов. Мальчик органичен и притягателен настолько, что от него не оторвать глаз. Но надо отдать должное актерскому составу спектакля: они справляются.
Богатырь Владимир Мойковский – старейшина, аксакал. Вообще что-то кавказское присутствует в облике богатырей из-за того, что они одеты в белые нарядные бурки. У всех, кроме старшего, есть белые же шлемы украшенные рогами. Причем на шлеме молодого богатыря рога закругляются как бараньи, у обезличенных повязками богатырей шлемы с бычьими рогами, у одного обломан рог правый, у другого левый. У маленького небольшие, тоже бычьи, рожки, а у старшего шлем черен и безрог. Итак, старый, малый, молодой, двое в повязках… Где шестой и седьмой брат? Присмотревшись внимательно, можно заметить, что кукла маленького богатыря – это игрушечный богатырь. Программка же поведала, что Николай Белошицкий не просто пес, а пес-богатырь! Понятнее не стало, но придумано ловко. Предположим, что кукла и пес – это заколдованные братья. И вот подтверждение в отношении по крайней мере одного: вкусив вслед за царевной отравленное яблоко, Соколко (собака) умирает, но не удаляется за кулисы, а оживает и продолжает подавать реплики. Значит он уже полноценный богатырь, покинувший песью шкуру. Кому ядовитое яблоко смерть несет, а кому и воскреснуть в человеческом облике помогает.
Все-таки странное сообщество представляет этот мужской лесной клуб. Они, кроме маленького, мрачны, суровы, даже несколько зловещи. Головорезы одним словом. («Сорочина в поле спешить, Иль башку с широких плеч У татарина отсечь, Или вытравить из леса Пятигорского черкеса»). Тем весомее ценность прохождения инициации царевны в столь сложном коллективе. В чем инициация? Она полностью ведет хозяйство в большом доме, по сути «репетирует» будущую семейную жизнь, конечно без супружеских взаимоотношений с кем-либо из мужчин. Тем более, что она уже обещана Елисею. Все идет по плану: яблоко-гроб-гора-нора.
Елисей (Дмитрий Константинов) условен в той же мере, что и царевна. Мы узнаем о нем всего две вещи, чего достаточно с избытком для формирования образа сказочного персонажа. Он любит свою невесту и у него есть конь. Артист часто пародирует позу наездника (стоит на одной ноге, вторая согнута в колене, руки держат воображаемые поводья) и грациозно прыгает по сцене. Успех полный, дети смеются от восторга. Портрет точно схвачен.
Неслучайно еще одна актриса, Галина Москалева, существует в этом спектакле в двух ипостасях — Черницы и Прорицательницы. Провидят говорящее зеркальце и природные стихии. Черница с яблоком – посланница, посредница. Все они представители единого перста судьбы. Лишь исполнив предначертанное, царевна готова воскреснуть с помощью силы любви Елисея. В сказке все довольны. Злодейка умирает, остальных персонажей ждет свадебный пир. Зрителям же протянуты «яблоки к размышлению». Из рая небесного мы изгнаны давно. Однако, рай на земле никуда не исчезал и в силах каждого попытаться осмыслить степень его реальности и пути достижения.
Интересно, что «Сказка о попе…», созданная будто бы по-быстрому, шутки ради, имеет основательное «материальное» обеспечение, текст визуализируется почти дословно. Образы предстают системой знаков, найденных с высокой точностью. Они сразу застревают в памяти, как иконки с экрана компьютера. «Сказка о мертвой царевне…» воплощена условно, символично, без вещественных подробностей. Главный акцент делается на философский подтекст. В представлении сказки понарошку волшебное уступает место предметному, что своеобразно и порою эксцентрично. А всамделишное прочтение сказки разворачивает сравнительную картину мира, где предопределенность обусловлена высшим порядком. В очередной раз пришлось убедиться, сколь Пушкин многомерен и неисчерпаем для трактовок.
