#Культурный_лидер
«Для меня ремесло – это не сувениры. Это глубинные знания, которые ты должен передать, и здесь наступает ответственность ремесленника за то, что именно он производит. Это 350-я кружка с фото из интернета, или это я реализовываюсь в личном бренде, основанном на моей национальной идентичности?»
В этом проекте Виктория Никитина рассказывает о людях, которые сохраняют и развивают культуру Карелии. Это невозможно без тех, кто не боится брать на себя ответственность, поддерживает творцов, инициирует новые идеи.
Очередной герой проекта — Светлана Кольчурина, руководитель ассоциации этнокультурных центров и организаций по сохранению наследия «ЭХО».
— Светлана, у тебя посты в социальных сетях сопровождает хэштег #комипермячка. Почему же ты в Петрозаводске?
— Как-то сложилась так жизнь, что работать в Пермском крае по разным причинам я не могла, Москва мне была не интересна, а из Петрозаводска вдруг поступило предложение участвовать в создании сети этнокультурных центров Карелии в качестве эксперта и руководителя образовательных программ.
Я приехала и влюбилась! В Карелию, в этнокультурные центры, в эту тему, которая мне всегда нравилась, проходила красной нитью через всю мою деятельность. И я решила остаться здесь, посмотреть, как всё сложится. Вроде сложилось.
—Я бы не закругляла эту фразу. Ведь твои проекты здесь продолжаются…
— Да, постепенно я нахожу, что-то новое для себя. Национальная культура дает множество возможностей, раскрывает темы, которые сегодня интересны и востребованы. Взять только ремесла, например, насколько они глубокие, как их можно долго и тщательно изучать, встраивать в современность.
И то же, по ощущениям, у меня с карельской кухней. Я написала книгу, мы с Софьей Тиятивяйнен сделали красивые фотографии. Сейчас книга в печати, ждем ее. В этой книге карельская кухня представлена с точки зрения человека, который не вырос здесь, а приехал и открывает для себя ее смысл, открывает трансформации, то, как она воздействует на жителей Карелии. Именно так: не на карелов, а на тех, кто живет в современной Карелии.
— Ты упомянула о жителях как о сборном составе, не о коренных народах. Особенно, пожалуй, это касается Петрозаводска. Здесь изначально были только «понаехавшие». Поселение специально собранных по России мастеров. А ты замечаешь различия между жителями Петрозаводска и других поселений, когда ездишь по Карелии?
— Конечно, за пределами Петрозаводска идентичности больше. Пока люди ведут традиционный образ жизни, они прикреплены к своим корням. Если ты рыбачишь, ходишь в лес, то сам образ жизни укрепляет тебя, дает основу. В жителях сел больше карельскости, чем в жителях Петрозаводска. Но нужна ли она здесь, в городе, где ты можешь быть просто мультикультурным человеком? Где тебе нужно быть просто жителем города, а не карелом или коми-пермячкой в этом городе.
Для сохранения национальной идентичности в городе нужны вера, сила, воля быть еще кем-то, кроме обычного горожанина.
— Сейчас в разных туристических точках мира в сувенирных лавках одно и то же, с легким налетом идентификации. Так называемые массовые «китайские сувениры» побеждают. А ты поднимаешь ремесленное искусство. Считаешь, это действительно нужно? Это ведь даже не сувениры, это дополнение к образу жизни…
— Я думаю, да. Это дает нам привязку к тому – «кто мы?». Если ты покупаешь магнит с надписью «Я –карел», это не значит ничего. Но если я, например, надеваю плетеный рюкзак из бересты, то это меня делает частью культуры, природы. Так я своим действием сохраняю идентичность, привношу ее в сегодняшний день. И в этом нет никакого пафоса. Это очень практично, и мне это действительно нравится.
Когда мы говорим о ремеслах, то в первую очередь надо понимать, что это ручной труд. Мастер сидел над этим изделием, вложил туда часть себя. Я чувствую различие между ширпотребом с конвейера и бережно вырезанным мастером изделием, в котором сохранилось тепло рук. Мне кажется это нужно. Но не всем. Не надо летать в облаках и думать, что мы тут в Карелии сейчас «догоним и перегоним», «на весь мир наткем полотна» … Такого и не должно быть на самом деле. То, что делает сегодня мастер руками — это эксклюзивный товар, который должен продаваться по высокой цене, быть по-другому представлен. Он не должен вставать наравне с китайскими сувенирами. Для него должно быть свое отдельное место. Это часть вложения в национальное наследие. Ремесленники сохраняют его. Их нужно и важно поддерживать.
Можно долго рассуждать о ценах. Но это не просто товары, это часть нашей истории. И да, это дорого! Потому что сохранять историю, национальное наследие – дорогое занятие.
— Как объяснить туристам, покупателям, что это не просто сувениры?
— Мы в своих проектах особое внимание уделяем его качественной визуализации. Нельзя просто «сфоткать» брошенный на пол половик. Мы его должны сфотографировать так, чтобы подчеркнуть, что это произведение искусства. Сейчас много фальши и мало осталось настоящего. И вот это настоящее нами показывается как часть искусства, часть чего-то элитарного, дорогого, важного.
В Китае, например, все императоры с детства должны были изучать каллиграфию. И не потому, что никто не мог писать. Это было высокое искусство, которым должны были по статусу обладать эти люди. С ручным трудом то же самое. Например, кокошники Юхана Никодимуса расходятся по очень высокой цене. И это правильно. Это не просто вещь, которую можно поносить и выкинуть. Это твое понимание прошлого, твои корни, намного больше смысла ты вкладываешь в эти вещи.
— Возврат к исконному – это тренд? Все ходят на какие-то мастер-классы, валяют, вяжут, плетут…
— Есть такое. Сегодня слушала по радио господина Курпатова, который говорил, что в Инстаграме будут хорошо продаваться ручные вещи. Это созвучно маркетологам. Глобализация – неостановимый процесс. Ты можешь быть в мегаполисе просто горожанином, но, с другой стороны, ты можешь достать что-то из себя, гармонично показать свою идентичность. Даже если не изготавливать, а носить повседневно элементы традиционного костюма, просто готовить и есть то, что твои мама и бабушка готовили.
У нас всех в городе есть неудовлетворенная тяга к ручному труду. Вот у меня, например, бывают приступы вязания, январскими праздниками хочется достать спицы, связать сто пар носочков непонятно для чего. А вот отвяжусь, и легко становится.
— Прекрасный позитивный смысл ты вложила в слово «отвязалась». При твоём объеме знаний о ремеслах Карелии, можешь сказать, как много из них ушло?
— Очень много. Процентов 10 всего осталось. Вязание одной иглой, например, уже далеко не массовое знание, уходящее. Ведь короткие мастер-классы не дают эффекта передачи ремесла. Для того, чтобы обучиться мастерству, нужно с мастером, так сказать, жить. Быть рядом длительное время, чтобы научиться всем мелочам, секретам. Мало кто из современных ремесленников знает, как ведет себя береста, нить, игла какая должна быть…
Когда я начала носить берестяной рюкзак, мне многие мастера (!) по бересте говорили : это плохая идея, ссохнется и прочее. Но мастер, который сделал мой рюкзак, собрал бересту в правильное время, правильно ее нарезал, правильно хранил. И материал ведет себя как кожа. Теперь те же сомневающиеся говорят мне: «Он ее чем-то обработал». Нет, просто кто-то мастер, а кто-то нет. Для меня тот, кто полностью понимает материал, кто знает все о процессе, как и когда создавать изделие, – это настоящий мастер.
Век интернета нам дает иллюзию быстрой успешности. Получил лайки и, кажется, тебя знает весь мир. Но в ремесле очень многое скрыто. Под качественным изделием очень много знаний, умений, секретов, полученных опытом, долгим временем. Мне очень жаль, что у мастера, который сделал мой рюкзак, нет подмастерьев.
Нужно пройти полностью путь, чтобы стать Мастером. И это ко всему, кстати, относится. К проектной деятельности тоже. Нужно не один проект сделать, а несколько, чтобы разобраться. Есть ведь еще такое везение новичков: когда в первый раз все гладко идет, получается легко, тебе кажется, что ты уже все умеешь, а … не идет. Если хочешь качественного результата – надо погружаться.
— Сейчас популярно устраивать народные голосования за логотип, изображение, знак, который отражает тему национальности. Правильно ли это?
— Народное голосование считаю совсем неправильным. Это вкусовщина. Как можно принимать серьезное решение по визуализации, национальному продукту вне контекста, вне понимания, вне знаний, профессии? Здесь должны работать профессиональные сообщества. Это следующий шаг, который нужно делать. Вслед за пробуждением ремесла, просвещением людей логично должен произойти переход в профессиональное поле.
— Откуда ты берешь идеи проектов?
— Многие спрашивают об этом. Если ты погружаешься полностью в тему, значит, один проект выстраивает только одну ступень. Чтобы идти дальше, нужен следующий проект и так далее. В проектной деятельности очень большой соблазн уйти в темы, «на которые дают деньги»: сегодня на патриотизм, завтра на военные события, «о, на ремесло дали…» Но это непрофессионально – «ради денег». Мои проекты не про деньги. Я просто хочу что-то сделать, и мне нужны средства на реализацию. Часто не хватает. Но ведь это интересно, и я изыскиваю другие ресурсы.
— Что можно назвать твоим первым проектом в Петрозаводске. Чем ты гордишься из сделанного, а что хотела бы забыть?
— Наверное «Агрикалча» один из первых проектов. Хорошо, что на заре моего приезда сюда мы встретились с Наташей Ермолиной и очень классно, что она мне рассказала о местной городской культуре и мы поняли, чего не хватает Петрозаводску. Не хватало, как выяснилось, Места, куда люди могли бы приходить и рассказывать о себе. И этот проект до сих пор живет, со мной, без меня – это неважно, просто круто!
Нет ничего, что бы я считала проваленным проектом или не хотела бы вспоминать. «Лаборатория северного дизайна» – долгий проект, выросший из проекта «Карельский ремесленный кластер», который в свою очередь вырос из проекта «Карельские ремесла в интерьере». Так ступеньками, одно из другого, все идет.
— Если быть честным с собой, уже на пороге понимаешь, куда ввязываешься?
— Да. Иногда понимаешь. И все равно ввязываешься (смеется). Есть сложно идущие проекты. Например «Лаборатория северного дизайна» — проект о коллаборации ремесленников и государственного Национального музея. Очень хорошая, интересная, перспективная тема. Казалось, все легко пойдет, но нет. 18 месяцев проект, долгосрочный, это не просто. Дизайнеры, музейщики должны вместе творить.
Непредвиденные нюансы появляются, которые выходят на поверхность только в процессе. Атлас северного дизайна, магазин музейный — еще многое нужно запустить в этом проекте. Здесь глобальная цель – определение маркеров карельского дизайна. И это то, что остается за уровнем видения. Ты как бы создаешь новую смысловую надстройку. Вот что мне нравится делать. Вот, наверное, почему вы меня пригласили в проект «Культурный лидер».
— Кстати, о музейном магазине. Люди в музей идут за историей места. И очень логично, что в музейном магазине гости могут приобрести изделия местных мастеров…
— Но для меня ремесло – это не сувениры. Это глубинные знания, которые ты должен передать, и здесь наступает ответственность ремесленника за то, что именно он производит. Это 350-я кружка с фото из интернета или это я реализовываюсь в личном бренде, основанном на моей национальной идентичности? Если личной истории нет, тогда неинтересно, тогда это и есть ширпотреб. Поиск самого себя в итоге приводит и к продажам.
— В Карелии появились опорные для тебя люди?
— Я сама для себя опора. Но под каждый проект очень тщательно всегда подбираю команду. Долгий отбор. Когда они выбраны, я знаю, что проект хорошо пойдет. Как вот с проектом «Кухни», например. Долго-долго выбирали людей, точки, которые полноценно представили бы Карелию, где можно было бы сфотографировать, представить визуально рецепты.
Сказать, что у меня есть три друга, которые как костыли? Нет. Каждый раз новая команда. Под цель. Есть люди, которые переходят в новый проект, но это только значит, что они и в нем нужны.
— Ты в Карелию погрузилась с головой, а как же Коми? Не ревнует?
— Каждый раз зовут. Классное место есть в Сыктывкаре – Револьт Центр, куда я тоже вложила часть своей души. Классная команда. Но сейчас мир такой мобильный. Можно находиться где угодно и работать где угодно. Пока я живу в Карелии. Но и работаю с другими регионами, международными, межрегиональными командами. Это все немного по-другому, но тоже очень интересно.
— Для тебя преград нет, вот взяла и свозила карельских ремесленников на выставку в Париж. А есть вообще вершины, которые ты бы мечтала взять?
— Нет, для меня никогда не было вершин.
— Есть критерий, который стал бы финишной лентой, выдохом «я все сделала в жизни»? Признание авторитетного человека?
— Для меня нет суперавторитетов, людей, от рукопожатия которых я бы перестала все делать. Ну, свозила в Париж, та-а-ак, куда двигаемся дальше? В деревню.
Для меня существует такая планка –я должна сделать еще что-то более крутое, и каждый раз находится еще круче вершинка, чем уже взял. Случается у меня самобичевание, сомнения. Но когда нет для тебя преград, которые сидят в человеческих головах, стереотипов, легче замахиваться на грандиозное.
— Что в тебе Карелия изменила?
— Я стала более чувствительной к нюансам. Когда я писала книгу о карельской кухне, поняла важное о себе, что я есть. Я приехала из очень яркого места, от прямых суровых конкретных людей к северным людям. Казалось сначала, что еда здесь безвкусная, люди без эмоций, цвета нет. А потом я поняла, что это была моя зашлакованность. Знаете, когда забиваешь еду специями, не чувствуешь настоящего вкуса продуктов.
Здесь начинаешь замечать нюансы и оттенки — человеческие, цветовые, вкусовые. В этом сила и прелесть Карелии. Только здесь можно узнать о 173 оттенках синего или 268 оттенках белого, зеленого. Но не надо от Карелии ждать фейерверков, их не будет. Здесь надо быть более тонким. Карелия очистила меня.
