Читатели предложили обсудить фильм — «Луна в зените» Дмитрия Томашпольского, посвященный жизни Анны Ахматовой.
Классика нынче не так популярна, как в былые времена. Попросить кого-то посмотреть фильм об Ахматовой? Я попробовала, и зрители откликнулись. К тому времени, когда сама собралась его смотреть, все отклики прочитала и, честно, к просмотру приступала с опаской.
«Луна в зените» точно войдет в список моих любимых фильмов. Категория нравится-не нравится не для этой ленты. Помню, на Цветаевском костре Наталья Ларцева сказала, что процесс чтения Цветаевой можно сравнить с молитвой. Думаю, так всегда бывает при соприкосновении с творчеством настоящих поэтов. У меня после просмотра «Луны в зените» появились силы, возникло ощущение, что отечественное кино еще живо. И лично для меня это большая радость.
Елена Ипатова, библиотекарь: «Трудно сразу досмотреть его до конца»
— Фильм психологически очень тяжёлый и временами кажется затянутым. Очень много событий происходит в достаточно короткий промежуток времени, что, с одной стороны, насыщает его, а, с другой, создаёт эффект постоянного напряжения внимания.
Трудно сразу досмотреть его до конца. Очень много внимания нужно ему уделить, чтобы не терять нить повествования. Однако хорошо переданы чувства героев, начинаешь невольно им сопереживать, отчего и создаётся психологическое напряжение…
Владимир Тищенко, филолог, доцент кафедры лингвистики: «С первого раза фильм не поймёшь»
— На первый, беглый, взгляд, фильм — о несчастной поэтессе, погубленной советским режимом. Всё как в привычной схеме: ужасный тоталитаризм, убогая жизнь, трагедия сломанной жизни и сломленной личности. Если понимать так, то в «Культурной революции» Швыдкого все бы дружно смаковали ужас бытия при советах и изредка цитировали Ахматову. Для «хипнеров» (любимцев Ксюши, мамы «Дома2») фильм скучен и тягомотен — никаких спецэффектов, всё медленно и занудно.
Когда луна в зените — полнолуние, наступает бытие вневременности. Нет прошлого, настоящего и будущего, нет реальности материальной и духовной, это «время» чудес (хотя времени нет, только энергия). Поэтому в фильме и есть кажущийся бессмысленным постмодернистский калейдоскоп ситуаций, текстов стихов, речей и мимики людей, и мимики толпы, мимики эпох.
Мне кажется, «Луну в зените» даже и не воспримешь с первого раза, и не поймёшь до конца, до сути, до донышка никогда. Сколько раз будешь смотреть — столько и новых смыслов-значений перед тобой распахнётся.
Реальность и душа, дух в фильме Д. Томашпольского представлены как две неразделимые половинки бытия, как Ахматова и Николай Гумилёв (по большому счёту — Ева и Адам), Женщина и Мужчина, как Мать и Сын (Лев Гумилёв), как явь и сон, как жизнь и смерть, как Россия и СССР, как Земля и Космос (фильм начинается хроникальными кадрами запусков спутников Земли в СССР, полёта Гагарина, запуска космических кораблей к Луне).
В фильме Анна Ахматова («ненастоящая», как она о себе говорит девушке с Кавказа) — частица всемирного духа поэзии, Духа (по Гегелю), частица Русского Духа.
Марьяна Александрова, журналист: «Ощущение депрессивности и безнадежности»
— Неоднозначное впечатление. С одной стороны, развитие сюжета не заставляет нажать на паузу или даже выключить, как со мной часто бывает. Но все два часа у меня было ощущение депрессивности и безнадежности.
Да, Ахматова прожила тяжелую, сообразно своему времени, жизнь. Но жила же… А в фильме, по-моему, она все 119 минут умирает… Плоская героиня, наверное, так, без полутонов, не выпуклая, не выписанная. Как черный карандашный рисунок. И даже гений Крючковой меня не убедил.
И еще. Л.К. Чуковская. Обидно мне за нее стало. В жизни А.А. Ахматовой ее роль велика. Поэт признавала ее почти «соавтором» за стихи, которые та хранила в памяти, когда нельзя было записать. А в фильме она изображена служанкой при монументальной Ахматовой, с подобострастными интонациями, с ссутуленной спиной, пресмыкающееся какое-то…
Галина Козулина, социальный работник: «Получила сильнейшую духовную подпитку»
— Хорошее кино бывает разным. Фильмы бывают «мои» и «не мои». Например, хороший фильм «Елена» — «не мой». Посмотрела, поняла, оценила разумом, что достойный, и отправилась жить дальше.
Иначе сложились отношения с фильмом «Луна в зените» Дмитрия Томашпольского об Анне Ахматовой. Я его сразу почувствовала. Вот оно, «моё», возвращающее меня к себе. Так бывает, когда бежишь по жизни, повседневность заедает, суетишься, раздражаешься, а потом что-то случается и стоп! Остановилась, сосредоточилась, задумалась, и, что очень важно, получила сильнейшую духовную подпитку. Будто появился новый настоящий друг. Или произошла встреча с интересным, глубоко чувствующим и понимающим человеком. И светло и радостно и спокойно и растревоженно одновременно.
Фильм «Луна в зените» — это фильм-настроение. Для меня выдержано всё: музыка, поэзия, блестящие актёрские работы: Светлана Крючкова, Светлана Свирко, Владимир Кошевой. А какой свет! Всё пронизано светом, он реален и одновременно чуточку фантастичен. Как солнечно в комнате на даче и в парке, сумеречно у костра, и такие синие-синие сны. Понимаю, что есть огрехи, неточности, но мне до них нет дела! Потому что разбужены мои чувства, ими и воспринимаю, через настроение и ощущения. Разум идёт следом.
Теперь вновь хочу вернуться к текстам Анны Ахматовой и о ней, узнавать дальше. По моему совету фильм посмотрела молодая девушка, современная, не слишком много читающая. Советовала, сомневаясь. Не ожидала я, что ей очень понравится. И решила она читать про Ахматову, Гумилёва… Заинтересовалась! Вот такой путь к знанию. Пишу это я в ответ тем, кто упрекнёт фильм в неточностях характеров, исторических фактов. Соглашаясь, ещё раз хочу повторить: неважно, другие цели у режиссёра. И ещё подумалось: у нас есть представление, какое американское кино, какое французское, итальянское. А какое оно, российское кино? Фильм «Луна в зените» для меня именно российское кино. По самому большому счёту.
Алексей Конкка, этнограф: «Трудно рассказать о большом таланте»
— Достойно, хоть и не гениально. Такая оценка пришла в голову после первого просмотра картины (был и второй). Первое впечатление было таким, что можно было бы убрать многие длинноты, сократив картину на полчаса, добавив ей таким образом эксцентрики. Длинноты усугубляют нашу знаменитую пафосность, которая присутствует как в самом облике героини Крючковой, так и в речах и их тоне. И не суть важно была ли сама Ахматова (в особенности в пожилом возрасте) столь величественна, вплоть до надменности, суть в том, что хотели сказать этим создатели фильма.
С другой стороны, длинноты дают время на раздумья над тем калейдоскопом сцен, которые во многом пунктирны и характерны своей недосказанностью. А ведь раз возникают ассоциации и эти самые раздумья, то это уже значит, что фильм удался. И не хочется ставить на паузу, хочется цельной картины, хочется не пропустить чего-то важного, понять…
Режиссером был выбран «мистический ход сценария», который должен был перекликаться с ахматовским определением собственного творчества как хождением над пропастью. Как лунатик. На грани. На лезвии бритвы. Это лезвие судьбы (как тут не вспомнить Тарковского-старшего!) несколько раз появляется в трагических сценах и незримо присутствует за кадром всегда. Таков рок, таково предначертание его, доля Поэта, которую Ахматова принимает в обмен на свой гениальный дар. Возможно, таков был замысел создателей фильма, но таково ли воплощение? Возможно, не хватило, как это нынче говорят, спецэффектов, возможно «мистика» была решена слишком простенько, возможно не хватило осознания самой мистической сути стихов Ахматовой, их многослойности и многомерности, чуда, которое заключено в самом слове. «Мистика», возможно, слишком прямолинейно повлияла на выбор сцен — разговоры с покойным Гумилевым, полуобморочные аресты, больницы, видения — человек постоянно или болен или находится на грани ухода в иное пространство…
Но легко рассуждать, сидя на диване, скажет иной зритель. И будет прав, конечно. Большой талант всегда выламывается из действительности и поэтому трудно, иногда исключительно трудно о нем рассказать. И глупо мерить его мерками обыденности (что делается почти всегда, и чего счастливо избежал здесь режиссер): количеством мужей и любовников, отсутствием-присутствием квартир или проживания в чужих домах. Любопытство, конечно же неистребимо, но хуже всего, что события частной жизни начинают превалировать в иных кинематографических оценках творчества (яркий пример: «Высоцкий: спасибо, что живой»).
Стихов в картине не много и не мало — в самый раз. И понятно, почему нет, например, стихов из «Реквиема» (а ведь так и просятся, казалось бы, объяснить иные сцены) — слишком они реальны, слишком страшны этой реальностью, слова Матери, сказанные от имени матерей всех убиенных. Этого в фильме нет, но это не значит, что этого не было в жизни Ахматовой:
«В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая, конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):
А это вы можете описать?
И я сказала:
— Могу.
Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом».
